Фрэнк Герберт - Вселенная сознающих

Третьим судьей был Мордес Парандо, известный критик всех действий БюСаба. Он выступал за ликвидацию Бюро – либо открытую, либо путем лишения Бюро его ключевых полномочий. Он происходил с планеты Лират, что не вызывало у Макки ни малейшего удивления. Лират являлся осиным гнездом, штаб-квартирой теневых сил. Это было место огромных состояний и таких же огромных поместий, охранявшихся частной охраной. Парандо обладал манерами воспитанного человека, но за этим внешним лоском мог скрываться хитрый, умный, расчетливый интриган, абсолютно беспощадный автократ типа Броя. Определенно, он проходил подготовку на Досади. В чертах его проглядывало нечто такое, что навевало мысли о досадийской Окраине.

В биографии Парандо был еще один факт, о котором не полагалось знать никому за пределами Лирата. Макки наткнулся на этот факт совершенно случайно, когда расследовал дело некого паленки, охранника с Лирата. Обычно паленки не отличаются умом, они тупы и используются только в качестве охранников и убийц. Но этот паленки оказался не в меру наблюдательным. Когда Макки допрашивал его, он сказал:

– Парандо консультирует по говачинскому Закону.

Это был ответ на вопрос об отношениях Парандо с охранниками. Макки, не усмотрев связи между вопросом и ответом, не придал ответу большого значения, но отложил в памяти этот факт на случай дальнейшего расследования. Он был отчасти заинтересован данной проблемой, так как ходили слухи о существовании юридического анклава на Лирате, а такие анклавы, как считалось, помогали обходить законы.

Окружение Арича должно было понимать, что Макки узнает Парандо. Но догадывались ли они, что Макки распознает в нем законника? Они, определенно, оценили опасность, сажая Парандо на место, которое обычно занимали на скамье судей говачины. Приглашение профессиональных законников на должность судей было категорически запрещено говачинскими законами.

«Судить должен народ».

Но зачем им здесь понадобился правовед? Или они рассчитывали, что Макки распознает досадийское происхождение тела Парандо? Не предупреждали ли они таким способом Макки, что поднимать эту тему здесь опасно? Обмен телами и потенциальное достижение бессмертия были тем щекотливым вопросом, которого никто не хотел касаться. Открывалась возможность шпионажа внутри других видов… В данном случае речь шла о размывании Конфедерации, ее разрушении изнутри. Причем множеством способов.

Если я оспорю судейство Парандо, его могут заменить на еще более опасного судью. Но если я разоблачу его как законника уже после начала процесса… Ожидают ли они от меня этого? Что ж, посмотрим.

Зная, что за ним следят сотни глаз, Макки окинул арену взглядом. Над мягким травяным покрытием, где он стоял, возвышались трибуны, заставленные бесчисленными рядами скамей. Все места были заняты. Тусклые утренние лучи, лившиеся сквозь прозрачную кровлю арены, освещали ряды людей, говачинов, паленки, соборипов… Увидел Макки и группку похожих на хорьков уривов, конечности которых извивались, как веревки, при каждом движении. Они тоже внимательно наблюдали за ним. Однако здесь должны быть по закону представлены все биологические виды Конфедерации сознающих. Те, кто не мог присутствовать лично, имели возможность следить за ходом суда посредством камер, установленных в основании кровли.

Макки повернул голову вправо, в сторону скамьи свидетелей, расположенной под рядами скамей зрителей. Он увидел там всех, кого он вызвал, даже тех, кто был вычеркнут из списка. Формальности были соблюдены. Согласно конфедеративному договору, в процедуру были внесены некоторые изменения, но в целом арена подчинялась почти исключительно установлениям говачинского законодательства. Для того чтобы подчеркнуть это, перед скамьей судей находился синий металлический ящик Бегущих, представители которых занимали почетные места.

Кто попробует острие ножа?

Протокол требовал, чтобы прокурор и адвокат приблизились к судьям и смиренно приняли условия судебной арены. В группе прокурора творилось, однако, какое-то смятение. Двое советников о чем-то оживленно перешептывались с Цейланг.

Судьи совещались, глядя на эту сцену, но терпеливо ждали. Судебное заседание не могло начаться, пока участники не высказали свое согласие с правилами суда.

Макки скользнул взглядом по лицам судей, особо обратив внимание на осанку Броя. Скупость этого досадийского говачина была якорем, воплощением говачинского Закона – внешне изменчивого и нерушимого по сути. Кандидатуру Броя подсказали досадийские советники, и это решение было одобрено Джедрик.

Немного расставив руки в стороны, Макки подошел к скамье судей, склонил голову, остановился и произнес:

– Я принимаю судей арены, как своих друзей. Условия арены – это мои условия, но обвинение нарушило священную традицию этого места. Позволит ли мне суд сразу убить прокурора?

Сзади раздалось возмущенное восклицание, топот ног, звук падения тела на арену. Цейланг не могла обратиться к суду до произнесения формулы смирения, и она это понимала. Теперь и она и другие знали, что Макки был готов убить ее, несмотря на угрозу уривской кровной мести.

Почти беззвучно Цейланг произнесла нужную формулу, а затем сказала:

– Я протестую против мошенничества легума защиты!

Макки заметил оживление среди говачинов. Мошенничество? Знала ли Цейланг, как любят говачины судебное мошенничество?

Члены судейской коллегии коротко упомняули о требовании соблюдения формальностей говачинского Закона, хотя Билдун едва ли понимал, что на самом деле кроется за этими формальностями. Пан-спекки подтвердил это впечатление, когда подался вперед и заговорил:

– Почему старший пристав следует впереди легумов?

Макки заметил мимолетную улыбку, скользнувшую по лицу Броя, обернулся и увидел трясущегося Дарака, который поспешил отделиться от группы, сопровождающей обвинителя.

Макки шагнул вперед:

– Не пошлет ли высокий суд Дарака на скамью свидетелей? Он находится здесь по формальному требованию стороны обвинения.

– Это старший служащий вашего суда, – возразила Цейланг. – Он охраняет дверь в…

– Обвинение заявляет формальный протест по делу, которое произошло в присутствии этого чиновника, – сказал Макки. – Как государственный служащий, Дарак находится вне интересов конфликтующих сторон. Он – единственный надежный свидетель.

Брой забеспокоился, посмотрел на Цейланг, и Макки понял, какими странными кажутся уривы досадийцам. Это, однако, не остановило Броя.

– Вы протестовали?

Это был прямой вопрос судьи. Цейланг была обязана ответить. Она взглянула на Билдуна, ожидая помощи, но он промолчал. Парандо тоже не стал ее выручать. Тогда она посмотрела на Дарака. Однако охваченный ужасом судейский чиновник стоял неподвижно, внимательно созерцая орудия пыток. Вероятно, он что-то знал относительно целей тех людей, которые их здесь выложили.