Игорь Вереснев - Ремесло Небожителей [litres]

Из тридцати вёрст они проехали немногим более половины, когда впереди блеснул огонёк. Не фонарь, а словно кто-то пытался свечу зажечь под дождём. Госфен то ли задремал на козлах, то ли задумался о чём-то, и первой огонёк заметила Эдаль. Сперва вглядывалась в темноту, пытаясь разобрать, что там происходит, потом несмело окликнула старика:

– Посмотрите, что это?

– А? – Тот привстал на козлах. Резко натянул поводья. – Тпру!

Повозка остановилась, но тут же спереди раздалось ржание. Одна из их лошадей ответила. Госфен негромко выругался, помедлил, решая, что предпринять – ехать дальше или разворачиваться. Но решать было поздно.

– Люди добрые, подмогните! – Из темноты вынырнул мужик. Простоволосый, в зипуне, портках и бахилах – самый заурядный деревенский безудачник. – Вас нам прям Небеса послали! Вижу, лошадки у вас свежие, не уработанные, а наша вкрай притомилась. Подмогните, ась?

– Чего нужно? – хмуро буркнул Госфен.

– Дык говорю ж, подмогнуть! Телега в бочажине застряла, никак не вытащить. А если ваших лошадок впрячь, они мигом управятся. Да мы сами всё сработаем, и распрягём, и запрягём, не сумлевайтесь!

Госфен неуверенно заёрзал.

– Спешим мы…

– Добрый человек, не оставь в беде, Небом прошу! Что ж нам тут, ночевать посеред поля под дождём?

Мужичонка был такой жалкий и убитый горем, что Эдаль не удержалась, тоже попросила:

– Давайте поможем. Нетрудно ведь.

Госфен сдался.

– Ладно, показывай, где вы там застряли.

– Так вон мы, рядычком! – обрадовался мужичок, бросился вперёд лошадей. Закричал кому-то: – Эй, робя, подмога идёт! Нашлись добрые люди!

Вскоре впереди показалась завязшая в луже телега. Нагружена она была основательно – мешки с каким-то скарбом чуть не вываливались. Квёлая лошадёнка и впрямь такую поклажу вытащить из колдобины не могла. Удивительно, как она по хорошей дороге её тянуть умудрялась.

Вокруг телеги ходили ещё два мужика, такие же серые, перемазавшиеся в грязи, как и их приятель. Всего и отличия, что один с бородой во всю рожу, а у второго на ногах вместо бахил лапти с онучами. Видно, совсем уж безудачник.

– Чего стоишь? – прикрикнул на него тот, кто привёл подмогу. – Распрягай Красавку. Свежих впряжём, вмиг выдернут.

И верно, лошади Госфена телегу вытащили. Пусть не вмиг, пусть пришлось и мужичкам поднатужиться, упереться спинами, чтобы с места сдвинуть, – а тот, что в онучах, и вовсе умудрился в лужу плюхнуться, так что под конец не только порты и зипун, но и рожа у него сделалась серой, – однако вытащили. Госфен ходил вокруг, командовал и следил, чтобы никто не отлынивал. Его воля, он мужиков в телегу впряг бы, а не лошадей. Эдаль из повозки не вылезала. Не хотелось мокнуть под дождём, шлёпать по грязи. Да и боязно как-то было, неуютно.

Наконец управились. Лошадей снова впрягли в повозку, телега неспешно покатила вперёд, а бородатый, старший в этой троице, подошёл к вернувшемуся на козлы Госфену:

– Спасибо тебе, хороший человек! Звиняй, что заплатить за услугу нам нечего. Все монеты в городе оставили.

– Да что с вас взять! – отмахнулся тот. – Чего вы на ночь глядя, да ещё в дождь поехали? Неужто без монет и на ночёвку никто не пустил?

– Не в том дело, что без монет. Переночевать нашлось бы где, у меня шурин в Предместье живёт. Да только боязно. А вы сами, случаем, не из Княжграда путь держите?

– Нет, не оттуда, – поспешно ответил Госфен.

– Так вы и не знаете ничего? Татьба великая учинилась. – Он перешёл на шёпот: – Грят, на самих великих князей тати замахивались! Понятное дело, упредили их, кого порешили, кого поймали. Но главные самые убёгли, их княжья стража по всему городу ловит. А мы, – такое дело! – дождь, не дождь, ноги в руки и айда в деревню. Там спокойнее, отродясь татей не водилось. Разве что огрызки…

– Ну ты, старшой, скажешь – «главные тати»! – Лапотник откуда ни возьмись появился рядом с повозкой, обтёр с лица остатки грязи. – Ты больше стражникам верь. Чай, видел их портреты на заставе? Старик, парнишка и баба – тьфу, а не тати! Баба, правда, красивая. Я б такую потискал…

Его взгляд остановился на лице Эдали, и он замолчал. Было в этом взгляде что-то, отчего ей стало и вовсе неуютно. Удивился, засомневался, но узнал – это точно.

– Некогда мне с вами балясы точить! – Госфен тоже почуял неладное. – Пропустите, да поедем мы.

– Сейчас сделаем, хороший человек! – услужливо закивал бородач. Крикнул своему приятелю, где-то впереди ведущему под уздцы Красавку: – Эй, Бульба, вправо прими! Да гляди мне, опять в бочаг не ухни! А не то я тебя в телегу впрягу!

Усомнившись, что Бульба всё сделает верно, сам побежал туда. Лапотник, помедлив, кинулся вдогонку. Телега начала сворачивать вправо, уступая колею, и Госфен поспешно дёрнул вожжи.

Эдаль била нервная дрожь. Значит, их портреты уже по всему Княжграду… Узнал или нет мужик её лицо? А если узнал, что станет делать? Был бы рядом Бед-Дуар, она бы и не подумала опасаться каких-то деревенских увальней. Но Бед-Дуара рядом не было. Может, его и вообще больше нет…

Телега свернула и остановилась, дожидаясь, пока попутчики проедут. Проплыли мимо мешки, Красавка, понуро косящаяся на своих более удачливых собратьев. Эдаль перевела дыхание, – не узнали…

– Держи татей! – заверещал дурным голосом лапотник и сиганул на козлы.

Госфен увернулся, ловко огрел кнутом по роже. Но тут подоспели двое других, навалились на плечи, опрокинули. Тягаться с двумя пусть не молодыми, но ещё дюжими, привыкшими к тяжелой работе мужиками силёнок у него не хватало.

– Вяжи их, вяжи! – продолжал орать лапотник, словно почувствовал себя старшим в компании. Он вновь залез на повозку, бросился на Эдаль. – Ишь, улизнуть хотели! Думали, не узнаем!

– Да что мы вам худого сделали, люди?! – взмолился вдавленный в грязь Госфен.

– Ты уж не серчай, – будто извиняясь, ответил бородач. – Человек ты, кажись, не злой, токмо награда за вас больно хорошая назначена. Княгиня обещалась любую мену оплатить. Понимаешь – любую!

– Да что ты с этим татем беседуешь! – взвился лапотник. – Вяжи его, и всех делов!

И, не иначе желая показать пример, схватил Эдаль за руки. Больно схватил, не церемонясь. Взвизгнув, она вцепилась в него зубами.

– Ах ты ж сука!

Мужик отшатнулся, затряс прокушенной до крови рукой. Эдаль запоздало пожалела, что укусила за левую, а лапотник левшой не был… Кулак впечатался ей прямо в лоб. Эдаль опрокинулась на спину, из глаз брызнули искры, закружили хороводом вокруг. Всё поплыло, в ушах зазвенело. Сквозь звон донеслось, словно издалека:

– И третий здеся, дрыхнет! Ну, робя, повезло нам, как есть повезло. Это ж мы теперя удачники?!

Когда Эдаль очнулась, повозка уже катила по мощёной дороге. Копыта лошадей мерно цокали, связанный Госфен лежал по одну сторону от неё, Трай, тоже связанный, хоть и спящий – по другую, а впереди сквозь пелену дождя светились огоньки Предместья. Ошибся Бед-Дуар, не должное время выбрал.