Владимир Коростелев - Кратолюция. 1.3.1. Флэш Пинтииба |1|

Пехотинец резко отрывает ладонь от левой половины лица… Слезы на ней начали испаряться… А правый глаз словно стал притупляться, и стрела ярости начала скукоживаться… Но это был обман… Иссушающая ярость правой половины лица мгновенно захватила левую половину лика и подтянула ее к согреваемому замыслу…

Пехотинец вышел по ступенькам из мемориала.

— Остыл? Выговорился? Может теперь мы прознаем, что ты так резко рванул на ЭПТ «Айсджамп»? Что ты вообще творил? Кого ты так на себя стремился замкнуть, а, Нектокарис? — встретила его девушка с темно-синими волосами.

Нектокарис промолчал. Его лицо не несло в себе следов вспышки.

А в Мемориал «Марс-2» влетела, подскальзываясь, девушка со щитом:

— Ребят. Срочно в вертушки. За горами что-то не то.

Герой бежал из-за всего этого… «Тот чертов манипулянт погубил всех информационных кассумкратов, погубил информационных кассумкратов и жаждущих нормальной жизни, их же оружием… Разобщил еще более разобщенные общности… Гадина…».

Герой обреченно шел, укрываясь от бурь в бесчисленных вымерших поселениях первооткрывателей Марса… Он шел к границе… Он шел к разлому между цивилизациями… Из сводок в терминале военных вестей он помнил, что часть разделительной стены в километр в высоту в районе культового сооружения бывших русских еще не доделана…

Он шел…

Вот этот разлом…

Герой смело прошел мимо зарослей из самоходных кранов, болтающихся крюков, приунывших ковшей, зацикленных мониторинговых лабораторий, пустых наблюдательных постов на прицепах к MRAP. Встал на фундамент… И за мгновение до того, как его запечатала последняя плита, изнеможденный вихрем успел подметить через помехи в интерфейсе, что речепосполитовские операторы с противоположной от Пинтииба стороны аж выронили винтовки от явления.

Нектокарис и его соратники с противоположной, но все же физически стороны Пинтииба, стояли как завороженные. Нулевое движение было настолько идеальным, что пролети над ними какой кирпичный джалет, и пилот перепутал бы собрание с диорамой.

При их свидетельстве был застроен последний участок Межцивилизационной Стены между Пинтиибом и Речью Посполитой.

— Его уничтожило движение. Очень символично. Парадокс. Терракратии еще нет. Но смывающее все движение состоявшейся кассумкратии и робкое движение еще не завершенной публичной личности, показавшееся минуты назад, перемолотило его, — изрек Нектокарис, стоя в полуобороте к забитому в Стене проходу.

А парень из тридцать четверки, которая прибыла к точке встречи раньше, молча и угрюмо сокрушался на Нектокариса. Но нашел в себе дух и сказать:

— Кажется, мы немножко упустили из виду кое-кого.

Следом подтянулись и остальные его товарищи, в памяти которых и хронологии вдруг разверзлись туманы. А Нектокарис прервал молчание:

— Я вот сейчас смотрел и чувствовал, что где-то это я мог видеть.

— Его жизнь полна событий.

— Я точно помню. Это было там. Я стоял за углом и случайно увидел залезающего человека в сопло.

— Ты к нему не пришел на помощь?

— Нет, — ответил Нектокарис с тоном, будто сытому предложили второй батон на обед. — Бесполезно. Все, что произошло, значит лишь то, что я сознательно упустил какое-то терзание. Но я с самого начала знал, что что бы я ни делал, история этого человека закончится здесь, а я бы стоял и безучастно наблюдал его последние минуты. А мне все равно. Открыл бы я ему глаза, не открыл бы, в этот день я все равно стоял бы здесь и смотрел, как Марсианский сектор Пограничной Гвардии будто не видит одинокого человека, который идет прям под пресс забора, который разделит цивилизации на века, если не навечно…

Нектокарис развернулся и пошел усаживаться обратно в свой вертолет, повелев отбыть к «Абхасвару-1». Кассумкраты, что стерегли подступы к черному господину, тоже побрели в свои механические и электронные слоеные гробы… Но для них-то точка не была поставлена…

— Там, где был Нектокарис — это ладно. А почему мы не вышли к нему на помощь?

— Наверное, тренированный задний ум подсказал. Таких живых назиданий надо больше. Всем. Всем, кто затянут в водоворот кратий, их смену, зачатие и рождение, не суждено уже вернуться назад. Как одно время исчезали люди, сопротивлявшиеся принятию в себя космической цивилизации. Он захотел бросить игру. Выйти из неё. И какая-то неведомая сила отшвырнула его от русла жизни… Не смотри на меня косым взглядом. Мы ничем не могли ему помочь. Даже интеграция обратно в шестиполисное общество сделала бы его живой скульптурой, которую то порицали бы, то нет… Ему следовало возглавить фракцию терракратского движения. Взять бразды в свои руки. Так бы он смог удержаться у горнила эволюции кратофреймов. Кто остановится или захочет выйти из игры, того ждет действительно ужасная судьба.

— К нашему несчастью, здесь не Согласие… — обреченно выдохнула она, отчаянно удерживая тускнеющую радость в глазах.

— Да. В согласной системе публичных координат нас бы не держали в уютных клетках друг от друга. Скорее бы, замыкали друг на друге, мариновали бы в общем садике — он сам диву давался, откуда из него льется столько рациональности, когда хочется вопить и рычать от отчаяния.

— Слышал, что нам пришло шифрованное сообщение с Материнского Двуземелья?

— Нет. А открыли?

— Тоже нет. Разархивация срывается. Что-то случилось при отправке. Код активации в цепочке файлов поврежден. Вот как тебе объяснить? Такое ощущение подступается… Я, может быть, в бреду, но ощущение, будто часть бит из линейки активатора украли на пересылке. Ага. Пока он летел сюда доброй волной. По космосу.

Константин, даже безумно уставши после смены, все равно нашел в себе силы для исполнения разгрузочных ритуалов в своей каюте. Все разложить, все зафиксировать, все рассортировать по виртуальным папочкам. Сбросить все хаотичные мысли в электронные документы, всю бесполезную мелочевку в утилизатор: ведь мозг остро вспыхивает от непорядка и неопределенности.

И все это в умиротворяющей темной среде.

В кубрике не работала ни одна лампочка: синенькие малютки-светодиоды компьютерных мускулов не в счет. В каюте не было ни следа солнечного света: панели станции «Никейская империя» исключали любое отражение звездного света в скромное уединенное пространство. И это благодать похлеще райской: когда ты служишь космической цивилизации между Меркурием и Звездой Солярной системы, то ты невольно мечтаешь зарыться во мраке, никогда не видеть солнечного света, эти 17 оттенков золотого…