Роберт Абернети - Скальпель Оккама (сборник)

Все кончилось тридцать лет назад. Потом, еще два года, склад работал на сниженных оборотах. Приходили эшелоны отходов после ликвидации последних объектов. Ядерная энергетика перестала существовать — новые методы получения энергии, не влекущие за собой такого риска, вытеснили ее…

Остался только Центральный складской двор, нафаршированный радиоактивными материалами с немыслимой активностью, которая постепенно угасала в могильниках. Пройдет четыреста, а может, пятьсот лет, прежде чем этот гигантский склад отходов перестанет быть смертельной угрозой…

Нужно признаться, что место было выбрано удачно. Сухая степь, далеко от густонаселенных пунктов… Однако в нынешние неспокойные времена нельзя оставлять нечто подобное на милость судьбы. Правду сказать, местное население все еще обходит стороной эту зараженную территорию, хотя на самом деле никому извне она угрожать не может, пока…

Вот именно что «пока». Достаточно, если какая-то фанатичная группа террористов подложит тут взрывчатку. Подуй только ветер, и стотысячная Мифа, отстоящая на пятнадцать километров, окажется перед лицом серьезной опасности. Содержать собак значительно дешевле, чем охрану. Впрочем, кто бы захотел за жалкие гроши работать на этом пустыре? А кроме того, к собаке не относятся инструкции по предохранению от радиации. Она может нести службу там, куда нельзя послать человека… Агенор начал разводить собак лет тридцать назад и благодаря этому получал животных в том количестве, какое было необходимо. Ежегодно рождалось несколько десятков щенков и столько же взрослых собак в возрасте, не превышающем двух-трех лет, погибало от излучения.

Возвращаясь с кладбища, Агенор прошел вдоль бетонной плиты, где стояли наполненные бочки. Он пересчитал квадраты. Двадцать четыре полных и один начатый. «Шестьсот девять за двадцать восемь лет… — посчитал он в уме, — без малого двадцать восемь».

Он сам не мог бы объяснить, почему так поступает. Почему помещает собачью падаль в бочки с искусственной смолой. Животные не были радиоактивными. Они только получили смертельную дозу излучения от отходов, герметически защищенных и упрятанных в подземные камеры. Просто ему доставляло необъяснимое удовольствие приводить в движение уже ненужные автоматы для работы с отходами. Он обслуживал их в молодости. Кроме того, это был самый простой способ защитить мертвых животных от разложения в лучах степного солнца — ведь на складе было много пустых бочек и тонны искусственной смолы…

А может, он не умел расстаться с этими беднягами после их смерти…

Сегодня случилось то, чего он давно ожидал: генетические последствия облучения многих собачьих генераций дали о себе знать. Мертвый помет, анатомические нарушения… Что будет дальше? Как долго это может продолжаться?

— Не будет больше потомства. С этим нужно покончить, Агенор, — пробормотал он про себя. — Нельзя вечно продуцировать дохлых собак для бочек с искусственной смолой…

Агенор знал: назад пути нет. Было, увы, слишком поздно. Он сам был уже лишь отходом человечества. Когда-то, не найдя понимания среди людей, он остался с этими животными. И был их хозяином, опекуном и богом смерти.

Под хоботом дозатора стояли три бочки. Агенор записывал в книге очередные позиции: «698. Уран; 699. Нептуний; 700…» Он задумался на минуту, сжимая беззубым ртом конец авторучки. Потом хитро улыбнулся и дописал: «Плутоний».

Он включил реле времени и не спеша спустился вниз. Подошел к тележке, с трудом взобрался на платформу и посмотрел на часы. Затем вынул из кармана красную капсулку, положил ее в рот и втиснулся в третью бочку…

…Автоматическая рука подавателя старательно установила последнюю бочку, дополнив двадцать восьмой квадрат.

А сейчас сядь и отдохни. Через секунду войдет продавец и объяснит тебе: твой телевизор вышел из моды и ты обязательно должен купить аппарат новой модели. За несколько минут ты договоришься с ним о кредите, добьешься, чтобы твой старый телевизор приняли в счет десяти процентов стоимости нового, и скажешь себе: в самом деле, попользовался утро — и хватит. Включив новый телевизор, ты обнаружишь, что моды полудня уже уступили место модам двух часов дня, и если ты выйдешь на улицу в одном из своих старых, моды часа двадцати пяти минут пополудни галстуков, тебя встретит град оскорблений. Чтобы этого избежать, но все-таки договориться о новом кредите, ты вынужден будешь позвонить в магазин и попытаешься в качестве гарантии платежеспособности предложить свою машину. Компьютер магазина установит, что машина твоя вчерашней модели и потому в качестве гарантии не годится. Тогда тебе останется только позвонить директору магазина и узнать о новых, сегодняшнего утра моделях. Директор спросит тебя, почему ты звонишь, пользуясь устаревшим телефонным аппаратом, и ты ответишь ему: да, это так, но ведь ты уже полчаса как не имеешь возможности выйти на улицу и потому не можешь сменить мебель. Тебе только и останется, что позвонить в Департамент Кредита, который согласится принять вышедшую из моды мебель в счет одного процента стоимости новой, при условии, что ты письменно обязуешься взять на таких же условиях в два часа пополудни новую мебель на выбор: моделей десяти часов, одиннадцати, двенадцати, часа, двух часов или половины четвертого — мебель этого часа самая модная из всех и потому вдвое дороже любого другого гарнитура, хотя вполне стоит затраченных на нее денег. Ты быстро соображаешь, что успеешь позвонить и добиться, чтобы пришли и заменили холодильник и морозильник, но проклятый устарелый телефон не работает, и квартира с каждой минутой становится все негостеприимней и сумрачней. Ты понимаешь наконец: происходит это из-за неудержимой смены стилей, и постепенно паника берет над тобою верх, и что толку, когда в лихорадочной спешке ты срываешь с себя старый галстук и сжигаешь старые, вчерашние, одежду, и мебель и другие уже устаревшие вещи, купленные сегодня час назад, но даже пепел источает их непоправимую устарелость, источает ужас, от которого ты спасешься, только когда в четыре часа дня вернутся домой твои жена и дети, нагруженные новой одеждой и новыми игрушками, а за ними следом новый автомобиль, новый телефонный аппарат, новая мебель, новый телевизор, новый кухонный гарнитур, гарантии на все действительны до пяти часов дня, и новый инспектор со слезящимися глазами, который, проскользнув к тебе в квартиру, разрывает твою кредитную карточку и сообщает, что ты задолжал свое жалованье за сто лет вперед и отправишься сейчас на бессрочные принудительные работы в подземелья Монополии Мод.