Сергей Барк - Трансформер [СИ]

Он не слышал, как тяжело дышал Родион, как держался из последних сил, не сжимая нежную кожу до боли, не стискивая конечности до хруста.

Альфа подхватил распластавшегося омежку под бедра и подтянул выше к груди, запуская горячий язык в сочившееся нутро так глубоко, как мог.

— Да-а-а, — Марк взвыл, отчаянно затрепыхавшись всем телом, но Родион держал добычу крепко.

Он лизал, проникал, щекотал и дразнил, пока Марк, кажется, не начал хныкать между сладостными стонами. Каким же знойным оказался его мальчик! Если бы раньше он хотя бы раз увидел, что творится с его омежкой во время течки… все давно уже было бы сделано. И если бы не отсутствие нюха, наверное, он не смог бы продержаться так долго, балуя малыша.

— Родио-о-он… пожа-а-а-алуйста…

Альфа и сам чувствовал, что омега мучительно нуждается в большем. Как и он сам.

Он бережно опустил его на ложе и придвинулся ближе. Пульсирующий от нетерпения член уперся в раскрытую гладь, багровый наконечник беспрепятственно протиснулся на сантиметр вглубь раскрывшейся лепестками дырочки.

Сглотнув, альфа нажал на нежный вход, ощущая, как каменный от предвкушения член втискивается в узкое нутро. Не спеша.

Как исходящее теплом и соком тело меняется под его давлением.

Принимая. Обволакивая. Поглощая.

Марка выгнуло от первой и последней боли, подаренной альфой.

Родион крепко держал в руках хрупкие бедра и не позволял сдвинуться ни на миллиметр. Омежка должен принять его до конца. Белое вспотевшее тело в руках вибрировало от неведомой прежде муки.

— Потерпи, мой хороший. Еще немного…

Но Марк не слышал, видя ослепительные взрывы звезд в привычной темноте своей вселенной.

Дойдя до конца и соприкоснувшись с любимым, Родион выдохнул, даже не заметив, что сдерживает дыхание. То, что он ощущал в этот момент, не с чем было сравнить. Чистый поток удовольствия, наслаждения, удовлетворения.

Загривок прошило судорогой, альфа понял, что больше он не владеет собой. И не хочет.

Он дал Марку все время, которое смог, и теперь страшное, извращенное существо вступило в свои права. Оно терпело так долго, требовало так яростно, копя счет все больше все эти месяцы. Все, чего оно желало, это изодрать одно-единственное тело, приучить к тому, что теперь есть хозяин, на члене которого ему предстоит жить.

Резко двинув бедрами, альфа вышел почти до конца и тут же ударился вперед. Яростно. Беспощадно. Заставляя омегу задохнуться и всхлипнуть: «Ещё!».

Пот скользнул меж сжатых ягодиц Родиона, когда он снова взял на таран доселе девственную попку.

Он разбивал невинность обожаемого тела снова и снова, не щадя, не давая передышки, не разрешая сделать полный вдох. Альфа жестоко закреплял власть, уничтожая последний оплот независимости и свободы. Теперь у тела есть владыка и повелитель.

«Еще!»

Терзаемое тело все больше растворялось в чужой воле, склоняясь перед чужой сущностью. Отдавало все и получало взамен еще больше.

И не осталось в теле ни одной косточки, ни одного желания в пустой голове, кроме того, чтобы жуткая пытка превратилась в бесконечность, ссуженую омежьему телу.

Животное продолжало истязать и ранить, насилуя крошечный вход и оставляя отпечатки на теле. Зубами. Пальцами.

Волна накрыла альфу с головой, когда тонкая струйка выплеснулась наружу, пачкая грудь, а слюна капнула на съехавшую набок подушку. Естество сдавило тугими стеночками, выдавливая удовольствие наружу.

Альфа выстрелил, прижимаясь к телу пары во всю длину. Белая откинутая шея кинулась в глаза, а уже в следующей миг зубы вцепились в нежную плоть.

Жадно.

Глубоко.

Очнувшись на четвертый день, Марк обнаружил себя жмущимся к теплому телу альфы.

Слабость приятно скользила по телу, противясь напряжению хотя бы одного-единственного мускула. Родное сердце стучало под ухом равномерной уверенностью, нашептывая Марку, что все правильно, все хорошо. Омега чуть потянулся, чувствуя затекшие конечности и перекидывая руку через торс любимого.

Задрав голову наверх, он встретился с теплым летним небом любимых глаз. Родион дотянулся до растрепанного хохолка и запустил пальцы в спутанное пшено волос.

— Привет, — тихонько прошептал Марк.

— Привет.

Омежка наморщил нос от щекотки, когда подушечки пальцев прошлись вдоль ушка и скулы.

— Как ты себя чувствуешь?

Зардевшись, Марк невольно улыбнулся счастливой улыбкой безмятежного счастья.

— Замечательно, — он смущенно опустил ресницы. После чего альфа не удержался и, подтянув его выше, поцеловал, легонько чмокнув в губы.

«Так здорово лежать на любимом целиком», — подумал Марк, млея от сытого удовольствия и потираясь ногой о Родиона. Не устояв, альфа снова подтянул светящуюся от счастья физиономию и расцеловал каждую любимую черточку, и Марк, зажмурившись, потянулся за лаской, словно нежный побег солнцелюбивого растения.

— Ай, — тонкие иголки кольнули натянувшуюся кожу шеи. Омега непроизвольно вытянул руку и коснулся саднящего места.

Родион внимательно следил за выражением лица любимого, внутренне волнуясь, как отнесется омега к тому, что он сделал. Обычно пары обсуждали такой серьезный шаг, как метка, но тогда альфа не смог даже внятно поразмыслить над решением, принятым тем существом, что безжалостно измывалось над драгоценным телом несколько дней, требуя тотального покорения омеги.

Редкие периоды просветления были потрачены на еду и душ, где Родион обмывал измученного с затуманенным взором Марка, едва стоявшего на ногах, но с явной охотой жмущегося к нему все плотнее.

Осознание мелькнуло в широко раскрытых глазах, взгляд птицей метнулся к лицу пары.

— Я не смог сдержаться, — виновато произнес Родион, видя как заволновался Марк. Застыв, омега снова посмотрел на любимого, понимая, что за мысли роятся в его голове.

— Я рад! — выкрикнул он поспешно. Вот только его лицо говорило совсем о другом.

— Прости.

— Нет. Нет, Родион, — он схватил ладошками лицо альфы, не позволяя отвернуться. — Просто теперь все поймут, что произошло. И… — мысли метались закрученные ветром сомнений и страхов.

— Все уже и так поняли, учитывая, что семестр начался и за дверью снует толпа народа. Филипп сказал, что запах распространяется достаточно сильно.

Марк в ужасе уставился на Родиона, бледнея прямо на глазах.

— Не волнуйся. Все будет в порядке, — альфа привлек разволновавшегося мальчика к груди и успокаивающе погладил по голове. — Сегодня отдыхай. А завтра приступишь к занятиям.

— Но… — Марк не мог даже представить как выйдет за дверь, не то что начнет учиться!

— Я все улажу, мой хороший. Сегодня же пообщаюсь с ректором и объясню всю ситуацию.