Михаил Остроухов - «Приключения, фантастика» 1994 № 05

Тревога оставила меня, а вместе с ней и воля. Я ни о чем не думал, ничего не хотел, только завороженно смотрел на камень. Вот он вспыхивает, посылая мне свой колдовской сигнал и затухает, говоря, спокойно, спокойно. Разгорается и гаснет, разгорается и гаснет…

— Вот и хорошо, — сказал Голос. — Ты должен был пройти через это, чтобы не просто понять, а ПРОЧУВСТВОВАТЬ свое нынешнее положение. Сиди и слушай.

После твоих похорон ночью тайно я переоборудовал могилу: превратил ее в склеп, чтобы ты мог поднять крышку гроба, которую я укрепил на петлях. То же самое я проделал с надгробием. В основании его я укрепил талисман, под воздействием которого мертвое тело разложилось без остатка за полтора месяца. Когда процесс закончился, я разбудил тебя.

— Зачем?

— Мы были друзьями…

— Спасибо, — поблагодарил я безжизненным голосом.

— Но не только поэтому. Есть дело, которое при всех моих знаниях я не могу выполнить один. Со временем ты узнаешь о нем. Если мой план удастся, мы будем жить вечно. Мы будем всемогущи, все наслажденья будут доступны нам.

— Какие наслажденья доступны скелету? — горько сказал я.

— Ты будешь иметь тело! Постоянное тело! А пока, чтобы обрести его, тебе необходима кровь. Действие той порции, что я дал тебе, закончилось, нужна новая. Всего‑то…

Борис замолчал. Камень продолжал мигать ровно и успокаивающе, как ночной светофор.

— Почему же ты сразу не сказал? И не дал ее? — спросил я, глядя на Бориса с ненавистью.

— Ты должен понять свое нынешнее положение, чем ты обязан мне. Так у нас будет меньше недоразумений…

В жизни ты был упрямым, поступал всегда так, как тебе заблагорассудится. Не думаю, чтобы после смерти твой характер изменился. Ты должен укротить свой нрав, направить свою энергию и разум в том направлении, которое укажу тебе я.

— Я готов.

Камень исчез и я очнулся. Подняв глаза на Бориса, долго молча смотрел на него. Багровая аура, прошитая черными извивающимися змеями, пылала вокруг его головы.

Я обвел взглядом комнату. Она пугающе изменилась. Обои надувались белесыми пузырями, они лопались и из них выглядывали жуткие рожи. Разрывы быстро затягивались и вскоре пузыри начинали набухать в других, местах. Мебель шевелилась и меняла форму, как пластилиновая. У ножек вырастали когти, начинавшие скрести паркет или ковер, на дверцах появлялись похабные надписи, вырезанные ножом, а затем и те части человеческого тела, о которых в них говорилось. С потолка свешивались заросли шевелящихся крысиных хвостов, затянутых паутиной.

На столе в хрустальной чаше рубиновой звездой горела кровь. Я схватил чашу и в три глотка осушил ее. Через минуту я вновь был человеком.

Борис услужливо подал мне опять полную до краев чашу.

— Тебе надо не меньше двух литров в день, — сказал он. — С кровью проблем не будет! — Он мерзко хохотнул.

Увидев злые огоньки, зажегшиеся в моих глазах, он добавил:

— Я сохранил для тебя Марину.

Меня словно обожгло изнутри.

— Марина… повторил я тихо.

— Да, да, твоя обожаемая жена. Я погрузил ее в волшебный сон, стер воспоминания о твоей смерти. Вы сможете жить, как прежде, будто ничего не произошло.

— У нас были дети?

— Нет, но вы сможете иметь их.

— Где она?

— Рядом.

Мои пальцы впились в подлокотники, я рванулся вперед.

— Спокойней! — Борис со смехом замахал на меня рукой. Спокойней! Когда ты будешь готов к встрече, она произойдет. Сейчас тело твое слишком неустойчиво и в любой момент… — он сделал многозначительную паузу. — Окрепни и тогда я отведу тебя к ней или приведу ее к тебе. Как пожелаешь.

— Как долго она спит?

— Я сделал это сразу после панихиды. Не было полной уверенности, что с тобой все пройдет гладко. За такой короткий срок. Я не знал, как долго она будет горевать по тебе. Зачем лишние проблемы.

Я смотрел на него, сузив глаза.

— Не злись, на правду жизни бессмысленно злиться.

— А как с остальными людьми? — спросил я, игнорируя его нравоучения. — Она пропала после моих похорон и появится через какое‑то время вместе со мной.

— Не беспокойся, как только мы осуществим задуманное, я все улажу при помощи магии. В наших руках будет такая сила. Ты вообразить не можешь, на что мы будем способны.

— Покажи мне ее хотя бы спящей, — попросил я.

— Нет, — Борис покачал головой. — Твое присутствие может нарушить чары и тогда… я не представляю, что может выйти. Потерпи день–другой.

Я скрежетнул зубами.

— Скажи тогда, что за дело предстоит нам.

— В свое время, — тоном, не допускающим возражений, ответил он.

Я внутренне сжался и похолодел от ярости, но внешне ничем не выдал себя. Он мог помыкать мной, как хотел. Я — раб! Моя жена — его заложница! Но я ему нужен, позарез нужен. Сколько с него запросить? Я не знал этого. Я должен был ждать, играть его игру, пока не смогу начать свою. Как мне хотелось вцепиться ему в глаза и вырвать их.

Все эти ощущения и мысли стремительной волной прокатились внутри и я безжалостно сравнял их с землей, заморозил. Лед и стылая земля — вот все, что осталось от моей пламенной ярости.

Когда я поднял глаза на Бориса, он ответил мне змеиной улыбочкой. Он прекрасно видел и понимал происходящее — посмеивался про себя, глядя, как я укрощаю себя, словно дикого гордого жеребца. Он наслаждался этим зрелищем, пил мои чувства.

Это я тоже вписал в счет, который собирался предъявить в будущем.

Мгновенье, и его взгляд смягчился.

— Просто поверь, это было необходимо, — сказал он проникновенным голосом. Хорошо, я отведу тебя к ней, но будь благоразумен.

Мы встали, и он повел меня прочь из гостиной в полумрак холла, в комнату, где латал мой пробитый пулей череп. Встав лицом клевой от двери стене, Борис по–паучьи зашевелил пальцами.

Мое внутреннее зрение включилось вновь, позволяя видеть сеть из разноцветных светящихся паутинок, сплетенных в сложный узор, очерчивавший прямоугольник, по размеру и форме точь–в-точь напоминавший дверь.

Затаив дыхание, я следил за его манипуляциями. Вскоре я понял, это действительно была дверь, и Борис снимал с нее заклятье. Узелки на паутине вспыхнули звездами, от них в разные стороны побежали по нитям маленькие огоньки и очертили дверь толстой светящейся полосой. Дверь распахнулась и за ней взгляду открылся, длинный коридор. В нем царил полумрак, но тем не менее я разглядел чудище, сторожившее проход. Оно было лохматым и косолапым, а верхние его конечности были вооружены длинными желтыми когтями.

Чудище уставилось на нас красными, горящими как фонари, глазами и заворчало. Борис подошел к нему, потрепал по плечу и сунул что‑то в пасть. Челюсти щелкнули, и зверюга довольно заворчала. Борис тихим голосом отдал приказ, она неспеша поднялась, почти касаясь макушкой высокого потолка. Шагнув вправо, чудище скрылось в стене.