Игорь Вереснев - Ремесло Небожителей [litres]

Меж тем Госфен уже был у лестницы:

– Я отлучусь ненадолго, а ты сиди тихо как мышь. Никуда не высовывайся!

Он ушёл, захлопнув люк, опустив на крышку что-то тяжёлое для верности. Эдаль осталась одна. Нет, не одна – вдвоём с Траем, конечно. Но того всё равно, что и не было. Сначала она сидела на кушетке, стараясь представить, что происходит в Небесном Городе. Если бы она могла заглянуть хоть одним глазком, узнать, жив ли Бед-Дуар! Потом принялась тормошить Трая. Когда и это опротивело, принялась выхаживать между кушетками – семь шагов от стола до лестницы, семь – от лестницы до стола. Время тянулось чудовищно медленно. Как назло, в подземелье и часов не было…

Наверху хлопнула дверь сарая. Госфен вернулся! Эдаль, как раз заканчивающая своё короткое путешествие к столу, резко обернулась, бросилась к лестнице… и замерла.

– Господин капитан, это сарай какой-то, – послышался незнакомый голос. – Тут нет никого!

С улицы ответили. Толстая плита люка, то, что лежало поверх него, вдобавок стенки сундука глушили звуки, так что слов Эдаль не разобрала. Но тот, кто был в сарае, заговорил снова:

– Клянусь, нет тут ничего, кроме рухляди старой и паутины. Сами гляньте, ежели мне не верите!

Через минуту голосов стало больше:

– Что это за хлам?

– Говорят, тот хитрован ломбард держал. От безудачников, видать, барахлишко невыкупленное осталось. Я ж говорил вам, нет тут никого. Сбёгли.

– Никуда они не «сбёгли»! Я их нюхом чую! Здесь они где-то прячутся.

Голос показался знакомым.

– «Здесь» – это где? На чердаке нет, в подполе нет. Показывай, где они прятаться могут. Ты же здесь «гостил».

Эдаль догадалась – голос принадлежит Фальнару! Именно таким ломким баском он заговорил после мены с Ламавином. Так вот кто их предал! От мысли, что четыре года была этому мерзавцу женой, делила с ним постель, сделалось отвратно до тошноты.

Сверху раздался ещё один голос:

– Господин капитан, в доме аппарат телеграфный нашли!

– Ага, хоть что-то стоящее отыскали! – обрадовался тот, кого называли капитаном.

Наверху затопали, хлопнула дверь. Эдаль облегчённо перевела дух. Ушли… Но радость оказалась преждевременной. Сверху громыхнуло – кто-то передвигал сваленную в сарае утварь. Донеслось бормотание:

– Нет, не «сбёгли», затаились. Близко где-то…

Фальнар не ушёл вслед за солдатами. Он продолжал искать.

На несколько минут установилось молчание. Эдаль стояла, затаив дыхание. Запрокинув голову, не сводила глаз с люка.

– Есть! Унюхал! Это ж её душистая вода! – Бакалейщик радостно засмеялся. – Я говорил, что нюхом учую!

В перекрытия схрона резко ударили. Эдаль чуть не упала от этого звука. Сердце ухнуло в пятки, да так там и осталось. Сейчас люк распахнётся…

– Здесь, здесь где-то она прячется. Эдаль, ты меня слышишь?! Отзовись, девочка моя! Отзовись, золотоволосая!

Эдаль попятилась от лестницы, кляня себя последними словами – зачем было брызгать духи утром?! Лаз Фальнар пока что не нашёл, стучит по полу, прислушивается. Но ведь рано или поздно найдёт! Или кликнет солдат, те сарай вмиг разнесут. Самое страшное – дорога теперь отрезана. Госфен вернётся, увидит, что «гости» пришли, и сбежит. А может, его поймали? Нет, тогда бы они знали, где схрон…

– Эдаль! – звал, тарабаня по полу, бакалейщик. – Отзовись, всё равно найду. Хуже будет!

– Вот паскудник, накликал-таки беду…

От тихого голоса за спиной Эдаль едва не завопила. Но сухощавая ладонь мигом зажала рот.

– Тихо! Твоего визга нам как раз и не хватает. – Госфен повернул её спиной к лестнице. – Пошли.

Эдаль моргнула, пытаясь сообразить, откуда взялся старик.

– Как вы…

– Потайной ход, – ответил тот, не дожидаясь вопроса. – Вон там.

И точно, под столешницей зияла чернотой маленькая квадратная дверца. Куда вёл ход, было непонятно. Но, главное, он уводил из ловушки.

– Кого ждёшь? – поторопил старик. – Полезай!

Эдаль опустилась на четвереньки, но сразу опомнилась:

– А Трай?

– Не успеем мы его вытащить, самим бы спастись. Слышишь, как твой благоверный стучит? Того и гляди в сундук полезет.

Эдаль села на пол.

– Нет, так нельзя. Нельзя Трая бросать, мы же все за одно! Он бы нас не бросил.

Госфен нахмурился:

– А кто обещал, что слушаться будет беспрекословно?

У Эдали вспыхнули щёки. В самом деле обещала… Но лучше обещание нарушить, чем друга на погибель оставить!

– Всё равно я без Трая не уйду. – Она упрямо сжала губы.

Госфен сдался:

– Ладно, что с тобой делать. Бери за ноги, потащим. Вот попомни: из-за твоего глупого упрямства все на эшафот угодим!

Волочь по узкому тёмному тоннелю длинноногого парня оказалось ужасно неудобно. У Госфена был фонарик, но подсвечивать дорогу и одновременно тащить Трая не получалось, потому двигались они преимущественно на ощупь. Очень скоро Эдаль начала сожалеть о своём исконном теле – тогда силы у неё было куда больше! И одежда неудобная – каблуки путались в подоле платья, тугая шнуровка сдавливала грудь, манто она и вовсе потеряла. Куда удобнее было бы в мужских штанах и просторной рубахе! Да хотя нагишом, как в волшебном саду! Нет, нагишом она бы замёрзла. В подземной комнате печка давала хоть какое-то тепло, но стоило попасть в тоннель, закрыть за собой дверцу, и сырой холод полез под одежду. Пожалуй, здесь было холоднее, чем снаружи.

Тоннель казался бесконечным. А преследователи не дремали: позади раздался торжествующий вопль – Фальнар добрался до схрона. Ещё минуты три ему понадобилось, чтобы вынюхать и подземный ход.

– Эдаль, стой! – разнеслось эхом. – Всё равно не сбежишь!

Она понимала, что он прав, что всё бесполезно. Тело сделалось ватным, последние силы покинули Эдаль.

– Не бойся, – постарался подбодрить Госфен. – Тоннель не прямой, из болтострела нас не достанут.

Болтострелы?! О них она и не думала. Преследователи догонят их без всякой стрельбы… и, будто подтверждая её страхи, далеко позади блеснул свет. Луч фонаря шарил по тоннелю.

Госфен неожиданно остановился.

– Что случилось?! – отчаянно зашептала Эдаль. – Быстрее нужно, они догонят сейчас!

Старик хмыкнул в ответ. Повозился с чем-то… и вдруг в тоннеле стало светло. Впереди распахнулась такая же квадратная дверца, как та, в какую они вошли. Только эта выводила прямо на поверхность.

Дневной свет показался нестерпимо ярким, Эдаль зажмурилась. Хотя в действительности ярким он не был – день выдался таким же серым и пасмурным, как и утро.

– Теперь – быстро! – поторопил Госфен. – Чего мешкаешь? Вытаскивай его.

Потайной ход вывел их в заброшенный двор. Покосившаяся, полуразваленная хибара, запущенный сад, кажущийся непроходимо-густым даже сейчас, когда листва с деревьев почти облетела, какие-то навесы. Под одним стояла крытая брезентом повозка, запряжённая парой лошадей. Лошади равнодушно косились на неожиданных пришельцев, жевали сено.