Дэвид Линдсей - Путешествие к Арктуру [litres]

– Вот что значит быть мужчиной! – воскликнул мальчик.

– Хватит! – нетерпеливо бросил Поулкраб. – Я позвал вас, парни, чтобы вы попрощались с матерью. Она уходит с этим человеком. И может не вернуться, но наверняка мы не знаем.

Лицо среднего мальчика внезапно вспыхнуло.

– Она идет по своей воле? – спросил он.

– Да, – ответил его отец.

– Значит, она плохая. – Он произнес эти слова с такой силой и выражением, что они прозвучали, будто удар хлыста.

Старик отвесил ему две оплеухи.

– Так-то ты говоришь о своей матери?

На лице мальчика застыло упрямое выражение, но он промолчал.

Тут впервые подал голос младший ребенок:

– Моя мать не вернется, но умрет, танцуя.

Поулкраб с женой переглянулись.

– Куда ты идешь, мама? – спросил старший.

Глимейл наклонилась и поцеловала его.

– На Остров.

– Если ты не вернешься к завтрашнему утру, я отправлюсь за тобой.

Маскалл тревожился все сильнее.

– Похоже, это путешествие для мужчин, – сказал он. – Думаю, тебе лучше остаться, Глимейл.

– Я приняла решение, – ответила она.

Он растерянно погладил бороду.

– Нам уже пора в путь?

– До заката четыре часа, и они нам понадобятся.

Маскалл вздохнул.

– Я пойду к устью и буду ждать тебя и плот. Ты, наверное, захочешь попрощаться, Глимейл. – Он пожал руку Поулкрабу. – Прощай, рыбак!

– Хорошо же ты отплатил мне за мои ответы, – проворчал старик. – Но это не твоя вина, и в мире Формирующего случаются худшие вещи.

Старший мальчик подошел к Маскаллу и хмуро посмотрел на него.

– Прощай, большой человек! – сказал он. – Но хорошенько охраняй мою мать, так хорошо, как только сможешь, иначе я найду тебя и убью.

Маскалл медленно шел по берегу ручья, пока не добрался до излучины. Вновь увидел восхитительный свет солнца и сверкающее, блистательное море, и вся печаль покинула его. Он вышел на опушку и, покинув лесную тень, прошел по песку и уселся на солнце. Сияние Элппейна давно погасло. Маскалл упивался жарким, бодрящим ветром, слушал шипение волн и глядел за разноцветное море с его волнами и течениями на остров Суэйлоуна.

– Что за музыка может увести жену и мать от самых дорогих ей людей? – размышлял он. – Это кажется святотатством. Поведает ли она мне то, что я хочу знать? Сумеет ли?

Чуть погодя он уловил движение за спиной и, повернув голову, увидел плот, который плыл по ручью в открытое море. Поулкраб стоял, выпрямившись, и толкал плот грубым шестом. Он миновал Маскалла, не удостоив того взглядом или приветствием, и направился в море.

Пока Маскалл дивился столь странному поведению, на берегу залива появились Глимейл и мальчики. Старший держал мать за руку и беседовал с ней. Двое младших шли позади. Глимейл была спокойна и улыбчива, но казалась рассеянной.

– Что твой муж делает с плотом? – спросил Маскалл.

– Выводит его на нужное место. Мы дойдем туда вброд, – ответила она низким голосом.

– Но как мы доберемся до острова без весел и парусов?

– Видишь течение, что идет от суши? Поулкраб приближается к нему. Оно принесет нас прямо к цели.

– Но как ты вернешься?

– Способ есть. Но мы не будем думать об этом сегодня.

– Почему я не могу поехать с вами? – спросил старший мальчик.

– Потому что плот не выдержит троих. Маскалл весит немало.

– Это не важно, – сказал мальчик. – Я знаю, где взять дерево для другого плота. Как только вы уплывете, я примусь за работу.

К этому времени Поулкраб вывел свое хлипкое суденышко на желаемую позицию в нескольких ярдах от течения, которое в том месте резко сворачивало к востоку. Рыбак крикнул что-то жене и Маскаллу. Глимейл судорожно поцеловала детей и немного утратила самообладание. Старший мальчик прикусил губу до крови, в его глазах блестели слезы, однако младшие дети смотрели широко раскрытыми глазами и не проявляли никаких эмоций.

Глимейл двинулась в море, и Маскалл последовал за ней. Вода сперва доходила им до лодыжек, затем до колен, но когда дошла до пояса, плот был уже рядом. Поулкраб спустился в воду и помог жене подняться. Оказавшись на плоту, она склонилась и поцеловала мужа. Они ничего не сказали друг другу. Маскалл вскарабкался на переднюю часть плота. Глимейл уселась спереди, скрестив ноги, и взяла шест.

Поулкраб подтолкнул их к течению, и пока они не оказались в его власти, Глимейл работала шестом. Затем плот стремительно поплыл прочь от суши, плавно покачиваясь.

Мальчики махали с берега. Глимейл помахала в ответ, но Маскалл решительно повернулся спиной к земле и устремил взгляд вперед. Поулкраб брел по воде обратно к берегу.

Большую часть часа Маскалл не шевелился. Слышался только плеск странных волн и напоминавшее журчание ручья бульканье течения, которое плавно рассекало неспокойное, бурное море. С их надежного пути чудесные окружающие опасности казались волнующим приключением. Воздух был свежим и чистым, жар склонившегося к западу Бранчспелла наконец стал выносимым. Буйство морских красок давным-давно изгнало печаль и тревогу из сердца Маскалла. Однако он испытывал такую неприязнь к женщине, столь эгоистично бросившей тех, кто должен был быть ей дорог, что не мог заставить себя начать беседу.

Но когда за приблизившимся силуэтом темного острова он заметил длинную цепь дальних высоких гор, лососево-розовых в лучах вечернего солнца, ему пришлось нарушить молчание, чтобы спросить, что это.

– Личсторм, – ответила Глимейл.

Маскалл не стал расспрашивать о нем, но когда он повернулся к женщине, чтобы задать свой вопрос, его взгляд упал на быстро удалявшийся лес Уомбфлэш и задержался там. Они преодолели около восьми миль, и теперь Маскалл мог лучше оценить колоссальную высоту деревьев. Над ними, очень далеко, он увидел Сэнт и подумал, хотя и засомневался, что может различить Дисскаурн.

– Теперь, когда мы одни в незнакомом месте, – произнесла Глимейл, отворачиваясь и глядя в воду, – скажи, что ты думаешь о Поулкрабе.

Маскалл помедлил, прежде чем ответить.

– Он напомнил мне гору, скрытую облаками. Ты видишь нижние отроги и думаешь, что это все. Но потом, высоко над облаками, внезапно замечаешь новую часть горы – и это еще не вершина.

– Ты хорошо читаешь характеры и обладаешь великолепной проницательностью, – тихо заметила Глимейл. – Теперь скажи, кто я.

– Вместо человеческого сердца у тебя неистовая арфа, и это все, что я о тебе знаю.

– Что ты говорил моему мужу о двух мирах?

– Ты слышала.

– Да, слышала. И я тоже знаю о двух мирах. Мои муж и мальчики реальны для меня, и я нежно их люблю. Но для меня, как и для тебя, Маскалл, существует другой мир, рядом с которым мой реальный мир кажется фальшивым и вульгарным.

– Быть может, мы ищем одно и то же. Но правильно ли потакать своей природе в ущерб другим людям?