Борис Штерн - Ледяная скорлупа

— Чем питаться будем?

— Будем жить натуральным хозяйством. Там уйма территории под плантации и фермы. Вместо дежурств на эксперименте — сельхозработы. А теоретические исследования можно продолжать — так мы сохраним науку в ее бодрствующем состоянии — не надо будет потом тратить десятки сроков на пробуждение. И университетских надо взять как можно больше, включая студентов. И еще важный момент. Я достиг возраста, когда способность долго интенсивно работать уже не та. При эвакуации и обустройстве на новом месте от лидера потребуется именно эта способность. Поэтому предлагаю назначить руководителем эвакуации и комендантом колонии Кирамзеня. Где ты там, дорогой? Не прячься…

— Да я не прячусь, просто думаю, — ответил Кирамзень сзади. — Как понимаю, это предложение, от которого невозможно отказаться… Ну, тогда приступаем!

Кирамзень (это прозвище означало «старший ученик Мзеня») взялся за дело со всей энергией существа в расцвете лет. «Ломовик» совершал рейс туда и обратно каждые две смены. Чем его только не загружали! Квартирьеры, запасы топлива, станки, инструменты, студенты, приборы, личные вещи, дети, преподаватели, продукты питания. Путь в один конец занимал десять передыхов. Он был скучен и неинтересен — небольшие холмы, кусты, рощи, кораллы, кусты. Это было время, когда исправный корабль на ходу был редкостью, почти чудом. Поломка «Ломовика» в разгар эвакуации стала бы трагедией, поэтому машину лелеяли как зеницу ока: после каждого рейса — тщательное техобслуживание. «Ломовик» выдержал, намотав в процессе эвакуации три европианских экватора, после чего был заякорен в укромном уголке рудника и законсервирован.

Колония зажила размеренной жизнью. Регулярные научные семинары, лекции для студентов, школьные уроки для детей, работы на плантации и на ферме. Работали мастерские, химические электрогенераторы, вентиляция. Система штолен была превращена в крепость. Было и оружие против мародеров, причем мощное оружие — вакуумные научные приборы. Однажды это оружие было применено.

Самой свирепой стаей мародеров были грукодабры — это самоназвание можно примерно перевести как «выходцы из преисподней». Их стая, состоящая наполовину из бывших правоохранителей, вооружилась полицейскими арбалетами, но главным их оружием был парализующий ужас. Они намеренно жестоко расправлялись с жертвами, пытали, истязали, старались уничтожить всё, что не могли взять с собой. И добились-таки того, что при их появлении все в ужасе разбегались или прятались вместо того, чтобы попытаться дать отпор.

Грукодабры явились в Медный рудник в полном составе. Предвкушая богатую добычу, они роились толпой-облаком в карьере рудника у выхода штолен и хором выкрикивали проклятья и угрозы.

Дежурный попросил всех переместиться в зону за поглотителями гидроудара. Грукодабры поволокли к выходу главной штольни объемный баллон — видимо, решили отравить колонистов кислородом.

— Какой прибор применяем? — спросил Кирамзень.

— Давай шестнадцатикогтёвый фотоумножитель, — ответил профессор биологии.

— Жалко, у него эффективная площадь вон какая огромная! Когда еще снова научатся делать такие…

— Этих друзей лучше всех разом, давай шестнадцатикогтевый.

Кирамзень перещелкнул тумблер. Электрический импульс подорвал маленький кумулятивный патрон, приклеенный к окну фотоумножителя. За четверть миллисекунды [19] Для удобства читателя здесь использованы земные единицы времени. бронированное стекло окна покрылось трещинами и еще через сто микросекунд начало вдавливаться внутрь давлением воды. Еще через пару миллисекунд вода заполнила весь объем бывшего фотоумножителя. В течение следующих двухсот микросекунд от имплозивного гидроудара начала формироваться расходящаяся ударная волна. Полная энергия этой волны составила около десяти мегаджоулей — всего-навсего пару килограмм тротилового эквивалента. Но ударная волна в глубокой воде куда страшней эквивалентной бомбы — не разрушительной силой, а воздействием на живые организмы, нейроны которых за миллисекунду превращаются в рваную лапшу.

В течение пятидесяти миллисекунд с грукодабрами было покончено. Их смерть, в отличие от смертей их жертв, была совершенно безболезненной. Они не успели ничего услышать, тем более осознать и почувствовать, прежде чем их нервная система превратилась в труху. Многочисленная стая под тяжестью амуниции плавно опускалась на дно карьера. Все выглядели как живые.

— Что будем делать с этими? — спросил ученик Кирамзеня.

— Я думаю, об этом лучше спросить у самого Деда, — ответил Кирамзень.

Хруам Мзень размышлял совсем недолго:

— Как, что делать? Устроить агитационный перформанс! Или инсталляцию, уж не знаю, какое название тут уместней. Сначала соберите оружие — пригодится. Потом вяжите их в гирлянды, к каждой цепляйте полотнище с фосфоресцирующей надписью «грукодабры» и тяните кобулаками эти гирлянды по городам и весям — пусть народ лечится от страха перед мародерами. Возьмите их арбалеты — вооруженная охрана такому перформансу не помешает.

Кирамзень не спеша обследовал груды тел. Мертвые грукодабры не были похожи на извергов — они скорее вызывали жалость.

Требовалось немалое умственное усилие, чтобы представить этих мирных существ в роли зверствующих убийц. Судя по лицам, обыкновенные жители спокойного Мира, от рождения наделенные толикой альтруизма и любви к ближнему. Но на каждого из них приходятся десятки жестоких бессмысленных убийств. Как они превратились в выродков? Может быть, это сладкое чувство власти над себе подобными сделало их такими? Жажда казнить и миловать? Недаром почти половина из них — бывшие полицейские. Или это что-то вроде латентной инфекции, которая сидит в каждом из нас, чтобы отравить мозг, когда неподалеку маячит смерть? А может, внешность обманчива, и они были такими с рождения?.. Может, они в детстве для удовольствия травили улзеней и драли урлисок? А сейчас собрались вместе и развернулись во всю ширь? Кто их знает… Очень важно понять, почему и как эти вот обыватели или романтики превратились в мародеров. Это именно сейчас надо изучать — потом они исчезнут, затаятся, сойдут со сцены. А кто их сейчас будет изучать? Сам он физик, а тут нужны психологи, социологи. Где они? Кто-то выращивает моллюсков и ураминию, другие покоятся с миром. Что за ялдабродье! Когда есть объект исследования — некому исследовать, и наоборот.

Кирамзень окинул взглядом гекатомбу на дне карьера. Тут на двадцать гирлянд наберется. Столько бесславно закончившихся жизней, и за каждой — столько зверских убийств… Или это месть нашего рода самому себе за Эпоху удовлетворения? А эти — лишь орудия мести? Чушь жморова! Не надо лишних сущностей! Изверги есть изверги. Что ж, пусть хоть посмертно сделают доброе дело — послужат наглядной агитацией против мародерства и страха. Легонько покрутив головой, что соответствует нашему тяжелому вздоху, Кирамзень затянул на ближайшем трупе грукодабра петлю и привязал поводок к длинному канату…