Роберт Шекли - На суше и на море 1963

К описанию красноцветной толщи мы приступили только на следующий день. Эта толща начиналась зеленоватыми песчаниками, в нижней части которых были прослои мелкогалечных конгломератов. Состав галек конгломератов был таким же бедным, как в пермских конгломератах Силовы. Эффузивы, характерные для триаса, отсутствовали. Таким образом, мнение о том, что описываемые нами красноцветы относятся к триасу, не подтверждалось.

После песчаников начались глинистые породы самых различных цветов: красного, бурого, коричневого, фиолетового, зеленоватого, серого. В некоторых слоях все эти породы сложно переплетались между собой.

С самого начала при описании красноцветной толщи главное внимание мы обратили на поиски остатков фауны и флоры; хотелось думать, что нам повезет больше, чем нашим предшественникам. Все слои исследовались самым тщательным образом, но, кроме неясных отпечатков растений, найти долго ничего не удавалось.

Только на третий день работы я наткнулся на несколько отпечатков, которые были похожи на семена кордаитов, и нашел отпечаток древнего растения — филладодермы с многовыемчатым краем, точно такой же, какие ранее находил на Сыне. Это обстоятельство тоже свидетельствовало против отнесения наших красноцветов к триасу.

Дней через пять, когда у нас уже начала пропадать надежда найти какую бы то ни было фауну, Борис подал мне обломок аргиллита с несколькими отпечатками мелких створок филлопод. К сожалению, он нашел аргиллит на осыпи, и поэтому не было твердой уверенности, что он именно из этой толщи. Но мы с азартом продолжали работать, и вскоре Леше попалась филлоподина из коренного слоя.

Поиски филлопод продолжались и в последующие дни. И снова Леша нашел еще одну точку с филлоподами. Я и Борис с горечью вынуждены были признать нашу бесталанность и объявили Лешу лучшим «сыщиком» реки Идолов.

Жизнь наша текла размеренно и неторопливо. Погода стояла прекрасная, работа спорилась, рыба ловилась, и у нас не было оснований для недовольства. Только бургомистры на новом месте оказались неспокойными и жуликоватыми. Когда мы работали, они досаждали нас своими криками и со свистом летали над самой головой. В лагере в наше отсутствие они крали рыбу и очень обижались, когда мы пресекали этот разбой.

Рыба вареная, жареная и соленая нам уже надоела, и мы с Лешей решили покоптить ее. Борису, дежурившему в этот день, наша затея почему-то не понравилась, и он решительно заявил, что не даст портить дрова, собираемые с таким трудом. Тогда мы построили из камней коптильню и соединили ее дымоходом с общим очагом. Копченая рыба получилась довольно вкусной, хотя немного и подгорела с одного бока.

К середине августа нижняя часть красноцветной толщи была описана, и мы, спустившись еще ниже по реке, приступили к описанию верхней части толщи.

В отличие от нижней, состоящей в основном из песчаников, верхняя часть красноцветной толщи была сложена в основном аргиллитами и алевролитами. Работавшие ранее геологи находили здесь из палеонтологических остатков только редкие отпечатки растений, отнесенные к верхнему триасу, да были определены два комплекса спор и пыльцы нижнего триаса. Такие резкие расхождения в возрасте толщи вызывали споры, и разрешить их могли только находки фауны.

Река в этом районе была несколько иной, чем выше по течению: один берег был пологим с каким-то подобием надпойменной террасы, на склонах которой виднелись лужайки зеленой травы с многочисленными и разнообразными цветами — веселыми голубыми колокольчиками, золотисто-желтыми золотарниками, иван-чаем широколистным и астрагалом субарктическим. Покачивали своими красными головками на тонких длинных стебельках кровохлебки аптечные, выглядывали из травы скромные ромашки и гроздья мелких цветов тысячелистника. По всему лугу, словно бисер, были рассыпаны мелкие цветы ясколки, камнеломки и незабудки. Вид цветущих лужаек радовал глаз. Я собрал даже небольшой гербарий для наших ботаников.

Не повезло нам только с соседями. На противоположном берегу реки, прямо напротив лагеря, мы обнаружили гнездо канюков, которые, беспокоясь о своем детище, каждый наш шаг в сторону реки воспринимали как агрессию и устраивали такие концерты, что приходилось затыкать уши. Этот «птенец» величиной ничуть не меньше своих родителей. Характер у него оказался не из приятных. Когда мы приближались к гнезду, он, сердито взмахивая крыльями, дерзко устремлялся навстречу.

По соседству жила и семья песцов, которые часто тявкали на нас. Ночью, вероятно, мучимые бессонницей, они с тявканьем метались по тундре, не давая и нам спать.

Однако вскоре соседи привыкли к нам и уже не проявляли прежней враждебности. Канючонок позволил даже фотографировать себя. Песцы стали подпускать нас к себе метров на двадцать. Усевшись вокруг норы, они молча наблюдали, как мы работаем, или затевали какую-нибудь игру.

Уже в первые дни нашего пребывания здесь я заметил, что породы, из которых сложена верхняя часть красноцветной толщи, чередуются в разрезе закономерно, отражая последовательность наступлений на сушу и отступлений от нее древнего триасового моря, или, как говорят геологи, трансгрессий и регрессий бассейна. Выяснив механизм этих трансгрессий и регрессий, нетрудно было определить, когда возникали благоприятные условия для существования фауны, и найти прослойки пород с ее отпечатками. Вот здесь-то я и взял реванш. Из двадцати четырех точек с фауной мною было найдено не менее двадцати. Леша лишь завистливо вздыхал, теряя свою былую славу. Правда, и он нашел точку с таким множеством филлопод и такой прекрасной сохранности, что мы с Борисом только ахнули. Были найдены в большом количестве и отпечатки растений. Нам удалось сделать даже такую редчайшую находку, как отпечатки капель дождя, прошедшего 220 миллионов лет назад, что несколько примиряло нас впоследствии с дождливой погодой. В толще мы обнаружили чешуйки и зубы ганоидных рыб, потомками которых являются современные осетровые, и копролиты древних земноводных животных — стегоцефалов. Все это указывало на то, что условия, в которых отлагались осадки верхней части красноцветной толщи реки Идолов, были сходными с условиями осадконакопления в нижнетриасовую эпоху в бассейне реки Сыни. В шлифах, изготовленных из копролитов с реки Сыни, была обнаружена чешуя только ганоидных рыб. У стегоцефалов, живших двести с лишком миллионов лет назад, как говорится, губа была не дура: они предпочитали вкусных ганоидов костистым кистоперым рыбам.

На Сыне было установлено, что среди пород континентального происхождения встречаются в виде отдельных прослоев и породы, образовавшиеся в прибрежно-морских условиях. Из этого был сделан вывод, что триасовые отложения Северного Приуралья образовались в зоне перехода континентальных отложений в морские, и поэтому можно ожидать накопления меди. Одна из наших задач и заключалась в проверке этого предположения. На Сыне анализы не подтвердили присутствия меди, и нужно было прощупать отложения триаса севернее, на реке Идолов.