Олег Аркадьев - Под руку с Одиночеством. Дальше [СИ]

Теперь, вытянувшись вперед, можно было рассмотреть два, без дверей, входа в другие помещения и уходящий вправо коридор. А огромный, притаившийся в простенке, шкаф с зеркалами от пола до потолка вместо дверей, показывал озадаченную девочку.

«Лют! — шепотом подумала Танька. — Глянь только и сразу назад!

И аккуратно, пожалуйста.»

«Нет здесь никого, — отозвался защитник. — Но кое-кто живет.»

«Кто? Не томи, кто живет? Ну?!»

«Мы живем, — нехотя ответил котик.»

«Нахал! Если квартира ничья — нельзя ее просто так присвоить.

Даже если очень хочется, — проявила единодушие с собой Танька и уверенно закивала головой.»

Появившись из-за поворота коридора, Лютый опустил голову и очень по-человечески покачал ею, будто от досады.

«Вы не поняли. Это действительно наш дом. Запах — штука тонкая, фиг перепутаешь…»

— Как это может быть ее дом, если она там еще не была? — техник уже не удивлялся, он просто интересовался.

— Кто-то говорил про исполнение желаний? — оператор грустно усмехнулся.

— Я ж для примера, просто так ляпнул… — техник через силу сглотнул и поежился от страха.

— Всегда следи за тем, что произносишь вслух, — наставительный тон товарища не был обидным.

Танька несмело разулась, поставила велик на лапку и стыдливо прошла в квартиру. Ей было не по себе. Собственные руки не знали, чем заняться и, вытянувшись вниз, сплелись пальцами в замок. А плечики приподнялись и ссутулились, стараясь спрятать голову.

«Лю-ут, это точно наша квартира? — спросила робко.

Не ошибся, ведь верно?! — кусочек девчонки готов был вопить от восторга.

Угомонись, мне еще разобраться нужно, — она медленно брела по небольшой, по сути, квартире из двух комнат и кухни.

Одним глазком только, чуть посмотрим, ладно?! — прыгала внутри самой себя, радуясь как ребенок.»

«Да не ошибся я. Точь-в-точь наш дух, теперешний.»

«Что ты про время говорила? Помнишь?

Как я могу забыть, ты что?! — воскликнул Второе Я.

Запросто. Как все забывают. Ну?

Времени не существует, есть только сейчас. Это?

Ага. Тогда сходится, — вздохнула Танька, уже немножко смелее оглядываясь по сторонам.»

Первым делом надлежало открыть форточки.

Двери, почти целиком из матового стекла, были только у одной комнаты и темного изнутри помещения.

«Это что там? Свет здесь включается? — любопытство лезло наружу.

Сральня с купальней, что непонятного? — грубо осадила себя Танька.

Чего?! — чуть не заплакало Альтер Эго. — Ты!..

Ну, извини: совмещенный санузел.

Не выражайся больше так при мне!

А при не тебе — это как? И кто во сне матерился? А?

Мы же не ругаемся матом, мы так разговариваем. Иногда, — схитрила перед собой и наконец-то улыбнулась.»

Внутри выложенного бежевым кафелем помещения имелась душевая кабинка, большущий умывальник с немалым зеркалом, стального цвета стиралка, унитаз и биде. Шкафчик со всяким нужным тихо стоял в уголке.

Самая дальняя комната, с открытой дверью, подпертой для чего-то старой, перетянутой скотчем, книгой, была с синим, местами протоптанным, ковровым покрытием. Стены, по две, были бледно-голубого и охряно-желтого цвета. Большие окна, несмотря на жалюзи, пускали много света.

Немного потертый угловой диван непонятной грязно-бежевой расцветки казался удобным. Пока Танька не присела на него: продавленное в нескольких местах, раздвижное чудо таило скрытую перекладину, тут же врезавшуюся в не очень-то и мягкое девчоночье место.

Ясности в сумерках можно было добавлять маленькими осветительными шариками в центре потолка, на стенах и даже в виде придиванного букета из плафончиков, прямо рядом с Танькой.

Напротив спально-сидельного монстра, занимая полторы стены и немножко места под окном, располагались стеллажи с книгами. Полки, заставленные разномастными томами, стыковались между собой в кажущемся беспорядке. Немногочисленные пустые пространства между печатными изданиями занимали памятные безделушки, а на уровне глаз на всех поверхностях лежали ножи: в ножнах и без, блестящие и матовые, иногда черные — от одного взгляда на них Танька почувствовала тепло и покой.

Перед окном, у широкого подоконника, стоял велосипед, точная копия Танькиного серебристого, только без навешанных багажников, рюкзака и крыльев. На рога были надеты линялые обрезанные перчатки на липучках. Под двухколесным покоились гантели самого разного веса, с облупившейся краской и сколами на пластиковых фиксаторах.

«Вот это — точно моя комната! — поглаживая шершавую матерчатую обивку дивана, подумала Танька.

Пойдем дальше разглядывать?

Да, только еще немножко посидим, — она несмело откинулась на спинку и прикрыла от удовольствия глазки.»

Двери у кухни, как элемент дизайна, отсутствовали напрочь. Полосатое ковровое покрытие радовало не столько яркой расцветкой, сколько вполне понятными старыми пятнами.

«О! Здесь готовят еду! Готовлю, хотела сказать, — улыбалось Второе Я.

И чему ты радуешься, домохозяюшка? Сейчас к плите встанешь или мне на тебя ногой топнуть сначала?

Ну чего ты… Я ж за нас вдвоем радуюсь, что голодными не сидим.

Ладно. И где тут гнездится то, которое едят?»

Широкое окно, зашторенное простыми жалюзи цвета белой ночи, занимало целую стену. Рядом, купаясь в пробивающихся солнечных лучах, обосновался совсем неправильно установленный холодильник.

«Еда! Тортик и мороженка! — ломанулась вперед сладкоежка.

Ага, и сырые баклажаны с хреном, — скептически поджала уголок губ Танька, открывая дверцу.

Это что?! — попыталось понять подсознание, глядя на полки.

Знакомься, это — холод.

Очень приятно, — разочарованная чистыми внутренностями агрегата, девочка чуть присела в приветствии.»

Магнитиков на хранителе великой пустоты было мало, и все какие-то странные, с призывами совмещать взаимоисключающее — вкусное и полезное.

Стены соломенного цвета на свободном месте терпели плохонькую, в широкой гладкой рамке, копию изображения деревянного разводного моста.

Пустая рабочая поверхность, со встроенной мойкой и электроплитой, располагалась углом. Нижняя часть придавала бодрость ярко-зелеными дверцами, а навесные, ярко-желтые, шкафчики освещали воображение рукотворным Солнцем. Венец творения — огромная микроволновка — предпочла жить возле окна.

У другой стены ожидал пиршества голодной диеты складной столик на колесиках. Одинокий стул, явно вручную раскрашенный белой и красной эмалью, стоял возле холодильника и никак не вписывался в интерьер.

Светильников не было.

«Спрятались, наверное, — подумала Танька. — Сейчас же днем.