Вацлав Серошевский - Предѣлъ Скорби. Китайскіе Разсказы. Хайлакъ

Мосты эти производятъ впечатлѣніе городскихъ мостовъ. Города многолюдны, шумны, но некрасивы, грязны и пыльны. Всѣ они производятъ впечатлѣніе какъ бы временныхъ жилищъ, ярмарочныхъ балагановъ. Лавки все тѣ же, съ вычурными вывѣсками, съ золотыми надписями, въ глубинѣ съ обязательнымъ алтаремъ предковъ и божествъ-попечителей, съ массой пестрыхъ товаровъ на выставкахъ. Впрочемъ, случались также и другого сорта города – административные центры, гдѣ на улицу выходили фронтоны высокихъ кирпичныхъ домовъ, съ рѣзными и разноцвѣтными украшеніями по карнизамъ, съ широкими каменными лѣстницами, спускающимися къ панелямъ. Отсутствіе оконъ дѣлаетъ эти зданія ужасно скучными. Насколько я полюбилъ цвѣтущій земледѣльческій Китай, настолько остались мнѣ навсегда противны китайскіе вонючіе города и поселенія.

Нашъ заводъ, куда мы попали послѣ мѣсячнаго путешествія, находился на краю большого города на берегу судоходной рѣки. Городъ былъ больше Пекина, но того же типа: плоскій, пыльный, грязный, обнесенный высокой стѣнной… Пригороды его были густо заселены и прекрасно воздѣланы. Нашъ заводъ стоялъ посреди нашихъ же чайныхъ плантацій. Онъ занималъ большой квадратный мощеный дворъ, кругомъ котораго шли склады и мастерскія, а по серединѣ стоялъ „корпусъ“ – большое зданіе пробирнаго и сортировочнаго отдѣленій. Своего чаю у насъ было мало. Большую часть доставляли скупщики, иногда изъ далекихъ округовъ. На заводѣ чай сортировали, развѣшивали, укупоривали и грузили на суда для отправки водою въ Тянь-Цзинъ и оттуда въ Кяхту.

Заводъ проявлялъ кипучую дѣятельность только въ періодъ сбора чая. Остальное время года онъ лѣниво дремалъ въ знойныхъ лучахъ южнаго солнца. Жизнь служащихъ проходила отъ сезона до сезона крайне скучно и однообразно. Штатъ служащихъ состоялъ изъ шести русскихъ и одного ирландца – пробирщика. Въ числѣ ихъ только управляющій Ѳома Ѳомичъ былъ женатъ. Остальные, молодые люди, вели разгульную жизнь холостяковъ въ колоніяхъ. Ирландецъ зѣло пилъ и трезвѣлъ, повидимому, только на время работъ. Всѣ они встрѣтили меня съ нѣкоторымъ сдержаннымъ, вѣжливымъ любопытствомъ, какъ родственника одного изъ собственниковъ фирмы.

– Вотъ вы и пожаловали къ намъ!.. Милости просимъ… – заговорилъ суховато Ѳома Ѳомичъ, увядшій, плотный мужчина съ остроконечной рыжеватой бородой.

– Только вотъ задача, гдѣ васъ помѣстить? Гдѣ вы жить станете? Гдѣ поселитесь? Всѣ заводскія квартиры заняты! – говорилъ онъ, усаживая меня вѣжливо на мягкій крытый штофомъ диванъ. Я невольно взглянулъ на его богато по-европейски обставленную гостинную и смутился.

– Я… я хотѣлъ бы поселиться… вмѣстѣ съ моимъ Сянь-шанемъ – отвѣтилъ я, чувствуя съ досадою, что краснѣю.

– Ахъ, да! Ну и хорошо! Онъ женатъ? – многозначительно спросилъ управляющій.

– Женатъ! – отвѣтилъ я съ нѣкоторымъ раздраженіемъ. – И дѣти у него есть!..

– И большіе?!

– Да большіе…

Ѳома Ѳомичъ промолчалъ и задумался.

– Привыкаете?! – сказалъ вдругъ, кивая на мой китайскій костюмъ. – Это хорошо!.. Привыкайте… Это всегда пригодится… А насчетъ помѣщенія, такъ дѣло, въ виду вашего заявленія, упрощается. Я посовѣтовалъ бы вашему Сянь-шаню нанять домикъ у монаховъ, что у пагоды. И недалеко отъ завода, и домикъ хорошенькій… Да впрочемъ, я самъ скажу ему… Вы, вѣрно, съ дороги устали? Какъ вы проѣхали? Не было ли у васъ приключеній? Гдѣ вы останавливались?.. Я вамъ даю три дня отдыху, а затѣмъ милости просимъ въ контору. А пока… осматривайтесь… Ваше знаніе китайскаго языка очень намъ пригодится; только сможете ли вы приспособиться къ здѣшнему нарѣчію? Вѣдь южные Китайцы иначе говорятъ, чѣмъ пекинскіе… Раньше чѣмъ дѣлать покупки, я вамъ посовѣтую поговорить съ товарищами, они вамъ укажутъ, а то купцы здѣсь… мошенники!..

Онъ нетерпѣливо забарабанилъ но столу, и я чувствовалъ, что пора мнѣ уйти.

Съ остальными служащими я познакомился скоро, но совѣтовъ и указаній у нихъ не просилъ. Всѣ они жили по-европейски, носили европейскіе костюмы, и мое китайское платье и китайскія, пріобрѣтенныя въ пути привычки, видимо, смѣшили ихъ.

– Конечно, всю эту дрянь вы немедленно скинете… Она ненужна!.. Здѣсь привыкли къ намъ, и мы здѣсь въ полной безопасности… Развѣ вотъ пожелаете почтить вашъ пріѣздъ и кутнете вмѣстѣ съ нами въ китайской чайной… Отправляясь туда, необходимо одѣться по-китайски… А есть роскошныя… Знаете что, останавливайтесь вы пока у меня… Хотите?!. Комната у меня небольшая, но устроимся… – предлагалъ мнѣ Саша Воробьевъ, самый младшій изъ нашихъ конторщиковъ, симпатичный, русый, свѣжій юноша, съ яркимъ румянцемъ на бѣломъ лицѣ, котораго не успѣли еще испортить здѣшнія знойныя небеса.

Я отклонилъ его предложеніе и вернулся на постоялый дворъ къ Сянь-шаню. Тотъ еще не пришелъ, но госпожа Ханъ-Ми встрѣтила меня очень любезно; она была очень разговорчива и глаза ея весело блестѣли; повидимому, она уже успѣла выкурить трубочку, другую, своего „снадобья“.

– Пріятный городъ… пріятный городъ!.. – повторяла она. – Я зналъ, что это значило: дешевый опій, крѣпкій опій!..

– Есть рѣка, и на ней плаваютъ большія и маленькія суда!.. Я видѣлъ… Изъ воротъ видно!.. Ліенъ тоже ходила смотрѣть… – разсказывалъ Маджи.

– Зачѣмъ ты ходила? И когда это ты успѣла! – разсердилась мать.

– А тогда, когда мама спала!.. Она ходила!.. Одинъ прохожій сказалъ ей даже: вотъ хорошенькая дѣвушка, я бы очень хотѣлъ поцѣловать ее! – продолжалъ мальчикъ.

– Маджи!.. Да ничего подобнаго не было! – вскричала обиженно дѣвушка.

– Да, вотъ, было, было, не ври! А зачѣмъ показываешь лицо всякому?!.

Ханъ-Ми укоризненно качала головой.

– Вижу, дитя, что придется тебя сократить!.. А всему виною твои большія ноги… Ты движешься быстро!.. Ты всюду ходишь смѣло!.. Въ дорогѣ мы окончательно потеряли скромныя манеры благовоспитанныхъ людей!.. – обратилась она ко мнѣ.

Вскорѣ вернулся Сянь-шань и сообщилъ, что онъ уже осмотрѣлъ домикъ, указанный управляющимъ. Это было хорошенькое двухэтажное зданьице, которое монахи обыкновенно впродолженіе нѣсколькихъ лѣтнихъ мѣсяцевъ сдавали горожанамъ какъ дачу. Они охотно согласились сдать его на круглый годъ, и цѣна показалась намъ подходящей. Мы рѣшили туда немедленно перебраться. Домикъ оказался, дѣйствительно, прелестнымъ, съ большой тѣнистой верандой и крошечнымъ мощенымъ дворикомъ, по угламъ котораго стояли ящики съ благоухающими цвѣтами, а по серединѣ въ каменномъ квадратѣ посажена была виноградная лоза. Выходъ со двора направлялся на югъ въ рощу пагоды. Кругомъ много росло зелени и цвѣтовъ; оросительный каналъ журчалъ внизу холма въ узкомъ руслѣ, выложенномъ громадными, обросшими мхомъ, камнями. Было одно только неудобство – это колокольный звонъ въ сосѣдней пагодѣ, оглушающій ближайшихъ жителей три раза въ день чудовищной музыкой: утромъ, въ полдень да вечеромъ.