Фрэнк Герберт - Вселенная сознающих

Прижав два пальца к глазам, притворяясь, что внимательно слушает, Макки вошел в ментальный контакт с Джедрик. Он предлагал варианты, которые они обсуждали. Надо было найти способ выбраться из этой ловушки! Макки поднял голову и увидел подозрительный взгляд Парандо. Кто в чьем теле? Где Макки? Где Джедрик?

В конце Цейланг затронула личную тему, спросив, не состоит ли Джедрик в интимных отношениях с легумом защиты.

Джедрик решительно, абсолютно не в досадийской манере, ответила:

– Ну… да. Мы любовники.

Само по себе это признание не исключало Джедрик из числа возможных свидетелей, если не было возражений у обвинения и у каждого из судей. Цейланг предложила отстранение. Билдун и Парандо, конечно, были согласны. Макки ждал, что скажет Брой.

– Согласен.

Значит, и Брой тесно связан с теневыми силами. Джедрик и Макки ожидали чего-то подобного, но не думали, что подтверждение предстанет перед ними именно в такой форме.

Макки попросил о перерыве до следующего утра.

Разрешение было даровано с самыми приветливыми лицами. Брой объявил о перерыве в судебном заседании и улыбнулся Джедрик. Макки настолько пропитался досадийским духом, что не смог обвинить Броя в попытке реванша за проигрыш на Досади.

В квартире Макки Джедрик положила руку на его грудь и сказала, опустив глаза:

– Не вини себя, Макки. Это было неизбежно. Ни один из этих судей не примет твоего протеста, пока не увидит меня лежащей на арене.

– Я знаю.

Она подняла голову и улыбнулась.

– Да, конечно. Это так же верно, как и то, что мы – одно целое.

Некоторое время они оценивали помощников, выбранных для Броя. Общая память высвечивала все детали. Можно ли что-то исправить? Никого из адъютантов не заменили – ни людей, ни говачинов. Все советники были уроженцами Досади. Они могли зависеть от верности своему происхождению, от воспитания, от собственной индивидуальности. Они наилучшим образом подходили для задания, которое получили.

Макки положил конец этой умственной жвачке:

– Я не могу покинуть эту планету до окончания суда.

Она это знала, но это надо было произнести вслух.

К кабинету примыкала маленькая комната с собако-кроватью, средствами связи и ванной комнатой. Они медлили, не спеша перейти в спальню, поспорив о целесообразности обмена телами. Это была пустая трата времени, так как исход спора был ясен с самого начала. Своя плоть – это знакомая плоть, она не отвлекает и не мешает думать. Она дает преимущества, жертвовать которыми они оба не желали: Макки мог играть Джедрик, а Джедрик могла играть Макки, но сейчас это была бы очень опасная игра.

Они отдались любви, и это было самое нежное, самое незабываемое действо. Никакого подчинения – только самоотдача, дарение. Это было чувство, переполнявшее грудь Макки радостью, сжимавшее горло страхом и заставившее Джедрик совсем не по-досадийски разрыдаться.

Когда они пришли в себя, она повернулась к нему и провела пальцем по его щеке.

– Макки?

– Да.

– Мне никогда не приходилось это говорить другим, но… – Она замолчала, не дав ему шутливо толкнуть себя в плечо, приподнялась на локте и сверху вниз посмотрела ему в глаза. Это напомнило Макки их первую ночь на Досади, в спальне Джедрик… Но теперь в глазах Джедрик он читал совершенно иное выражение.

– Что с тобой, милая?

– Я просто люблю тебя. Это такое интересное чувство, особенно когда его можно открыто выразить. Как странно.

– Останься со мной.

– Мы оба знаем, что это невозможно. Это место небезопасно для нас обоих, но один…

– Тогда давай…

– Мы уже решили, что не будем меняться.

– Куда ты уйдешь?

– Тебе лучше не знать.

– Но если…

– Нет. Я никогда не буду в безопасности, оставшись свидетелем. Я в опасности даже рядом с тобой. Мы оба…

– Не возвращайся на Досади.

– Где эта Досади? Это единственное место, где я могла бы чувствовать себя дома, но прежней Досади больше не существует.

– Я хотел сказать…

– Я знаю.

Она села, обхватив руками колени. На руках и спине обозначились мышцы. Макки внимательно смотрел на нее, стараясь понять, что она прятала под своей досадийской маской. Несмотря на их общую память, на их невероятную близость, что-то в Джедрик по-прежнему ускользало от Макки. Было такое чувство, будто он и сам не хотел этого знать. Да, конечно, она убежит и спрячется, но… Он внимательно слушал, как она говорила севшим от волнения голосом:

– Было бы интересно когда-нибудь снова побывать на Досади. Для разнообразия…

Она через плечо оглянулась на него:

– Есть те, кто боится, что мы переделаем Конфедерацию сознающих по досадийскому образцу. Мы, конечно, попытаемся это сделать, но в результате получится вовсе не Досади. Мы возьмем то, что считаем ценным, но сами мы изменимся в большей степени, чем изменим вас. В массе вы более инертны, более медлительны, менее изобретательны, но вас очень много. В конце концов Конфедерация победит, но это будет уже другая Конфедерация сознающих. Интересно, что будет, когда…

Она рассмеялась над собственными фантазиями и покачала головой:

– Есть еще Брой. Им придется иметь дело с Броем и его командой, которую мы ему подобрали. Брой плюс! Ваши несчастные конфедераты даже не подозревают, какого джинна мы на них напустим.

– Волк в овчарне?

– Для Броя вы, конфедераты, то же, что и Окраина, – бездонный источник всяческого сырья.

– Но у него теперь нет Пчарки.

– Пока нет.

– Я сомневаюсь, что калебаны когда-нибудь снова захотят участвовать в…

– Найдутся другие способы. Смотри, как просто все получилось у нас.

– Но мы были отпечатаны друг на друге…

– Именно! И они продолжают подозревать, что ты в моем теле, а я – в твоем. Весь их опыт исключает для них свободные перемещения в обоих направлениях, из одного тела в другое…

– Или еще вот это…

Он мысленно приласкал ее.

– Да! Брой ни о чем не будет подозревать, пока не станет слишком поздно. Они долго будут догадываться, что нет способа отделить тебя от… меня!

Последнее слово она исступленно выкрикнула и навалилась на него всем телом. Это было повторение дикой сцены в их первую совместную ночь. Макки целиком отдался этому напору. Не было ни иного выбора, ни времени на подавляющие мысли.

Утром ему пришлось включить имплантированные усилители, чтобы привести голову в порядок и достойно выступать на судебной арене. Этот процесс занял несколько минут – пока он одевался.

Джедрик не спеша занималась своими приготовлениями. Она застелила и выправила собако-кровать, погладив ее упругую поверхность. Потом она вызвала люк перескока и приникла к Макки в долгом, нескончаемом поцелуе. Люк открылся за спиной Джедрик, и она оттолкнула возлюбленного.