Аджони Рас - Игра колибри [litres]

Больше всего меня злило, когда Лиза сравнивала меня и наш быт с другими. Самое ужасное, что она была права почти во всем, кроме одного. Меня подстегивали ее слова, но вся их суть была вывернута наизнанку. Когда мы говорили про то, что ей следует относиться ко мне с уважением и как минимум перестать сравнивать с другими, что всегда задевало за живое, она отвечала просто: «Сначала принеси в дом хоть раз нормальные деньги, а потом и требуй должного отношения».

Это походило на тот самый случай, когда тренер футбольной команды выпускает на поле только вратаря, а остальных игроков сажает на скамейку.

«Продержись первые двадцать минут без голов, а лучше – если сумеешь забить, а потом уже я выпущу остальных», – говорит тренер и выталкивает на поле растерянного вратаря против десяти полевых игроков. Казалось, что в подходе Лизы неверны причинно-следственные связи. По моей логике, чтобы мужчина был продуктивнее, его должны поддерживать изначально, а не тогда, когда он уже всего добился сам, под постоянный град обвинений в том, что он неудачник и ни на что не способен. Ведь если добиться всего самому, без опоры в лице любимой женщины, то зачем она вообще нужна, рассуждал я тогда, загребая мокрую листву старыми туфлями.

Я и сейчас помню тот пронизывающий и колючий ветер, не сильный, а скорее тугой и упрямый… В тот вечер Лиза вернулась домой поздно. Долго, наигранно и демонстративно она игнорировала меня, словно я был мебелью в этой проклятой квартире. Молча скрутила с ног колготки, молча сняла черное платье и так же молча закурила в форточку, что делала очень редко, предпочитая выходить на лестничную площадку. От нее тянуло спиртным, а губы казались немного припухшими.

Я сидел на кухне рядом с раскладным креслом, на котором спала Вероника, и смотрел старый английский сериал про детектива, страдающего боязнью микробов. Ее глубокое нервное дыхание за спиной напрягало сильнее обычного скандала. Я чувствовал, как презрительный и испепеляющий взгляд царапает мне затылок. Только Лиза могла так громко молчать… Наконец она заговорила:

– Ленка Черных переезжает с мужем в Подмосковье. Представляешь, два года строили дом, а мне ни слова, такая вот подруга.

– Далеко от Москвы? – равнодушно поинтересовался я, обернувшись к жене.

– Какая разница? Теперь у нее совсем другая жизнь, утром фитнес, бассейн и красавец тренер, потом детей из школы забрать, по магазинам. – Она выпустила струйку дыма в глубину комнаты и замахала рукой, развеивая облако. – А мы сериалы смотрим на кухне, правда, здорово?

Я резко закрыл ноутбук и уставился в пол. Она опять была права. Ведь я и впрямь мог взять еще одну работу. Иногда я брался за подработку, но все деньги уходили на покупку новой одежды и на погашение ипотеки. Как ни старался выбраться из порочного круга, ничего не удавалось. Некогда любимая работа в институте перестала радовать, хотя еще несколько лет назад жизнь виделась мне совершенно в иных красках.

Да, она была права во многом, если не во всем. Однако эта слегка пьяная, дымящая тонкими сигаретами женщина казалась в тот миг совершенно чужой. Она была дальше, чем когда-либо, дальше ненавистного заведующего кафедрой, с которым один конфликт сменял другой, дальше ее недалеких подруг вместе с их розовощекими друзьями, дальше собственной мечты. Она стояла в поношенном халате с прыгающим оленем на черной ткани, а мне хотелось просто встать и уйти. Не важно – куда, важно, что отсюда. Вот о чем недоговаривал напыщенный фазан в ярком пиджаке. Иногда мы, мужчины, хотим уйти не к другой женщине, а от конкретной, вполне реальной особы, которая с годами превратилась в ядовитый сгусток желчи и презрения.

– Давай разведемся, а? – тихо предложил я, сам не веря, что произношу эти непростые слова.

– Как квартиру-то делить будем? Я не собираюсь… – начала она, но я перебил ее:

– Забирай ее к чертовой матери, забирай все. Живи так, как всегда мечтала. Ты красивая женщина, и у тебя все еще впереди, но я больше никогда не хочу слышать подобные упреки, – спокойно, все так же тихо сказал я.

– А Вероника? Ей еще поступать! – вдруг опомнилась Лиза.

– Ничего, захочет поступить, пройдет на бесплатное.

– Она тебя возненавидит, – спокойно проговорила Лиза, прикуривая очередную сигарету.

– Если мы не разведемся, то я возненавижу себя, а потом и вас всех!

Она смотрела на меня с открытым ртом и, кажется, уже тогда поняла, что это не шутка. Лиза плюнула на все и уехала в Екатеринбург, где жили родители. Вероника ненавидела меня за случившееся, но в глубине души, в этом я был уверен, понимала, что так будет лучше. Я взял потребительский кредит и перевел всю сумму Лизе за уже уплаченную ипотеку. Этого вполне хватало на квартиру там и еще оставалось на ремонт и достойную жизнь в течение года. Так у меня осталась та самая однокомнатная квартирка на «Ботаническом саду» и куча долгов, которые предстояло вернуть.

Когда последний контейнер был отправлен в транспортную компанию, я вдруг осознал, что остался один в этом огромном городе. Но отчего-то мне не было грустно. Да, я скучал по дочери, точнее по той самой девочке. Девочке, с которой я гулял в парке, которой дарил игрушки и которую водил в кино, которая любила меня просто так, потому что я – это я. Адам Ласка был для нее самым лучшим мужчиной на свете, и воспоминания о ее больших, ясно-зеленых глазах помогали мне в первые недели не сойти с ума…

Что я мог рассказать о пережитом опыте? Что из этого Алиса сможет понять? Не знала она жизни в общежитиях и тесных квартирках, не знала очередей и дефицита, не видела рыночных развалов Лужников и братков с чугунными лицами. Я молчал. Солнце уже скрылось за пенистыми волнами, оставив после себя яркую корону из разлетающихся по небу лучей. Алиса по-прежнему держала меня за руку и молчала.

– Мне жаль, что тебе пришлось пережить такое в детстве, – тихо сказал я, – но у меня не все так печально.

– Может быть, – ответила она. – А я вот не представляю, как бы мы… Ты и я.

Она произнесла это как приговор, словно подводила роковую черту под сегодняшним свиданием. Моя ладонь накрыла ее, но Алиса отстранилась и обняла колени руками.

– Давай не будем забегать вперед, – предложил я, все еще надеясь склонить чашу весов в свою сторону.

– Я тоже так думаю. – Али улыбнулась, и мне на секунду показалось, что она сейчас представляет себя мудрой, хорошо узнавшей жизнь женщиной, которая пытается уберечь неразумного и глупого мужчину от глупого поступка. – Я хочу спать, поехали, а?

– Хорошо, вызову такси…

Обратно ехали молча. Алиса прижалась ко мне, вновь положив голову на плечо и взяв за руку. Я же нежно обнял ее за плечи и старался не шевелиться. На душе было муторно. Я понимал, что эта нежность никак не связана с тем, чего ждет от свидания любой мужчина. В ней не было интимного подтекста, даже малой толики. Это напоминало дружеские объятия сестры. Когда мы подъезжали к дому и она решила немного изменить позу, наши лица оказались напротив, и я слегка наклонился вперед, ожидая встречного движения, но Алиса отпрянула и, улыбнувшись, словно прочитав мои мысли, вновь положила голову на плечо. В следующий миг она сжала мои пальцы, немного подержала их в цепких объятиях и отпустила, будто говоря тем самым, что я сделал что-то не так.