Яна Завацкая - Перезагрузка

Надо убрать труп, пока я еще здесь. Не факт, что пьяный вообще до этого додумается. А когда труп долго лежит в помещении, он начинает вонять на весь дом, потом крысы собираются, а крысы у нас такие, что даже Кару могут загрызть. Я подхватила мертвую Лизку под плечи и потащила. И так устала как собака, и башка болит, а еще вот этим надо заниматься.

Труп я выволокла на улицу, подальше от дома, и бросила среди камней. Тут сожрет кто-нибудь, те же крысы. Конечно, похоронить бы по-человечески, да никаких сил на это нет.

Около разбитой двери я снова постояла, прислушалась. Вова вел себя тихо – ничего не слышно. Я поднялась наверх и открыла собственный замок. Дана бросилась ко мне на шею и вцепилась, как мутантный клещ.

– Ну хорошо, хорошо, малышка, – бормотала я, гладя ее по рыжей голове, – я уже здесь. Все будет хорошо.

Я ожидала, конечно, что мне дадут втык и дисциплинарное взыскание какое-нибудь. Зильбер, делая перевязку на глазу, точно изругался весь. Мол, сами себе враги, как я могла, мол, хочу вообще сдохнуть, зрение потерять и инвалидом стать. Лечишь, мол, лечишь, стараешься не для себя же, а они. Ну в общем, все в таком духе. Нормально ругаться он не умеет. Я помалкивала себе и слушала. Потом опять улеглась на коечку, Зильбер велел еще остаться, капельницу поставил. Да я бы и сама не пошла сейчас на занятия или в патруль – еще хреново себя чувствую, что уж говорить, работу еле выдержала, это прямо подвиг какой-то был с моей стороны. Подвиг, чтобы не сдохнуть. Если бы Зильбер отпустил, я бы снова домой пошла.

Лежала я, закрыв здоровый глаз, и лезли мне в голову тоскливые мысли. Про глаз, конечно. Че-то вдруг так жалко его стало! Только теперь по-настоящему осознала потерю. Даже не потому, что неудобно – я уже привыкла к суженному полю зрения, вроде так и надо. Конечно, будет мешать, особенно в патруле, в бою. Но меня даже не это дергало. Просто думаешь, вот мне восемнадцать лет, и глаза уже нет. Как будто уже и помру скоро. В общем, пугала близость смерти. Хотя казалось бы, чего тут такого, ну помрешь? Сколько людей вокруг помирает, вот хотя бы Лизка сегодня – и ведь не в ГСО, не в бою, даже не от дружков пострадала. И не от болезни, как большинство, не от голода. Могла бы жить и жить, нормальная здоровая баба. Но нет, связалась с таким мужиком. Я, наверное, с мужиками вообще связываться не буду – да и с кем? Большинство у нас либо старики, либо пацаны младше меня, либо уже заняты, на хороших-то парней очередь стоит. А я теперь еще и без глаза. И вообще до сих пор единственный, кто мне реально нравился – был Ворон. Ворон даже не женат и без подруги, у него была подруга, но убили. Но где я – и где Ворон? Будь я хоть красавица, ну ладно, а так чего?

Нет, не уродство мое и даже не смерть меня пугали. А бессмысленность жизни какая-то. Вот лежу и думаю – что толку? Одного глаза у меня уже нет. Как будто один шаг к смерти сделан. Ну вот проживу еще может пять, а может, даже тридцать лет. Да хоть семьдесят. По сути это ведь совсем немного! Как искорка сверкнула из вечной тьмы – и в темноту канет. А зачем ей вообще появляться, этой искорке? Получается, ради мучений только. Да еще, ведь вот какая засада, мучения свои мы осознаем и страдаем от бессмыслицы. Животные, они хоть не понимают вот все это – про искорку, что помрут скоро. А мы еще и мыслим.

Такая тоска взяла, я аж чуть не завыла. Но тут открылась дверь, и вошла Иволга. Придвинула стул, села рядом с койкой.

– Привет!

– Привет, – я открыла здоровый глаз. Сейчас, наверное, ругать будет. Хотя взысканиями у нас обычно Ворон занимался.

Но Иволга ругаться не стала.

– Маус, – сказала она, – ты говорила, у тебя дома ребенок. Когда ты здесь – ребенок один сидит, что ли?

– Ну она не такая уж маленькая! Восемь лет уже.

– Вот и я о том, – произнесла Иволга, – это сестра твоя? Родственница?

– Да нет. Соседку убили, это ее дочка. Ну что я ее, брошу, что ли?

– Понятно, – Иволга кивнула, – так может, ты ее с собой сюда будешь брать? Вообще это нам как-то наладить нужно. На следующем собрании обсудим. У многих и свои дети есть. ГСО должно помогать бойцам. А то вы выкладываетесь, жизни отдаете, а взамен – ничего. Ты как думаешь?

А я уже радостно обдумывала эту идею. Тоску как рукой сняло.

– А что? Дана не помешает, – заверила я, – она девка толковая. Она и хозработы может выполнять понемножку. И сидит тихо, если что.

– Ну вот и бери ее с собой, – подытожила Иволга, – скажешь, что по моему личному распоряжению. А на собрании обсудим дальнейшее.

Дану привели в тот же день. Ко мне зашли мои ребята, и я попросила их сбегать за девочкой. Вызвались Мерлин с Настей. Вот никак к ней позывной не приклеивается, все Настей почему-то называю. Вышли они, взявшись за руки, и у меня подозрение возникло. Я спросила у Чумы.

– У них что, типа любовь, что ли?

Чума дернула плечом.

– Да кто их знает. Похоже на то.

Айгуль-Леди заулыбалась.

– Пусть гуляют ребятки. Молодые, счастливые.

У меня даже комок к горлу подкатил. На два или три года моложе меня, но да, молодые еще. Счастливые. Я к ним почему-то как к Дане отношусь уже.

Дану привели. Она робко села на соседнюю свободную койку – Зильбер разрешил ее занять, если к ночи других раненых не будет.

– Тебе что, страшно? – спросила я. Как-то она вся скукожилась.

– Не знаю, – ответила Дана, – тут все с ружьями ходят. Все такие… – она поежилась.

– Да хорошие тут все, – заверила я ее, – ты не бойся. С ружьями – это не значит, что обязательно злые люди. Я вот тоже с ружьем хожу.

Дана подошла ко мне. Потрогала повязку.

– Маш… а у тебя что с глазиком?

– Глазик поранен, – сказала я, – ты не волнуйся, это не страшно. Главное, что я жива, и ты жива. Правильно?

Девочка робко кивнула.

К ночи все утихомирилось. Я поспала днем, потом поспала немного еще и проснулась, когда прибор на столе у Зильбера показывал час ночи. И больше сон ко мне не шел. Глаз болел, но не сильно, привычно уже. Я лежала и думала о разном, и вроде мысли не такие уже мрачные, но заснуть не получалось.

Что-то шевельнулось во тьме. Я повернула голову и увидела, что Дана сидит на своей койке, свесив ноги.

– Ты чего не спишь? – поинтересовалась я.

– Не хочется.

– Полнолуние, наверное, – предположила я. Через окно лился яркий лунный свет. Удивительно ясная ночь. Помню, я так удивлялась, когда после Бомбы на небе первый раз появилась Луна. Несколько лет ее вообще не было видно – так, иногда тусклое свечение какое-то.

Я встала, подошла к окну. Дана тоже слезла с койки. Встала рядом со мной. Отсюда, хоть помещение и полуподвальное, был хорошо виден двор. Плац, полоса препятствий за ним, сарай, где у нас дрова хранятся. С вечера выпал снежок, так что все сияло – снизу белизной, сверху ясным лунным потоком.