Александра Давыдова - Мю Цефея. Повод для подвига / Бремя предательства

— Не пришлось как-то.

Шикнув на любопытного пса, сунувшего голову между досками расхлябанного забора, баба Катя подозрительно осмотрела участкового: уж не издевается ли он? Но тот сидел рядом на лавочке смирно, писал закорючки в солидной папке — совсем не подходящей худому и молодому парню — и лишь моргал белесыми ресницами.

— Ну вот такие, значится, — она раскинула руки в стороны, — большие они были. С крылами. И крыл не по два, как на иконах, а больше.

— Четыре или шесть?

Вот тут уж баба Катя задумалась. Когда ночью она увидела, как Кольку, безобидного алкаша, иногда перехватывающего у нее десятку-другую, тащат из дому, то решила — допился! Допился со своими дружками, догулялся. Те его по пьяной лавочке прибили, а теперь следы заметают… И ее могут… того… Баба Катя питала необъяснимую страсть к детективным сериалам и очень уважала передачи про преступления. Но потом, когда неизвестные гости — ишь ты, все в белом, подумала она — взлетели с обмякшим Колькиным телом, она перепугалась куда больше. Забилась в спальню и всю ночь шептала что-то дешевой иконке, купленной как-то по случаю на ярмарке.

— Четыре… Или шесть? Да что ты меня путаешь! — рассердилась баба Катя. Ей в спину словно холодный ветер подул, стоило только представить, как болтались в воздухе ноги в рваных носках. — Тут человек пропал, а ты дурью маешься! Иди вон, ищи этих ангелов.

— Значит, вы больше ничего не можете добавить к их портрету?

Баба Катя пожала плечами. Ангелы же — что еще сказать? Но белые крылья на фоне черно-звездного неба отпечатались у нее в памяти навсегда.

— Хорошо, — продолжал участковый шуршать листами. Баба Катя с неприязнью подумала, что он наверняка и в жизни такой же занудливый. — Вы утром проверили дом соседа и вызвали полицию, потому что его похитили, так?

— Так.

— А кто-нибудь еще может подтвердить вашу версию?

Баба Катя растерянно оглянулась. На улице было пусто: за деревянными заборами прятались обветшалые и не очень дома, под лавкой спал рыжий кот, по кличке Снежок, да вдалеке мелькала грузная фигура Надьки с Дач.

— На-адь! Надюша! Иди сюда.

Дождавшись, пока Надька добредет к ним, баба Катя вцепилась в ее пухлую руку и усадила рядом.

— Надюша, расскажи товарищу участковому про Кольку нашего.

Тяжело дышащая Надюша, которая казалась ненамного моложе бабы Кати, вытерла потный лоб рукой и вздохнула. Она поставила у ног свой пакет с чем-то звякающим и позванивающим и уставилась на участкового. Тот кивнул, и только тогда она сказала:

— А что ж про него рассказывать, про Кольку-то? — голос у нее оказался густой, темный, хоть сейчас в оперу петь иди.

— Расскажите, видели ли вы, как Николая Егорченко унесли ангелы?

Теперь пришел черед Надьки оглядываться: баба Катя одобрительно кивала, сплетница старая, а новенький, как будто даже хрустящий участковый ждал ответа.

— Да какие ангелы? Наверное, запил и загулял где.

— Надька! Я ж своими глазами… Я ж тебе, курице, сама рассказала, как дело было!

— Знаете, баба Катя, я вас уважаю, конечно, но никаких ангелов не видела и врать не буду. Я женщина честная, — приосанилась Надька. «Как же», — фыркнула тихонько баба Катя, — память пока не теряла, потому врать не буду. Это пускай другие враки врут, а я женщина…

Участковый писал, рыжий кот Снежок потихоньку драл звенящий пакет, а Надька в красках описывала, какой честной она была женщиной. Сначала, конечно же, октябренком, потом пионеркой и комсомолкой.

— Понятно, — подытожил участковый. На него уставились две пары глаз. — Оснований для возбуждения дела нет, поэтому до свидания.

С этими словами он встал и ушел.

— Тьфу, — сплюнула баба Катя. — Совсем сдурели они там: скоро со школы в полицию набирать будут.

Надька пожала плечами и вздохнула: она не успела рассказать, из-за чего развелась с первым мужем.

Спустя шесть недель после таинственного исчезновения Кольки-алкаша история обросла новыми подробностями. Баба Катя охотно рассказывала всем желающим, как проснулась ночью от грохота да огня, вышла во двор, а там… Желающие послушать замирали, предвкушая нечто страшное, и старушка ни разу не обманула их ожидания. Кольку в ее рассказах уносили ангелы, черти, демоны, а потом, когда поток слушателей поиссяк, — и серые человечки.

Надька, когда-то давно прожившая с Колькой полгода — все то время они дружно пили и пели жалостливые песни на берегу речки, тоже урвала свой кусок славы. Она беззастенчиво врала о том, как чуяла — вот вам крест! Как знала, как знала, ночь не спала! — беду. Смахивала с жирно подведенных глаз несуществующие слезы и просила угостить женщину стаканчиком пива — жара-то какая.

В сельсовете делали вид, что знать не знают ничего о происходящем, но попа всё же решили позвать. На всякий случай. Хуже ведь не будет?

Поп — батюшка Андрей — принял вызов сразу же. Даже с затаенной гордостью. Не во всяком приходе, поди, черти водятся. В ангелов ему верилось гораздо меньше, чем в происки диавола. Потому батюшка обрядился пышно, подхватил кадило с баклагой свежеосвященной воды и позвал служку. Служка — Макс, сын Надьки, — вызвал друзей, те — родителей, и потому к поповскому шествию присоединилась едва ли не половина села.

Наверное, потому никто и не заметил, как рейсовый автобус привез из райцентра похудевшего, осунувшегося, но вполне живого Кольку с двумя детьми. Чернявые, смуглые — они совсем не походили на светлого мужичка. Девочка казалась чуть старше мальчишки, но вряд ли кому-то из них было больше пяти лет.

— Ну, пошли, пострелята, водички купим, — пробормотал Колька уцепившимся за его руки детям.

Собутыльники да дружки, если бы такое увидели, не поверили б глазам своим: их кореш покупал в ларьке на остановке не курево с пивом, а минералку. Без газа. Вот это самое пижонство — Бонакву, без газа, пжалста — и добило Миху. Без газа! Тудыть-растудыть, интеллигент! Без газа он минералку пьет — пьет, пока люди тут от жажды подыхают. С таким вот настроением и подошел Миха к старому другу, вместе с которым еще в пятом классе за школой пробовали уворованную у папки «Ватру».

— Здорово, Колян!

Колька аж вздрогнул от весомого хлопка по плечу. Миха, которого в голодный год съели бы первым, довольно гоготнул.

— Ты где был, бродяга? У нас тут кипиш такой пошел, у-у-у. Бабы говорили, тебя унесли то ли черти, то демоны.

Чернявая девчонка — она была посмелее — потянула Кольку за штанину. Он ласково погладил ее по голове.

— Ну-ну, Ирочка, сейчас пойдем. Миша, мне некогда, — он улыбнулся прямо в лицо шокированному Михе, — дети, сам понимаешь.

Миха, у которого было пятеро от трех браков, не понимал.

— С хрена ли? — прямо спросил он. — Ты за встречу зажал, чё ли?