Юрий Самусь - «Приключения, фантастика» 1994 № 01

— Ты ошибаешься, я никогда не сделаю этого, как бы мне не было плохо. Это — первое. А во–вторых, я еще достаточно силен, чтобы постоять за себя.

Она расхохоталась. И смех этот, казалось, сотрясал стены, раскачивал ложе подо мной, сотрясая воздух громовыми раскатами.

Я очнулся. Кристелонион находился рядом. Он был бледен и напуган.

— Землетрясение, сэр, — прохрипел камердинер. — Похоже, остров уходит под воду, уже затоплена пристань и нижние постройки.

Боже, она решила лишить меня острова, подумал я, вскакивая на ноги. Я действительно червь перед нею. Но что же делать?

Кристелонион схватил меня за руку и потянул вон из комнаты.

— Надо скорее добраться до джайгер–кабины, — закричал он, заглушая грохот трясущихся стен. — Вот–вот могут обрушиться потолки, и тогда нам конец.

Действительно, сверху на нас сыпалась пыль, мелкие камни и песок. Дышать было нечем, слабый свет ламп с трудом пробивался сквозь пелену взвешенных частиц.

Возле кабины собрались почти все мои люди: охранники, повара, технический персонал.

— Все живы? — спросил я.

— Вроде да, — ответил Синероуа, выходя вперед.

— Почему тогда не отправляетесь?

— Мы ждали вас, господин, — ответило сразу несколько голосов. (Кажется тогда на глазах у меня проступили слезы).

— Немедленно в джайгер–переход.

— Только после вас.

И вдруг я понял, что спорить с ними бесполезно. Они преданы мне все до единого. Почему? Ведь я со многими почти не общался, ни видел месяцами. Чем я отплачу им за эту преданность? Тем что буду вынужден выкинуть их на улицу без средств на существование? Боже, но ведь я тоже оказался в их положении. Так, может быть, это только сочувствие с их стороны, но никак не преданность? 371 год прожить и так не научиться разбираться в людях. Идиот!..

Остров разрушался. И рушились с ним все мои надежды, уходили в морскую пучину счастливые годы, прожитые в спокойствии и достатке. Смерть не хотела меня отпускать, я был ей нужен.

И мне оставалось лишь одно — бегство. Для этого я и оставил «Орион». Всегда необходимо подготавливать путь к отступлению — это закон для беглецов.

Подальше отсюда! Подальше от этой планеты, где мне волей судьбы уготована печальная участь! Прочь! И не оглядываясь, я ступил в джайгер–кабину.

Я черпал пригоршнями звезды из океана Мироздания, бросая их в кильватерную струю «Ориона». Бездна космоса обнимала меня за талию и шептала: «Еще! Еще!» И я гнал свою яхту, свой звездолет, свой дом все дальше и дальше в глубины Галактики, где солнечный скопления водили свой извечный хоровод вокруг Ядра.

Я давно потерял счет дням. Время для меня остановилось в тот миг, когда я включил планетарные двигатели и «Орион» оторвался от бетонных плит космопорта.

Провожал меня Синероуа, он и здесь не хотел оставлять меня одного. Но я не мог принять от него столь щедрый подарок.

И вот я один, закованный в железную скорлупу моего суденышка, несущегося в никуда.

Я читал книги, играл с корабельным компьютером в шахматы, предавался воспоминаниям. Но почему‑то память моя выбрасывала на поверхность настоящего лишь остров, медленно погружающийся в пучину ненасытного океана. Я терзался от бессилия и сознания бесконечной утраты. Все что было дорого мне, ушло в безвозвратность, будто и не было счастливых дней прозябания в царстве моего всеобъемлющего Я.

И вскоре я устал. Мне захотелось забыть обо всем, отбросить прочь назойливые домогания памяти. К чему они, когда все кончено, жизнь мою перечеркнули и писать ее необходимо было заново. И когда я возжелал перемен, они не заставили себя долго ждать.

«Орион» проходил какое‑то звездное скопление. Сфера влияния земной цивилизации давно осталась позади. Я вторгся в чужие владения, но это не было столь важно. Космос — обитель для всех и каждого, и только в случае войны его начинали делить и перекраивать. Впрочем, конечно же не его, а невидимые, созданные бредовым разумом воинственных дегенератов, границы. Однако, насколько мне было известно, войн сейчас не было, и поэтому я не особенно испугался, когда компьютер сообщил, что в нескольких астрономических секундах от яхты объявился чужой звездолет.

— Корабль движется в нашу сторону, — сказал компьютер, которого я почему‑то прозвал Диогеном. Может быть, потому, что он, как и древний философ, имел свой мир ограниченный в пространстве и ничуть не жалел об этом.

— Интересно, что им от нас нужно? — спросил я.

— Есть тысяча ответов, — тут же отозвался Диоген, — но не имея исходных данных, все они выглядят весьма прагматично. Отсюда вытекает аксиомическая разрешимость: точного ответа на поставленный вопрос дать невозможно.

Я улыбнулся. Сотни лет я мечтал о таком собеседнике и неожиданно для самого себя обрел его. Никаких умозаключений, основанных на пустом месте, никаких иллюзий и ненужных, утративших давным–давно свой смысл, чувств. Сплошная логика и трезвый расчет. Разве не для этого предназначен разум?

Пока я раздумывал об этом, чужой корабль приблизился почти вплотную. Я сидел в противоперегрузочном кресле и следил за его маневрами, глядя на огромный, занимающий половину ходовой рубки, обзорный экран.

— Ты установил с ними связь? — спросил я.

— Устанавливаю, — неохотно отозвался Диоген, видимо недовольный, что его оторвали от дела.

— Ну, не бурчи, — снова улыбнулся я, — не так уж сильно я загружал тебя в последнее время. Уверен, ты даже рад, что тебе подвернулась какая‑то работенка. Впрочем, я могу…

— Внимание! — вдруг раздалось из динамиков, оборвав мой монолог. — Эй там, на яхте, тебе лучше лечь в дрейф и поднять лапки кверху, — противный скрежещущий голос переросший в захлебывающееся кваканье, словно резанул мои чуткие нервы острым ятаганом средневекового безбожника.

Я включил микрофон, поднес его к губам.

— Я ценю ваш юмор, господа. Итак, чем–могу быть вам полезен?

Снова уши мои затрепетали от жабьего смеха.

— Это не шутка, дружок. Просто тебе не повезло и ты напоролся на вольных ребят, которые зарабатывают себе на жизнь тем, что потрошат таких бездельников, как ты.

— Фи!

Я отключил связь и выжал тяговую педаль до упора. «Орион» вздрогнул всем телом, удивленно взбрыкнул двигателями и начал быстро набирать скорость. Корабль космических флибустьеров рванулся вдогонку.

Когда‑то в детстве я сочинил коротенький стишок. Я очень этим гордился. Еще бы, тогда мне было лет пять. И однажды я увидел, как наш домашний кот по кличке Цезарь поймал мышь. Внезапно в тот момент у меня в голове возникли строчки:

«Несправедливо, что у мышки

короче ножки, чем у кошки.»

Вот и сейчас все получилось именно так. Никакая яхта не могла сравниться в скорости с боевым линкором. Через десять минут бешеной гонки я вдруг почувствовал, что «Орион» стал терять скорость.