Яна Завацкая - Перезагрузка

Я отвела руку, тяжело дыша, и с недоумением глядела на эту черную прядь. Шитфак, да что же это такое?! Нет, умом-то я знаю, что так бывает, понимаю, отчего – но когда такое у тебя… я страшно испугалась, аж замерзло внутри.

– Да ты что, Маус?! – Чума схватила меня за плечи и крикнула, – эй, ну-ка пропустите! Быстрее! Облучилась она!

На пункт очистки меня пропустили сразу, положили на носилки, обработали – сознания я не теряла, но страшная слабость. С перепугу дезактиваторы работали быстро. Потом отволокли в госпиталь, положили на низкий стол – коек не хватало, притащили столы из учебки. Медсестра Гонджу, она недавно у нас, помощница Зильбера, воткнула мне в руку капельницу. И только после этого я не то заснула от перенапряжения, не то все-таки потеряла сознание…

Когда я очнулась, никого вокруг не было. Все столы вынесли, койки были пусты. Только я лежала на импровизированном матрасе, а на стойке капельницы висели два больших флакона, и что-то непрерывно лилось мне в вену.

Я подняла голову, прислушалась к ощущениям. Села, свесив ноги. Сидеть было тяжело – голова кружилась. На мне была тонкая залатанная ночная рубашка – ее надели в пункте дезактивации – а больше ничего. И голове странно холодно. Я подняла руку, провела по… нет, там были не волосы. Волос не было – череп совершенно лысый. Страх снова пронзил меня до печенки.

Дура ты, Маус, сказала я себе. Идиотка. Учишь своих, учишь – мол, защита, мол, не забывайте, особенно если знаете, что фонит. И вот сама попалась как младенец. Хорошо еще, если переживешь лучевую. Сразу не сдохла – это уже хороший знак. Но никакой гарантии нет.

Дверь отворилась, я вздрогнула и мгновенно развернулась к двери лицом. Проклятье! Вошел Зильбер, а за ним – Ворон. Я потянула бессознательно руку к голове, словно стараясь прикрыть лысину. Опомнилась и опустила руку – толку-то? Хотя какое дело Ворону до того, как я выгляжу, если вдуматься? И почему меня это волнует?

– Ну что, Маус, – вкрадчиво-ласково начал Зильбер, – опытный наш разведчик, сержант. Какого рожна защиту сняла, может быть, скажешь, просветишь меня?

– Так вышло, – буркнула я.

Ворон подошел и молча протянул мне клетчатый белый платок. Я посмотрела на него с признательностью. Какой он хороший все-таки. Как вот он догадался о таком?

Я быстро повязала платок на страшненькую лысую голову.

– И вскочила, – продолжил ругаться Зильбер, – не лежится ей теперь! Нет уж, дорогая – пренебрегаешь элементарными правилами, теперь придется полежать.

– Может, ее на койку переложить все-таки? – предложил Ворон, – теперь свободно все.

– Это можно, – согласился Зильбер, – вон туда давай, к окну.

Я рванулась было вскочить, но Ворон удержал, нажав на плечо. Он сгреб меня в охапку, поднял и без особых усилий перенес на койку. От неожиданности я лишилась дара речи. Зильбер перекатил вслед за мной стойку капельницы и устроился рядом, задрал мне свободный рукав и затянул жгут.

– Не дергайся! Кровь еще раз возьму.

– Доктор, – спросила я, – как у меня – шансы есть?

Зильбер нахмурился и что-то проворчал. Сердце ушло в пятки.

– В последнем анализе динамика была положительная, – буркнул он наконец, – ты спишь вторые сутки. Раз до сих пор жива, надежда есть. Но не думай, что быстро вскочишь и побежишь.

Я подумала о работе, но мысль была отдаленной, вялой.

Зильбер отошел в сторону, видно, анализ делать, а Ворон сел рядом со мной и смотрел в лицо с непонятным выражением.

– Что Леди? – спросила я, вопрос давно у меня на языке вертелся. Ворон едва заметно покачал головой. Я закрыла единственный глаз. Так. То есть вот это все было зря.

– Им ввели яд, – тихо сказал Ворон, – доктор говорит, нейротоксический. И седативное что-то, чтобы они заснули. Смерть должна была в любом случае наступить через несколько часов. Судя по тому, что рассказала Чума… Их продавали в Новоград. Не знаю уж, для собственного потребления, или, может, авиацией в другие города органы перевозили. Разбирали на органы и продавали. То же людоедство… только хитрее, изощреннее.

Я молчала. Это я поняла давно и сама. Без Ворона. Нет, не зря нам чудилось, что в этой конторе что-то неладно. Будь они прокляты!

– Леди спасти не удалось. И остальных тоже. Они даже в себя не пришли. Но одна девочка выжила, – сообщил Ворон, – судя по тому, что сказала Чума, ей ввели только снотворное…

– Да, помню, – пробормотала я, – мозговая ткань на пересадку. Неужели они мозг пересаживают?

– Части мозга – да. Давно уже. Девочка останется у нас. Ей семнадцать лет. Уже позывной получила – Русалка. Она к тебе прийти хотела, спасибо сказать.

– За такое не благодарят, – собственный голос казался мне чужим. Ворон молча кивнул. Положил руку мне на голову, погладил вдруг по платку. У меня сжалось сердце. Захотелось, чтобы он никогда не убирал руку. Но он, конечно, убрал.

– Маус, выздоравливай, – сказал он глухо, поднялся и пошел к выходу.

– Ворон, – окликнула я. Он с готовностью обернулся.

– Ворон, если у них забирали органы на пересадку… то зачем же облучали? Их же перетаскивали через комнату, где фонило, и они тоже были без защиты. Ну я там дольше пробыла, но они-то тоже… Зачем этим в Новограде радиоактивные органы?

– Тоже не знаю, – развел руками Ворон, – но думаю, что это простое разгильдяйство. В Новограде, возможно, пока не заметили, а то бы они придумали что-то для защиты. А так им без разницы – продали, получили за это – не знаю уж, что им дают, продукты или еще что, а на остальное плевать.

– Наверное, так, – кивнула я. Ворон помахал мне, повернулся и вышел.

Вскоре навестила меня Иволга. Не просто так. Зильбер сказал, что мне надо переливать кровь. Чума первой пришла сдавать, но у нее оказалась другая группа. У меня третья, и точно такая же обнаружилась у Иволги. И еще разных людей. Из нашего отделения – у Апреля и Майка, и они тоже сдали потом кровь. Майк приходил три раза – по-моему, ему было совестно за происшедшее, хотя он все сделал правильно. Прикрывал нас снаружи, а когда грузовик уехал, следил за ним, сколько мог, а потом побежал в Танку и сообщил обо всём.

Зильбер не мог консервировать кровь, объяснил он. Поэтому забирал и сразу же переливал свежую. Иволга сидела в кресле рядом со мной, и из ее руки по жилке текла темно-красная жидкость. Она должна была заменить мою больную, никуда не годную, сгнившую кровь.

– Спасибо, – сказала я Иволге. Та улыбнулась.

– Не за что. Кстати. Насчет твоей работы – я попросила ребят поговорить с кладовщицей. Сказать, что ты вернешься обязательно. Она обещала пока поработать в одиночку.

– Спасибо! – еще с большим чувством произнесла я. Хотя сама не знаю, чего я так держусь за эту работу… в Танке теперь кормят, и времени без работы было бы больше.