Игорь Вереснев - Ремесло Небожителей [litres]

Почему остаться в живых плохо, Ламавин спросить не успел, – дверь каюты отворилась. За ними пришли.

Их волокли коридорами, поднимали по лестнице, особо не церемонясь. Но и не пинали, не били по рёбрам и почкам, как это делали блюстители. Закончилось путешествие в большой светлой роскошно убранной каюте. Стражники опустили их на толстый ворсистый ковёр и ушли.

Лежать на мягком ковре было куда приятнее, чем на голом полу камеры. Ламавин мысленно попросил, чтобы их здесь оставили подольше. Но просьба его пропала втуне: из-за портьеры в противоположной стороне каюты вышла черноволосая, чернобровая женщина в чёрном кардигане и в такой же чёрной, до пола юбке.

– Ну здравствуй, Бед-Дуар.

Эту женщину Ламавин прежде не видел. Но понял – очень богатая дама: сапфировое колье на высокой белоснежной шее, в ушах серьги со здоровенными бриллиантами, на пальцах перстни с ещё большими. И очень важная – вон как губы кривит и смотрит свысока. А через несколько секунд он узнал, кто перед ними, – Бед-Дуар, морщась от боли, встал на ноги и произнёс:

– Здравствуй, княгиня Бриана.

Женщина усмехнулась:

– Прежде ты обращался ко мне: «Ваше величество», как подобает верноподданному.

– То было прежде, – бесстрастно ответил бывший генерал.

Великая княгиня перевела взгляд на Ламавина. Она смотрела так презрительно и высокомерно, что он понял – нужно подняться. Это было трудно и больно, он стиснул зубы, чтобы не вскрикнуть, но сделал это. Стал рядом с Бед-Дуаром. Щека правительницы еле заметно дёрнулась, однако голос звучал по-прежнему холодно:

– Надо же, заговорщики! Тысячу лет не видела живых заговорщиков. И думаю, больше не увижу.

– Когда-нибудь увидишь, – всё так же бесстрастно возразил Бед-Дуар. – Если доживёшь. Вечной твои жизнь и власть не будут.

И княгиня не стерпела. Рванулась к нему, размахнувшись, отвесила пощёчину:

– Молокосос! Щенок! Да как ты смеешь со мной так разговаривать? Ты… ты ни на что не годен! Раз уж взялся за такое дело, то почему не довёл до конца? Почему не вырезал этих ублюдков?! – У неё слюна брызнула изо рта. – Ты знаешь, чего будет стоить мне твой бездарный «заговор»?! Двадцать лет Ге-Нали не даст мне нового тела! Я вынуждена буду состариться – из-за тебя!

Ламавин прикинул: на вид великой княгине было не более двадцати пяти. Сорок пять – не старость, так, самое преддверие старости. Нет, чего-то он не понимал.

Княгиня выплеснула запал ярости и немного успокоилась. Постаралась вернуть лицу надменное выражение, хоть пунцовый румянец и выдавал её.

– Что ж, заставить Ге-Нали отменить решение я не могу. Но вы заплатите мне за эти двадцать лет. И вы двое, и ваши сообщники в Наземье! Я придумаю, как с вами поступить. Я такое придумаю, что людишки запомнят это ещё на тысячелетие!

Угроза была многообещающей, Ламавин невольно поёжился. И потрясённо уставился на Бед-Дуара, когда тот ответил:

– Нас двоих ты, конечно, можешь казнить. Но остальных – сначала поймай.

Пунцовые пятна на лице правительницы проступили ярче. Казалось, она вновь кинется на бывшего генерала с кулаками. Сдержалась. Скользнула взглядом по Ламавину, заставив того чуть отступить, снова повернулась к Бед-Дуару.

– Я могла бы пытками вырвать из вас всё, что вы знаете. Но этого не потребуется. Эй, пёсик! К ноге! – и неожиданно свистнула.

Портьера вздрогнула. Но выбежал из-за неё не пёс, как ожидал Ламавин, а… Фальнар! Бывший бакалейщик передвигался на четвереньках, словно и правда изображал животное. Подбежал к хозяйке, заискивающе задрал конопатую рожу.

– Что, пёс, ты найдёшь для меня заговорщиков? Как там их? Госфен, Горник, Волич? Ты ведь знаешь обличья всех троих, верно?

– Да, госпожа! – Фальнар преданно затряс головой. – От меня не скроются, под землёй отыщу! Нюхом учую, если потребуется! И разорву в клочья!

– Рвать не смей. Притащишь их к моим ногам. Вот сюда!

Она приподняла подол юбки, открывая взглядам чёрный как и всё прочее замшевый сапожок. Фальнар заурчал, прильнул к нему, принялся лизать. Бед-Дуар брезгливо скривился, даже Ламавину стало противно. Княгиня заметила это, усмехнулась:

– Пёс ценит, что я подарила ему жизнь. А вы молитесь, чтобы он поскорее разыскал ваших сообщников. Я буду казнить вас каждый день… но пока на эшафоте не окажутся все пятеро – не до смерти. Умирать много раз куда хуже, чем единожды.

Она оттолкнула Фальнара, развернулась и пошла к портьере. Бывший бакалейщик и бывший человек побежал за ней, не вставая с четверенек. А Ламавин наконец понял, почему быть живым иногда плохо.

Что случилось на запретном ярусе, ни Эдаль, ни Госфен так и не поняли. Последнее, что прошептал Трай, было: «Шифр действует, я в кладовой!» Старик радостно потёр руки – видимо, придумывал новый план. Но Трай замолчал. Он будто спал, а не блуждал коридорами Небесного Города. Тщетно Госфен шептал в ухо: «Что ты видишь? Ты нашёл друзы?» Ответа не было.

Отчаявшись допытаться, старик вынул из карманчика сюртука массивные золотые часы, щелчком открыл крышку. Вздохнул, посмотрел на Эдаль:

– Он должен был проснуться полчаса назад.

Эдаль ойкнула. Она и не предполагала, что прошло столько времени.

– Что же вы его не будите?!

Госфен хмыкнул, отобрал носовой платок, который она нервно комкала, сама не замечая того. Вынул из кармана маленький пузырёк, вытащил пробку, плеснул на батист несколько капель. По комнате поплыл резкий запах нашатырного спирта. Женщина невольно поморщилась. Но Трай даже не шевельнулся, когда Госфен поднёс платок к его лицу. Эдаль схватила парня за руку, потрясла:

– Трай, проснись! Да проснись же! – Она растерянно взглянула на Госфена. – Может, вы дали ему слишком много порошка?

– Не говори глупостей!

– Но почему же…

– Не знаю! Все, кто принимал снадобье, возвращались вовремя. Ты в том числе. И он – прошлые разы. Скорее всего с ним что-то сделали там, в Небесном Городе. Что – неизвестно.

– Давайте я попробую ещё раз туда…

– Нельзя! Перерыв между приёмами снадобья должен быть не менее шести часов, если не хочешь, чтобы у тебя мозги спеклись. Да и толку тебе туда соваться? Попробовала уже…

С последним доводом спорить было глупо. А Госфен продолжал:

– Нельзя нам здесь дольше оставаться. Попытка захватить Небесный Город провалилась, это понятно. Если кто-то из наших товарищей попал в руки Небожителей живым, то и о нас они уже знают. Скоро «гости» пожалуют…

Что он говорил дальше, Эдаль не слышала. «Кто-то попал живым…» Значит, Бед-Дуар может быть и не живым?! В эту самую минуту он лежит где-то окровавленный, бездыханный… Сердце больно кольнуло. Но такого ведь не должно случиться? Ей не зря снился тот сон. Большой чёрно-золотой дирижабль – Бед-Дуар обязательно прилетит на нём!