Сергей Барк - Трансформер [СИ]

— Все же думают, что мы родня! Позор какой, — чуть не плача, напрягся Марк, пряча горящее от стыда лицо на груди альфы.

— Наша личная жизнь никого не касается, — крепкие руки обнимали дрожащее от страха тело. — Дай правую руку.

Марк заерзал и сделал что просили, протягивая узкую ладонь. Альфа осторожно снял кольцо со среднего пальца и надел на безымянный, заставляя сердце Марка замереть на несколько мгновений. Он взволнованно переводил взгляд с любимых глаз на тонкий светлый обод, словно сомневаясь в происходящем.

Альфа кивнул будто говоря, что это не сон.

Слезы сами собой собрались хрусталиками в уголках глаз. Просторное колечко затянулось туже на тонком пальчике, и тогда Родион так же переместил свое кольцо на положенное место, а Марк поправил размер.

— Как только я улажу дела в универе, съездим к родителям.

Весь последующий день Родион разгребал последствия произошедшего. Сначала был долгий и неприятный разговор с ректором, который, кажется, решил, что смеет отчитывать Сокольникова словно нашкодившего мальчишку. Смерив переходящего черту сноба холодным взглядом, Родион пояснил, что он и его ПАРА делают то, что считают нужным.

Новость произвела должный эффект, и далее общение потекло в более спокойных тонах.

Однако Родиону все же пришлось воспроизвести часть заготовленной лжи.

Он давно подготовил документы о том, что Марк не является родным ребенком пожилой пары Трифоновых, приходящихся Сокольниковым дальними родственниками, и был готов предоставить доказательства по первому требованию.

Петр Андреевич поджал челюсть, сверля невероятно наглого юношу подозрительным взглядом:

— И почему же вы ранее не решились заявить о своих отношениях, чуть не доведя все до скандала? Честно говоря, если бы не ваш папа, которого я имею честь знать лично, дело бы кончилось серьезными проблемами для вас обоих! Мало того, что Илья Трифонов не сообщил о своем положении и не предоставил никаких официальных документов, позволяющих нам действовать согласно инструкциям, так еще и это нападение! — то, что одного из студентов увезла машина скорой помощи, естественно, не осталось секретом.

Филиппу в очередной раз пришлось давать показания полиции, располагавшей показаниями двух сотрудников, дежуривших на территории учебного заведения. Согласно заявлению альфы, который присутствовал во время инцидента, Дмитрий Крючков среагировал на запах начинавшейся течки и ворвался в комнату омеги. Тот дал ему отпор, и если бы они с Родионом Сокольниковым не подоспели вовремя, могло произойти изнасилование.

Следователям пришлось довольствоваться имеющимися данными, поскольку двое других участников правонарушения временно были недоступны, и сама по себе течка не являлась основанием невмешательства в процесс со стороны административных работников на территории университета.

Как позже выяснил Родион, их уже собирались потревожить медики и полицейские, обладая правом принимать подобные решения ввиду отсутствия необходимых бумаг от омеги и его сомнительного согласия с чужих слов. Факт родства между ними не был тайной для администрации учебного заведения. Тогда Филиппу ничего не оставалось, как прибегнуть к последнему аргументу, объявив Родиона и Илью парой.

Это усложнило ситуацию. Официально пара могла подать в суд на лиц, «неуважительно относящихся к личным отношениям во время течки», хотя то обстоятельство, что никаких официальных свидетельств на сей счет в карточках студентов не имелось, все же развязывало руки и давало право на вторжение.

Окончательное решение принимал ректор.

Который, не раздумывая, отдал бы приказ на прекращение этого безобразия, повлекшего нарушение множества правил и регуляций, если бы не известная фамилия. И тогда он связался с Валентином Игнатьевичем Сокольниковым, папой Родиона.

В свое время Петр Андреевич ухаживал за невероятно привлекательным омегой, и пусть выбор был сделан не в его пользу, они все же остались друзьями. Неотразимое обаяние и такт со стороны омеги явились залогом хороших отношений на протяжении долгого времени.

Увы, Валентин Игнатьевич подтвердил правдивость слов друга Сокольникова.

И после приятной беседы и обмена любезностями, во время которых Петр не преминул справиться о здоровье мужа, ректор все же решил, что не станет вмешиваться и подождет несколько дней, будучи, конечно, уверенным, что достойный молодой человек наверняка имеет веские причины нарушать правила вместе со своей парой. Выслушав заверения и искреннюю благодарность, Петр Андреевич остался доволен… кто знает, может, супруг уже наконец отправится в мир иной, и альфа-холостяк еще попытает удачу. Хотя возможный будущий пасынок неимоверно раздражал своей заносчиво-безупречной манерой держать себя со старшими.

— Насколько я успел узнать, у Ильи течка еще не наступила, и он собирался отправиться в медотделение на следующий день. И то, что в неподходящий момент рядом оказался другой альфа, не может никоим образом вменяться в вину семнадцатилетнему омеге, у которого никогда прежде не было взрослых отношений с представителями противоположного пола.

— Видимо, вы позаботились об этом упущении, — ехидно заметил ректор, решив все же задеть Родиона, источавшего отвратительно свежий запах случки, пропитавший кабинет.

В запахе как таковом не было ничего неприятного, кроме, может, того обстоятельства, что у самого ректора не было секса уже почти месяц.

— Я не совершаю никаких упущений, — смерив взрослого альфу ледяным взглядом, отчеканил Сокольников.

На ум пришел случай в библиотеке, когда Родион случайно назвал Марка настоящим именем, но этот ублюдок слишком много на себя брал. С такими разговор у Сокольникова был коротким.

— Мы собирались подождать до восемнадцатилетия Ильи, так хотели наши родители.

— Что ж, могли бы просто объявить себя парой и не дразнить других, — раздраженно заметил ректор, откинувшись на кресле и сцепив руки в замок.

— Никогда не слышал о такой обязанности.

— Послушай, мальчик, — Петр Андреевич, вынырнув из кресла, уставился на Сокольникова, устроившегося напротив со всеми удобствами словно кабинет принадлежал ему. — Не советую больше нарушать ни одного правила, если ты, конечно, все еще хочешь обучаться в лучшем университете страны.

Сокольников не терпел когда в него «тыкали» и пеняли возрастом. Вызывающая ухмылка передернула губы, холодный немигающий взгляд пронизывал насквозь.

— Что ж, Петр Андреевич, — выплюнул он чужое имя, растягивая губы в хищный оскал, — если вы все же хотите занимать это место, несмотря на хищение средств на собственные нужды, отдых за счет благотворительной помощи университету и многие другие сомнительные вещи, — альфа сделал паузу, — советую не лезть туда, куда вас не приглашали. Я. Ясно. Выражаюсь? — с расстановкой закончил он.