Сара Барнард - Прощай, мисс Совершенство

А что там она говорила?

– Тебе когда-нибудь хотелось сбежать?

Нет. Нет, Иден. Сосредоточься.

– Вот легочный круг, видишь диаграмму с косыми стрелками? Легкие относятся к дыханию. – Она шумно выдохнула, чтобы я запомнила про дыхание.

Дыхание. Я смотрю на диаграммы, на косые стрелки. Я пишу ответы на четыре вопроса в этом разделе, но рука у меня немножко дрожит, а в груди до боли тесно. Я перехожу к следующему вопросу. Не знаю. Следующий. Не знаю. Следующий. Боже, я такая тупица. Не могу даже ответить на вопросы общего курса биологии.

– Ты не тупица, Иден, не говори так.

Заткнись, Бонни. Тебя вообще тут нет.

Вокруг меня одноклассники с сосредоточенным видом что-то усердно строчат. Все! Даже друзья, с которыми мы дурачились во время уроков, вместо того чтобы работать, полностью поглощены экзаменом. Я вижу затылок Коннора, склонившегося над листом. Я пытаюсь представить себе его улыбку.

Проходит полчаса; мое сердце колотится от паники. Дело даже не в том, что я плохо напишу этот экзамен. Я могу его вообще завалить. Я представляю себя в день, когда объявят результаты. Напротив экзамена по биологии будет стоять большая жирная двойка. «2» – это всего лишь номер страницы. Нет, «2» – это моя оценка. Я представляю, как Бонни обнимает меня и говорит, что это не играет никакой роли.

Но вернется ли она к тому моменту?

Будет ли смысл дожидаться результатов?

Перестань думать о Бонни.

Следующий вопрос посвящен компостированию, и тут я что-то знаю. Я отвечаю на четыре вопроса подряд – и отвечаю правильно, я практически уверена! Облегчение слишком невыносимо для моего исстрадавшегося мозга, потому что, к своему совершенному ужасу, я понимаю, что у меня по щекам бегут слезы. Я плачу. В школе. Два года назад я рухнула с лестницы, когда шла в столовую, и сломала лодыжку. Тогда, клянусь всем святым, я не проронила ни слезинки.

Но теперь я рыдаю посреди спортзала и ничего не могу с этим поделать. Я плачу и плачу до самого конца экзамена. Я плачу, читая вопросы, на которые не могу ответить, и вопросы, на которые ответить могу. Я плачу все дополнительное время, которое мне положено из-за моей дислексии. Я плачу, пока у нас собирают листочки и когда одноклассники начинают выходить наружу. Я плачу, когда миссис Бервик проходит мимо и легонько касается моей руки.

Выйдя из спортзала, я, естественно, ни с кем не разговариваю. Я иду прямиком в туалет, запираюсь в кабинке и жду пятнадцать минут: уверена, за это время даже самые любопытные одноклассники устанут меня ждать.

Когда я рискую выйти, то вижу на скамейке у двери Коннора. Он, сосредоточенно нахмурив лоб, читает какую-то книгу в мягкой обложке. Я сажусь рядом, и он без слов протягивает мне руку. Я льну к нему, и он обнимает меня, такой теплый и близкий. Я чувствую, как исчезает напряжение в груди, как расправляются мои плечи.

– Ох, Иден. – Из-за угла появляется миссис Бервик.

– Ох, черт, – бормочу я.

– Здравствуйте, миссис Бервик, – вслух здоровается Коннор.

– С тобой все хорошо? – обращается она ко мне. – Во время экзамена ты казалась очень расстроенной.

– Все в порядке, – лгу я.

– Если ты собираешься уходить, – продолжает она, – я бы посоветовала пойти через футбольное поле, а не через парковку. Мы открыли задние ворота, чтобы ученикам не пришлось сталкиваться с журналистами.

– Спасибо, мисс, – говорит Коннор, сжимая мое запястье. – Пойдем.

– А это правда? То, что сказала бывшая девушка мистера Кона? – спрашиваю я.

Лицо миссис Бервик напрягается. Она поджимает губы и ничего не отвечает. Это правда. Я уверена, именно она настаивала, чтобы делом занялись.

– Так вы могли все остановить, – продолжаю я. – Все вы. Вы могли его остановить.

– Иден, ты забываешься, – говорит миссис Бервик.

– Да какая разница? – неожиданно визгливо кричу я. Что за чертово место, эта школа. – Они сбежали !

Коннор взял меня за руку и поволок к выходу.

– До свидания, миссис Бервик, – говорит он.

Когда мы оказываемся на улице, я раздраженно стряхиваю его руку.

– Боже, Коннор, ты такая шестерка.

– Зачем ты наорала на миссис Бервик? Думаешь, это вернет Бонни домой?

Я злобно смотрю на него, и он широко улыбается, рисуя в воздухе двумя пальцами.

– Хэштег вернитеБоннидомой.

Я из последних сил пытаюсь не рассмеяться.

– Ты ужасно тупой.

– Ну и ладно, зато ты развеселилась.

Он невероятно доволен собой.

Мы вместе идем к футбольному полю и выходим через черные ворота, что кажется мне странным. Раньше тут была тайная курилка, а не официальный выход с территории. Тут мы прогуливали уроки. За все годы моей учебы здесь – включая все разы, когда я пряталась у черного входа, – я ни разу не видела эти ворота открытыми. Все теперь не так.

– Тебе нужно домой? – спрашиваю я Коннора, когда мы выходим на дорогу.

Он кивает:

– Ага, прости. Но я могу пройти с тобой полпути.

Это лучше, чем ничего, поэтому я беру протянутую мне руку.

– Хочешь поговорить про экзамен? – спрашивает Коннор.

– Не-а.

– А это, хм… почему ты плакала? Или это из-за Бонни?

Я пожимаю плечами, потому что сама не знаю ответа. Наверное, и то и другое.

– Я раньше не видел, чтобы ты плакала.

Его слова удивляют меня, и я внезапно обнаруживаю, что трясу головой.

– Это неправда. Наверняка видел.

Мы встречаемся уже больше года. Вряд ли за это время я ни разу не плакала в его присутствии. Это было бы очень странно, правда?

– Нет, – отвечает он. – Я бы запомнил.

Я хмурюсь на пробежавшую мимо кошку. Как это так – я ни разу не плакала в присутствии своего бойфренда? Что со мной не так?

– Я не плакса, – говорю я наконец.

Это правда. Если подумать, вообще не помню, когда в последний раз ревела из-за чего-то. Хотя нет, помню. В марте. Дейзи подхватила какой-то вирус, от которого стала совсем вялой и печальной, и мы тогда посмотрели вместе «Маленькую принцессу». Вот попробуйте посмотрите такой фильм с младшей сестренкой, с которой вас вместе удочерили! Особенно если она свернется рядом с вами калачиком и будет сопеть вам в футболку. Не разрыдаться просто невозможно, уж поверьте на слово.

– Тебе получше? – спрашивает Коннор. – Мне кажется, я должен что-то сделать, чтобы тебе стало лучше.

Я улыбаюсь:

– Ты уже делаешь. И я правда в порядке. Точно. Честное слово. Видишь. – Я указываю на свое лицо. – Больше не плачу.

Когда я захожу в дом, слышу, как Кэролин спешит с кухни со мной поздороваться. Я закрываю за собой дверь, поворачиваюсь и вижу перед собой ее улыбающееся лицо.

– Ну, как прошло?

И я опять плачу.

– Ох, Иден! – Она всплескивает руками, потом протягивает их мне и берет мои ладони в свои. – Что случилось, милая?