Роберт Шекли - На суше и на море 1963

— Где вы его достали? — опять опередил меня Сережа.

— В нашем институте студенты организовали кружок подводного спорта, достали у моряков чертежи акваланга, ружья. И вот видите — сделали, — потряс он ружьем.

— Конечно, студенты, — вздохнул Сережа.

Так постепенно завязался разговор. Мы с Сережей сворачивали его все время на темы о свойствах, конструкции ружья, о деятельности институтского кружка. Сергей же Павлович — он, оказывается, был профессором в том ленинградском институте — в свою очередь, старался вернуть нас к теме, которую мы уже окончательно обсудили с Сережей вчера: не ушла ли рыба от берегов Крыма куда-нибудь в другое место?

Знакомая история! Сергей Павлович с таким же восхищением рассматривал мою скорпену, с каким мы смотрели на его ружье. А пока он рассказывал о своих неудачах. Они как начались с приездом его на море, так и продолжались почти весь отпуск — оставалось ему отдыхать всего несколько дней. Мы, конечно, сочувствовали ему, он завидовал нам. Так произошла первая метаморфоза: Сергей Павлович стал просто Сережей Большим. Правда, одно обстоятельство чуть было снова не подняло его авторитет на недосягаемую высоту, но мы с Сережей Маленьким сумели не подать виду. Это так и осталось нашим секретом.

Сережа Большой, живописуя одну из своих неудач, очень часто упоминал глубины в семь-восемь метров, и столь же часто мы переглядывались с Сережей Маленьким. Конечно, заливает, — говорили наши взгляды. Вдруг мы услышали нечто, что заставило нас затаить дыхание.

— Ныряю, ухожу все глубже, — рассказывал Сережа Большой, — поддуваю воздух в маску, — для наглядности он фыркнул носом, — потом еще поддуваю…

Мы с Сережей Маленьким уставились друг на друга. Ай, да какие же мы ослы! — говорили наши взгляды, а голос Сережи Большого, как это бывает в радиопостановках, отодвинулся куда-то и заглох. Просто надо поддувать воздух в маску, чтобы выравнять давление, и ныряй куда хочешь. И снова Сережа Маленький опередил меня.

— Ух, жарко. Я окунусь немного.

Он натянул маску, схватил в зубы трубку и соскользнул с камня в воду.

Так и есть — он поплыл туда, где между камнями, по нашим расчетам, было восемь метров глубины и нам еще ни разу не удавалось донырнуть там до дна. Вот взвились над водой его ноги в самодельных ластах и плавно ушли вниз. Секунд через двадцать он вынырнул, показал мне камень со дна: мол, достал. Еще раз нырнул и опять вынырнул с камнями. Разогнался кролем так, что почти выскочил на камень, а на мой вопросительный взгляд кивнул, подмигивая.

— Порядок!

Мне тоже не терпелось попробовать нырнуть поглубже. Сережа Маленький выручил меня. Он сказал, что видел здорового краба между камнями, с которым якобы он побоялся связываться. Я сейчас же полез в воду, заплыл над впадиной — там, на дне, голубеют и отдают зеленью камни. Вдохнул воздух, наклонился, выбросил ноги и колом пошел в глубину. Маска придавила скулы, щеки; втягивая лицо, я фыркнул носом — и все прошло. Несмотря на глубину, маска больше не давила. Дошел до дна, еще фыркнул. Хорошо! Повернул камень, там — каменный краб. Не раздумывая, цоп его за панцирь, и наверх! Сам ошалел от своей смелости, а Сережа Маленький смеется, даже заливается от смеха.

— Полный порядок, — говорит.

Сережа Большой так ничего и не понял, потому что его совершенно покорили наши удачи, а свои собственные неудачи еще больше обескуражили. Кроме обычных неудач на охоте, которые случаются от неопытности, у него еще были две причины, вызывавшие значительные трудности. Близорукость и зябкость. Да, Сережа Большой быстро мерз в воде, и ему требовался горячий песок или вот такой плоский, нагретый солнцем камень. И еще: от нетерпения ему хотелось поскорее снова начать поиски дичи. Сережа Большой не успевал как следует отогреться и залезал в воду.

Наша троица представляла сейчас весьма удачную комбинацию. Мы с Сережей Маленьким будем разведывать водоем, находить дичь и приводить к ней Сережу Большого, чтобы он совершал решающий выстрел. А сегодня мы плывем с Сережей Большим охотиться на скорпен. Посмотрим, как будет действовать его ружье, настоящее подводное ружье — арбалет резинового боя. Нет, нам с Сережей Маленьким удивительно везет: мы так быстро приобщаемся к настоящей подводной охоте!

У ступеней мы быстро разыскиваем одну скорпену, потом — другую. По первой Сережа Большой не успевает выстрелить, по второй промахивается. Ему становится холодно, и он плывет к берегу. Мы с сожалением смотрим вслед исчезающему в подводном тумане ружью.

Мимо нахально проплывает белый горбыль, как будто он знает, что ружье скоро не вернется. Все-таки я пробую сунуть в его сторону трезубец. Совершенно бесполезно. Тогда я ныряю к основанию ступеней и, не забывая поддуть воздуха в маску, ищу скорпен. Натыкаюсь на бычка, сидит под большим камнем, присосавшись к маленькому камешку своей брюшной присоской. Непонятно, что он здесь, на глубине, делает. Обычно бычки присасываются к камням в прибойной полосе и подхватывают все съедобное, что волны смоют с берега. Раза четыре поднимаюсь за воздухом, а ершей нет. Сережа показывает: наловил крабов — в левой руке и в правой по крабу. Я остаюсь один.

Когда вы охотитесь компанией, всегда самые удивительные вещи происходят после того, как возможные свидетели отплывут куда-нибудь в сторону или выйдут на берег. Так случилось и на этот раз. Заглядываю за очередной уступ и натыкаюсь на синий самоварный поднос, раскрашенный в стиле модерн под полосатую рыбу. Но нет, поднос шевелит плавниками и у него толстая спина. Я пячусь назад, всплываю, собираюсь с силами, проверяю крепость трезубца и ныряю снова. Поднос на месте. Только он скорее фиолетовый, чем синий. Замахиваюсь трезубцем, подвожу — бац! Древко содрогается, кругом поднимается муть. Скольжу рукой по древку к рыбе, другой рукой стараюсь нащупать ее голову, чтобы схватить за жабры, касаюсь толстой спины — и больше ничего… Древко перестает сотрясаться, песок оседает, а я всплываю выдохнуть-вдохнуть и вижу, как вместе с мутью опускаются на дно крупные рыбьи чешуйки. Но вот откуда ни возьмись вылетели маленькие зеленушки-рябчики и своими вытянутыми в трубку губами быстро подобрали чешуйки.

На дне опять спокойствие и чистота солнечных зайчиков. Тогда я решил, что загарпунил эту рыбу, и она, согнув один из зубцов, ушла. Кстати, это был красавец зубарик. Теперь же мне ясно, что я лишь прижал зубарика древком к камням и ему не сразу удалось вывернуться.

Сережа Большой, возвращаясь на берег, подстрелил все-таки из ружья небольшую морскую собачку и теперь удивлял всех, приписывая несчастной собачке свойства морского дракона, скорпены и ската. Он хотел было перекинуть мостик к дельфину, но его сбили вопросами. Сережа Маленький помирал со смеху.