Роберт Шекли - На суше и на море 1963

Проснулся я от крика снаружи:

— Борис, это ты выбросил моих пауков? Я знаю, что это ты! Выходи, соня полупустынная!

Выползаю из палатки. Утро чудесное. Протерев глаза, смотрю в сторону костра. От тарантулов действительно мало что осталось. Одни животы на палочках.

— Чудак ты, — говорю, — мне и смотреть-то на них противно. Тем более отрывать их мохнатые ноги, да еще ночью.

Солнце недавно поднялось и освещало равнину косым лимонно-желтым светом.

Миша Маленький копал яму, поплевывая на ладони. Сергей возился у костра. Проспал я, однако.

За завтраком Елена Сергеевна несколько раз поглядывала на Евгения и наконец заговорила:

— А знаете, Женя, я, кажется, догадываюсь, кто похитил ноги у ваших пауков. Хотите, покажу?

С мисками в руках отошли они в сторону, и вскоре к нам донеслась Женькина брань по адресу неизвестных еще нам врагов, лишивших его интересной коллекции. Женя долго разглагольствовал, обращаясь к кому-то на земле. Как выяснилось, это были просто-напросто муравьи. Им оказалось не под силу снять с «вертелов» толстые брюшки, и они старательно волочили куда-то в степь длинные мохнатые ноги тарантулов.

В тот день жара стояла особенно тяжелая и неподвижная. Запас воды собирались пополнить в Джанайских песках, где был хороший пресный колодец. После завтрака ополоснули бочку и поехали.

Вот и пески. Целые горы золотых барханов. Вася по малозаметной дороге, указанной Еленой Сергеевной, повел машину к колодцу, а мы пошли в барханы.

Нас поражала удивительная приспособленность растений к суровым условиям жизни на песках. Вот кияк, или песчаный овес. Он растет прямо среди бесплодного песка, а какие у него крупные колосья и какой толстый стебель! Его шнуровидные корни тянутся на несколько метров в стороны, укрепляя растение и снабжая его влагой. А вот вайда песчаная, высокая, как дерево, с желтыми крупными цветками. Она взбирается выше всех на голый, горячий песок.

Долго бродили, собирая растения, проваливаясь по щиколотку в раскаленный песок. Иногда на вершинах песчаных гряд встречали кусты тамарикса, закрепленные растениями-пионерами. Увлеченные сбором интересных экспонатов, мы не сразу услышали протяжные автомобильные гудки. Это Вася звал нас на помощь. Конечно, наш Аркашка застрял в песках. Бешено вращались задние колеса, извергая фонтаны песка и все глубже увязая.

Как мы ни старались помочь Аркашке — пытаясь вытянуть его или подкладывать под колеса все, что могли найти в нашем небогатом хозяйстве, — все наши усилия оказались тщетными. Только еще больше захотелось пить. Казалось, во всем мире не стало прохлады и воды.

— Вот что, ребята, — прервала молчание Елена Сергеевна, — кто может, берите ведра, пойдем к колодцу.

Этот поход надолго запомнился нам. Шли молча, экономя каждое движение. Елена Сергеевна шла впереди — она одна знала дорогу к колодцу. Сзади шли мы с Сергеем, неся по ведру. Остальные ждали у машины. Молодец все же наша Елена Сергеевна, она умудрялась даже шутить, подбадривая нас.

Долгожданный колодец оказался просто дырой в песке, Ни сруба, ни ограды. Дрожащими от нетерпения руками вытянул я первое ведро. Разве было нам дело до того, что вода оказалась подозрительно мутной и отдавала затхлостью? Только напившись до слез, мы заметили, какую дрянь пьем.

Ошибаться могут и опытные путешественники. Среди многих дорог мы, оказывается, выбрали ту, которая вела к заброшенному колодцу. Назад шли с трудом, удерживая бульканье воды в желудках. Ведра казались наполненными камнями — так они были тяжелы. Сбоку от тропинки, по которой мы шли, тянулась старая полуразвалившаяся изгородь. Когда-то она служила, наверное, защитой для овец от зимней непогоды. Эта неожиданная находка спасла нас. Подкладывая прутья под колеса Аркашке, мы с трудом выбрались из надолго запомнившихся Джанайских песков. Через час уже подъезжали к хорошему пресному колодцу, с новеньким срубом и ведром на цепочке. Наша бочка снова наполнилась вкусной пресной водой.

Мы давно мечтали добраться до южной границы нашего участка — до реки Кумы. Хотелось искупаться, набрать пресной воды, выполоскать просоленные ковбойки. И вот скоро мы у цели.

— Сейчас будет интересный колодец, — сказала Елена Сергеевна, — посмотрим, сумеете ли вы его потушить.

Мы не обратили внимания на это странное замечание, а может быть, просто не разобрали слов, отнесенных встречным ветром.

Впереди, в стороне от дороги, показалась небольшая группа людей, сидевших у костра. Машина остановилась. Ожидая, пока вскипит чайник, мужчины не спеша покуривали. Знакомясь с путниками, оказавшимися чабанами одного из недалеко расположенных колхозов, мы не могли оторвать глаз от необыкновенного костра: чайник закипал над водой, стекавшей из короткой толстой трубы. Она торчала прямо из земли, и вода горела легким, почти бесцветным пламенем.

Евгений слегка дунул на огонек.

— Тихо, — крикнул ему Вася, — задуешь!

— Задую? А как же его ветром не задует? — Женя ходил вокруг необычного костра, присаживался, трогал огонек пальцами.

В северной части Калмыцкой степи артезианские воды залегают глубоко и на вкус соленые. Здесь же они ближе к поверхности, пресные, но сильно газированы. Этот природный газ и горел над трубой, вода же отдавала тухлыми яйцами.

Когда стемнело, голубой огонек стал заметнее. Он как будто плясал выше воды, не касаясь ее, но и не отрываясь.

Когда великолепное тихое утро осветило наш лагерь, в блеске наступавшего дня все еще порхал над водой прозрачный живой огонек.

После завтрака отправились наконец на реку. Полотенец с собой не взяли, решили так обсохнуть. А мыло прихватили. Елена Сергеевна чему-то улыбалась. Мы уже знали такую улыбку и были настороже. Однако того, что произошло, предугадать не могли.

Вблизи Кумы много солончаков. Вот уже появились участки с влажной мягкой почвой и белесым налетом солей на поверхности. Растительность на них редкая, преимущественно сочные солянки. На самых злостных солончаках обычен солерос, мясистый, членистый, удивительно ярко-зеленый среди сухой степи. К осени солерос становится красноватым; если его стебель раздавить между пальцами, брызнет соленый сок. Цветки невзрачны, а вот плоды напоминают красивые цветы с яркими прозрачными лепестками. Солянки трудно гербаризировать, особенно сочные. Положить в газетную бумагу — почернеют, покроются плесенью. Мы возили с собой промокательную бумагу и в нее закладывали растения. Несмотря на жару и большую сухость воздуха, они все равно плохо сохли.