Дэвид Линдсей - Путешествие к Арктуру [litres]

– Мне это известно не больше, чем вам.

– Тогда слушай. Есть лишь одно место, куда тебе следует отправиться, и это остров Суэйлоуна. Я сама отвезу тебя туда до заката.

– Что я там найду?

– Он может отправиться туда, жена, – хрипло вмешался старик, – но я не позволю тебе плыть с ним. Я сам отвезу его.

– Нет, ты всегда мне мешаешь, – взволнованно возразила Глимейл. – На этот раз я поеду. Когда Тиргелд сияет в ночи, а я сижу здесь на берегу и слушаю музыку Эртрида, едва доносящуюся через пролив, мне больно, я не могу этого вынести… Я давно решила отправиться на остров и узнать, что это за музыка. Если она плохая и убьет меня, так тому и быть.

– Зачем мне этот человек и его музыка, Глимейл? – спросил Маскалл.

– Думаю, музыка ответит на все твои вопросы лучше, чем это сделал Поулкраб, – и, возможно, неожиданным для тебя образом.

– Что за музыка может преодолеть столько миль над морем?

– Нам говорили, эта музыка странная. Не приятная, а болезненная. А человек, способный играть на инструменте Эртрида, сможет создавать удивительнейшие формы, которые будут не фантомами, а реальностью.

– Может, и так, – проворчал Поулкраб. – Но я бывал на острове днем – и что я там обнаружил? Человеческие кости, свежие и древние. Они принадлежали жертвам Эртрида. И ты, жена, туда не поедешь.

– Но прозвучит ли сегодня ночью та музыка? – спросил Маскалл.

– Да, – ответила Глимейл, пристально глядя на него. – Когда взойдет Тиргелд, наша луна.

– Если Эртрид своей игрой губит людей, сдается мне, пришла пора погибнуть ему самому. В любом случае я хотел бы сам услышать эту музыку. Но что до твоего общества, Глимейл, женщины на Тормансе умирают слишком легко. Я только что смыл с себя кровь другой женщины.

Глимейл рассмеялась, но ничего не сказала.

– Теперь поспи, – посоветовал Поулкраб. – Когда придет время, я сам тебя переправлю.

Он снова лег и закрыл глаза. Маскалл последовал его примеру, однако Глимейл осталась сидеть, поджав ноги.

– Что это была за женщина, Маскалл? – наконец спросила она.

Он не ответил, прикинувшись спящим.

Когда он проснулся, день померк, и Маскалл предположил, что близится вечер. Поулкраб и его жена уже встали, и еще одна порция приготовленной рыбы ждала Маскалла.

– Вы решили, кто поедет со мной? – спросил Маскалл, прежде чем сесть.

– Я поеду, – сказала Глимейл.

– Ты согласен, Поулкраб?

Рыбак издал тихое горловое рычание и жестом велел им сесть. Прожевал пищу, прежде чем ответить:

– Что-то сильное притягивает ее, и мне ее не удержать. Не думаю, что увижу тебя снова, жена, но парни уже почти взрослые и могут сами о себе позаботиться.

– Не впадай в уныние, – сурово ответила Глимейл. Она не стала есть. – Я вернусь и заглажу свою вину перед тобой. Это всего на одну ночь.

Маскалл недоуменно переводил взгляд с одного на другого.

– Давайте я поеду один. Мне будет жаль, если что-то случится.

Глимейл покачала головой.

– Не смотри на это как на женский каприз, – сказала она. – Даже если бы ты не пришел сюда, я бы в скором времени услышала эту музыку. Я ее жажду.

– А ты не испытываешь ничего подобного, Поулкраб?

– Нет. Женщины – благородные, чувствительные создания, и некоторые соблазны природы слишком изысканны для мужчин. Возьми ее с собой, раз уж она так решила. Может, она права. Может, музыка Эртрида ответит на твои вопросы. И на ее.

– Что ты хочешь спросить, Глимейл?

Та загадочно улыбнулась.

– Вопрос, ответить на который может только музыка, нельзя сформулировать словами.

– Если ты не вернешься к утру, я буду знать, что ты мертва, – сообщил ее муж.

Они закончили есть в напряженной тишине. Поулкраб вытер губы и достал из подобия кармана морскую раковину.

– Ты попрощаешься с мальчиками? Позвать их?

Глимейл на мгновение задумалась.

– Да… Да, я должна их повидать.

Поулкраб поднес раковину к губам и дунул; громкий скорбный звук разнесся в воздухе.

Несколько минут спустя послышались торопливые шаги, и из леса вышли мальчики. Маскалл с интересом разглядывал первых детей, которых увидел на Тормансе. Старший нес младшего на спине, а средний трусил за ними. Младшего опустили на землю, и все трое выстроились полукругом перед Маскаллом, уставившись на него широко распахнутыми глазами. Поулкраб невозмутимо наблюдал, но Глимейл отвернулась с гордо вскинутой головой и непонятным выражением на лице.

По оценке Маскалла, детям было девять, семь и пять лет, соответственно, но он измерял время земным способом. Старший мальчик был высоким и худым, но крепким. Как и его братья, он не носил одежды, и его кожа с головы до ног была алфайеровой. Мускулы его лица выдавали смелый, бунтарский характер, а глаза пылали зеленым огнем. Средний обещал стать широкоплечим здоровяком. Его глаза казались слишком серьезными и проницательными для ребенка.

– Из этого, – сказал Поулкраб, ущипнув сына за ухо, – может вырасти второй Брудвиол.

– Кто это? – спросил мальчик, наклонив голову вперед в ожидании ответа.

– Большой, удивительно мудрый старик. Он стал мудрым, решив никогда не задавать вопросов, а самостоятельно выяснять ответы.

– Если бы я не задал этот вопрос, не узнал бы про него.

– Это не имело бы значения, – сказал отец.

Младший ребенок был бледнее своих братьев и более худым. Его лицо казалось спокойным и бесстрастным, но каждые несколько минут, без видимой причины, морщилось и становилось встревоженным. В такие мгновения рыжевато-золотые глаза мальчика словно наполнялись тайнами, вряд ли свойственными его возрасту.

– Он для меня загадка, – сообщил Поулкраб. – У него душа как живица, и он ничем не интересуется. Возможно, он станет самым примечательным из всего выводка.

Маскалл обхватил мальчика одной рукой и поднял к своему лицу. Вгляделся в ребенка и опустил на землю. Выражение мальчика не изменилось.

– Что скажешь? – спросил рыбак.

– Слова вертятся на кончике моего языка, но все время ускользают. Позволь мне еще попить, и тогда я их поймаю.

– Так иди и пей.

Маскалл направился к дереву, выпил и вернулся.

– В грядущие эпохи, – медленно произнес он, – этот мальчик станет величественным и ужасным преданием. Пророком или даже божеством. Присматривай за ним хорошенько.

Старший сын презрительно поморщился.

– Я не хочу быть таким. Я хочу стать как этот здоровяк. – И он ткнул пальцем в Маскалла.

Маскалл рассмеялся, и его белые зубы сверкнули в бороде.

– Спасибо за похвалу, о великий воин! – сказал он.

– Он большой и крепкий, – продолжил мальчик, – и умеет постоять за себя. Ты можешь поднять меня одной рукой, как этого ребенка?

Маскалл повиновался.