Лиля Хайлис - Катастрофа или гибель Атлантиды

Горн мотнул головой, когда над его ухом ни с того ни с сего раздался рев Лона, но продолжал сидеть с отсутствовавшим видом. Пожалуй, он вообще ничего не сообразил.

Всю дорогу девушка и ее пассажир молчали. Горн так и не понял, что происходит. Даже, когда они приземлились на площадке перед домом Рамтея, кентавр все еще казался безучастным.

Открыл им все тот же гном, с тем же сопением таща на себя дверь все за ту же веревку.

В доме Рамтея видимых перемен не произошло.

Хозяин находился в том же зале, у того же камина, опять не один. На этот раз гостем исполина оказался свободный ученый Ноэл. Тот самый Ноэл, кого последнее время безуспешно разыскивала Касс.

Оба они, и Рамтей, и Ноэл, пребывали в непонятном для смутного времени бездействии.

Рамтей курил неизменную трубку. Казался он подавленным, непривычно смятенным. “Скомканный”, - отметила про себя гостья. Ноэл производил импульсивные нервные движения, то рукой, то ногой, то всем телом.

Они поздоровались. Гном бесшумно выскользнул из зала, Горн последовал за ним.

Ноэл потянул носом воздух, сморщился и, тяжело уставившись на Прекрасную Деву своими умными глазами, напрямик спросил: — Зачем ты это сделала?

Касс молчала.

Рамтей кивнул и коротко приказал: — Объяснись.

— Я вас не понимаю, — наконец вымолвила Касс. Голос ее звучал обиженно.

— Что заставило тебя прилететь сюда с Верхнего Олимпа?

— Мне стало жаль Горна, — Касс пожала плечами.

— Сострадание? — протянул Ноэл. — Это, после всего, что натворили кентавры в городе? — Ноэл неожиданно улыбнулся: — Неужели сострадание?

— Что ж, если так, то… — свободный ученый задумался.

— Что — то? — не без раздражения переспросил Рамтей.

— То понятно, почему мы все еще живы до сих пор, — засмеялся Ноэл. — Я имею в виду, сострадание.

Затем свободный ученый еще раз шумно потянул носом и не выдержал: — Да что ж это такое, последний всплеск моды?

Касс недоуменно взглянула на него.

— Духи! — рявкнул Ноэл. — Это у вас там под защитным колпаком додумались до этой мерзости?

Касс покраснела и съежилась.

— Яма, — одними губами выговорила она.

— Так ты его из ямы извлекла? — Рамтей покачал головой.

Неожиданно вспыхнул экран виза. На Касс исподлобья смотрели укоризненные глаза Зева.

Рамтей немного помедлил, но все же включился на связь.

— На твоем месте, — начал Зев, почему-то не удивляясь компании, в которой нашел брата, — я бы сам на себя повернул свой лазер.

Касс молчала.

— Предать и продать всех: мать, отца, любимого, подруг, друзей…

— Неужели то, что я спасла от мучений живое существо, — предательство?

— Тебя все любили, все верили… — не слушая ее, продолжал Зев. — Что заставило тебя это сделать? Ради чего? Я только спрашиваю: ради чего? Чего тебе не хватало? Чего ему — Зев кивнул на Рамтея, — чего ему не хватало? Чего вам всем не хватало?

Касс угрюмо молчала.

— Ради справедливости, — тихо вмешался Рамтей. — Она поняла, что такое справедливость.

По лицу Зева то красной, то белой волнами, медленно разливался гнев.

— Добился справедливости? — взревел он. — Ты видел, что творится в городе? Этого добивался?

— Зев, успокойся, — внушительно казал Ноэл. — Сейчас речь уже даже не о городе.

— Да? — грозно переспросил Зев. — Может, ты сообщишь мне, о чем?

— О гибели Атлантиды… Возможно, всей Геи… Если ты не прекратишь тянуть из одной ее чакры энергию для своего защитного поля…

— Одна из таких чакр и есть Эдем на Верхнем Олимпе, — невозмутимо сообщил свободный ученый. — Защитное поле расходует чересчур много энергии.

— Пусть он, — Зев кивнул на брата, — уберет своих, всех к Баалу, до последнего… А тогда и о защитном поле поговорим.

— Брат, — вырвалось у Рамтея.

— Мне сейчас Аид брат! — прервал его Зев. — Он командует ночными полетами. И Нептун брат. Он командует дневными, — Зев глубоко, с присвистом, вздохнул: — Больше нет у меня братьев.

На лице Рамтея выразилась мука: — О, если бы я сейчас мог повернуть назад стрелки часов…

— Думать надо было раньше, — пробурчал Зев. — Прежде, чем за справедливость бороться.

Тихое сожаление брата заставило его немного успокоиться. — Я не могу отключить защиту, когда мне со всех сторон угрожают эти твари.

— Если поле просуществует еще несколько дней… — сказал Ноэл.

Он посмотрел на всех присутствующих: — Всего лишь несколько дней, то сбудутся все мои предсказания: Атлантида, а может, и вся Гея, погибнет…

На несколько минут все замолчали.

— Ты из меня виноватого не делай! — Зев уже совсем было распалился опять. — Да за всю историю не случалось еще подобного.

— За историю это и может произойти только один раз, — усмехнулся Ноэл.

— До сих пор защитное поле применялось только локальное, — начал Ноэл. И на короткий срок: не дольше нескольких часов.

— А защитное поле вокруг Верхнего Олимпа существует уже больше недели. К тому же оно настолько мощно, что для его поддержки требуется громадное количество всех видов энергии, включая психическую. Я слыхал, у вас там и Круг регулярно всякие гадости выплевывает… Так вот, Гея не в состоянии вовремя восстанавливать потери. Получается дисбаланс: в одной точке энергетического поля планеты создается чудовищный отток необходимых для нормальной жизни сил. С другой стороны, в той же точке возникает огромное и слишком длительное усилие, противостоящее нормальной жизни. То есть, именно то напряжение, которое и может привести к катаклизму. Именно в этой конкретной точке. Нарушение психического баланса помогает нарушению баланса электромагнитного и гравитационного: могу предсказать, скоро начнутся землетрясения, наводнения…

Ноэл обвел всех глазами, он уже воображал, что читает лекцию.

— Незадолго до… — ученый криво улыбнулся. — до мятежа мне пришлось поспорить с Кронотом… — Ноэл еще раз криво улыбнулся, — который пытался доказать мне, что в Атлантиде в принципе все в порядке…

Ноэл только покачал головой: — Я тогда, возможно, говорил слишком абстрактно: ведь еще ничего не было известно, да я и не прорицатель. Я только ученый… Но теперь точно знаю, о чем говорю.

Ученый вздохнул прежде, чем продолжать: — Когда-то люди пришли в этот мир материи и времени, обладая абсолютным знанием истины. Пришли, чтобы получить опыт. Тот самый опыт, который, присоединившись к знанию, сделает человека Творцом.

Ноэл вздохнул еще раз и с сомнением посмотрел на Зева. Казалось, он пытается определить, дорос ли тот до того, чтобы стать Творцом. — Но обо всем забыли, — в голосе ученого сквозила теперь тихая горечь. — Об абсолютных истинах никто уже не вспоминает. Растеряли знание, перестали видеть цель. Застыли на месте, без движения вперед, без смысла. А тем немногим, кто хранит, не само знание, жалкие остатки, тем немногим, кто видит цель, помнит смысл, — той горсточке мыслящих не верят. Убийственно не верят.