Джек Вэнс - Парусник № 25 и другие рассказы

Джина взяла его за плечи и слегка встряхнула: «Если потусторонний мир и мир снов – одно и то же, я не хочу, чтобы ты туда уходил. Потому что там случаются ужасные вещи».

«Конечно! Но мы просыпаемся каждое утро, целые и невредимые – не правда ли? Не уверен, однако, что мир снов можно уподобить загробному миру. Сны бывают самые разные, и в них все быстро изменяется».

«Откуда ты знаешь, что в потустороннем мире не бывает таких же изменений?»

«У нас есть ответы дýхов на первый вопрос. И другие сведения, в книгах Эдди, Стюарта Эдварда Уайта, Фрэнка Мэйсона. Эти авторы – точнее, дýхи, с которыми они связывались – описывают загробный мир как своего рода Утопию – он прекраснее, величественнее, радостнее нашего».

Джина кивнула: «Это согласуется, более или менее, с тем, что мы слышали сегодня».

«Более или менее. Но заметны и различия. Весьма любопытные различия, – Дон взял Джину за руку; они стали медленно прогуливаться по бледной полосе ночной дороги. – Авторы упомянутых книг – разумные и добросовестные люди, они пытались сохранять объективность. Бетти Стюарта Эдварда Уайта, доктор Макдональд Мэйсона, дух, с которым говорил Эдди – не помню, как его звали, какой-то преподобный священник – все они отзывались о потустороннем мире в сходных выражениях, но между их отчетами были кое-какие расхождения. В частности, они по-разному представляли себе причины и способы загробного существования».

«Судя по всему, следует учитывать предрасположенности медиума, его „связного“ и даже автора как такового».

Дон согласился: «И еще одно соображение. Подумай о том, как свойства потустороннего мира согласуются с развитием современных наук – они никогда не опережают наши представления, хотя иногда отстают от них. Например, дух доктора Макдональда просили прописать лекарство для его медиума, Биба Такера. Он порекомендовал травы, неизвестные в то время, когда проводился сеанс, но применявшиеся за шестьдесят лет до того. Тем не менее, когда в 1920 году Мэйсон спросил его о природе электричества, доктор Макдональд ответил в современных терминах – назвал электромагнетизм одним из проявлений атомной энергии. Это непоследовательно и неубедительно, если допустить, что доктор Макдональд на самом деле был духом умершего человека».

Они остановились. Дон подобрал камешек и швырнул его в темноту: «Если же предположить, что доктор Макдональд – плод воображения автора, господина Мэйсона, медиума Биба Такера и других членов конкретной группы спиритов, все становится гораздо более доступным пониманию».

«То есть, по-твоему, доктор Макдональд был иллюзией – а Молли Тугуд и другие дýхи тоже иллюзорны?»

«Нет. Думаю, что они вполне реальны. По сути дела, я всего лишь выдвигаю гипотезы. Может быть, эти существа созданы, пробуждены к жизни воображением, так сказать… Может быть, именно поэтому вообще появляются призраки, привидения и дýхи. Как только в них начинает верить достаточно большое число людей, они становятся реальными».

Джина молчала – она сомневалась. Дон обнял ее за талию: «Тебе это не нравится, а?» Они стали возвращаться к машине.

«Нет, – сказала Джина. – Твоя гипотеза слишком многого не объясняет. Например, проявления свободной воли. Такие, как слова моего отца. Он сам рекомендовал нам продолжать бурение скважины».

Дон кивнул: «Верно. С другой стороны, однако, учитывай Лью Ветцеля, „связного“ юного Майрона Хогарта. Насколько нам известно, Ветцель существовал только как вымышленный персонаж. Вспомни истории о призраках – о волочащих звенящие цепи привидениях, о женщинах, разгуливающих в саванах, о светящихся монахах, держащих свои головы в руках. Не разумно ли предположить, что они – бесплотно овеществленные порождения человеческих умов? Это вполне возможно».

«Кто бы ни были эти призраки, – отозвалась Джина, – на самом деле я не хотела бы их видеть… Должна признаться, что, несмотря на храбрые заявления, по меньшей мере в двух случаях из трех я просто трясусь от страха… Наверное, нам следует все-таки вернуться домой».

«Тебе холодно?»

«Прохладно… Но это не воздух… Иногда меня пугает то, чем мы занимаемся. Все это полностью оторвано от так называемой нормальной жизни. И все это так тесно связано со смертью. А мне не нравится смерть, Дон».

Он поцеловал ее: «Мне тоже… Поедем домой».

На следующий день, в восемь часов вечера, Дон Бервик, Джина, доктор Когсвелл, Келсо, Годфри Хед и Ховард Раковский собрались в доме 26 по улице Мадрон. Когсвелл представил Раковского, еще одного члена Общества психических исследований, приехавшего из Сан-Франциско – приземистого смуглого человека лет сорока пяти, упругого и подвижного, как мячик для игры в теннис. Дон поинтересовался мнением Раковского о теориях, объяснявших спиритические явления – он задавал такой же вопрос почти всем, кто интересовался подобными вещами.

Раковский пожал плечами: «Я видел столько всего, что нахожусь в замешательстве. Девяносто пять процентов таких явлений – шарлатанство. Но остающиеся фактическими пять процентов… – Раковский покачал головой. – Надо полагать, я предпочитаю называть вещи своими именами: общение с душами умерших возможно».

Дон кивнул: «По складу характера и происхождению я – практичный шотландец. Я был настроен скептически, пока не стал свидетелем явления, буквально заставившего меня стучать зубами. Точнее говоря, заставившего нас стучать зубами. Однажды вечером мы с Джиной увидели весьма замечательного пламенного призрака. Меня это поразило настолько, что я изучил кое-какую литературу, посвященную призракам. И нашел множество добросовестных отчетов – ни одно из этих явлений, однако, не наблюдалось в условиях, которые научный исследователь назвал бы экспериментальными. Поэтому наш вчерашний эксперимент – первая попытка применить научный подход».

«Вам повезло, – заметил Раковский. – Настоящий медиум – большая редкость».

«Не говоря уже о склонных к сотрудничеству дýхах», – прибавил Когсвелл.

«Мы добились кое-каких успехов, – кивнул Дон, – хотя все еще, строго говоря, ничего не доказали».

Келсо моргнул: «Невозможно отрицать, однако, что вы доказали существование загробной жизни – в какой-то форме!»

«Боюсь, что это не так, – возразил Дон. – На самом деле я хотел бы, чтобы никто не делал таких преждевременных заявлений. Каждый любитель, интересующийся парапсихологией и обнаруживший то или иное явление, которое можно истолковать как свидетельство существования загробной жизни, считает, что нашел окончательное доказательство и продемонстрировал реальность потустороннего мира. Его нисколько не беспокоит необходимость подтверждения результатов эксперимента, а даже если он сознает такую необходимость, он истолковывает полученные результаты так, чтобы согласовались с тем, во что он хочет верить».