Джон Райт - Золотая Трансцендентальность

На мой взгляд — с которым не согласятся только законченные негодяи и подлецы [148] Также подлецы не используют на письме букву Ё. — заслуживающий использования язык отличается ёмкостью слова. Слово, взятое само по себе, должно нести как можно больше смысла. Тщательно отберём пример: "вручённому". Видно — есть несколько насильный подарок не женского рода, и он даже некоему действию подвергается. Сравним с английским "hand" — что это? Рука, ладошечка, рукоять, рукояточка, рукоятище, передняя лапа, стрелка, указатель, рукопожатие, пригоршня, почерк мастера, вручил, подала, прикоснётся, потрогает, облапало, ручное, вручную, провели? В отрыве от предложения, изуродованного обязательным подлежащим, сказуемым, поясняющим артиклем и мерзким глаголом-связкой неясна даже часть речи этой "hand". Языку словно наплевать на тонкости. Вопрос возьмём: "Что делать?" Казалось бы, спросить проще некуда — но нет, англоязычным приходится так хромать: "What do I do?" "Что дю я дю?" Дюдю. Отвратительно. "Руку в карман всунул и платочек изъял" — это непременно "Он положил свою руку в свой карман и достал наружу свой платок". Отвратительно. Расточительная несуразность в английском — не выверт косноязычия, а основа грамматического диктата.

Хорошо хоть не итальянским пользуемся — наречием, невыносимым уже на уровне звука.

А вот вам ещё мнений, восприимут которые тоже в штыки:

Толмач обязан знать и любить родной язык, а язык исходника презирать не зазорно.

Ещё перевод не обязательно хуже подлинника.

Бытует предрассудок такой, что перевод всегда хуже. Вздор, вздор вредный, и с ним нужно бороться. Порой даже порочный в корне перевод (машинный — особенно) прибавляет культурной ценности, и в доказательство приведу пример не хрестоматийный [149] "I’m going to make you mine" — "Я иду копать тебе шахту" и "Finnish people" — "Конченные люди" тоже забавные, но малоизвестные. , как, скажем, "Spirit is strong, but the flesh is weak" — "Водка ничего, а мясо протухло" и "Let it be" — "Давайте есть пчёл", а более заковыристый.

Однажды кто-то взялся перекладывать на русский компьютерную игру по комиксам — "Каратель". Горе-толмачи ахинеи натолмачили — мама не горюй, но ненарочно, из полюбовного союза невежества и языкового барьера, родился диалог шедевральный:

— Санум взял сто бойцов, они запрыгнули в броневик.

— Сто бойцов?

— Броневик.

— Ничего себе.

— Но слепой всех их поломал.

— Сотня бойцов запрыгнула в броневик?

— Ну, я и говорю: все они оказались в больнице. Или тюрьме. [150] Кому любопытно это услышать — обратитесь к передаче "Трудности перевода" от StopGame, а разгадка такова: броневиком стал MGH — "mutant growth hormone", то есть "стероид-мутаген", источник нечеловеческой силы, которым вся сотня бойцов перед нападением на некоего слепца кольнулась.

Даже если к "карателям" всяким равнодушен — беседа такая озадачить может немало. Прирощенная культурная ценность — налицо. Ладно, шутки-шутками, взглянем на безоговорочную переводческую удачу:

— Why do you show your pale face?

В буквальном переводе это значит:

— Почему ты показываешь своё бледное лицо?

Но насколько ближе к стилю подлинника тот перевод, который мы находим у Дарузес:

— Чего ты суёшься со своей постной рожей?

Видите, а если без подтекста непонятно — поверьте: там уловлен такой смысл, на выражение которого у изначального языка попросту не хватает средств (ну хотя бы нет просторечного синонима face) — и смысл перевыражен: изложен верно, но словами, бесспорно лучше для того подходящими.

Образец (но не англоборческая его трактовка, конечно) взят из "Высокого искусства" Чуковского — половины моей теоретической подготовки. Особенно в душу запали оттуда такие примеры, на сей раз — обличающие:

Там, где у Гоголя сказано: «Эк, куда хватили!» — у мистера Герни читаем:

— Конечно вы захватили значительную часть территории.

«Ах, какие ты забранки пригинаешь».

Мистер Герни:

«Какую ты произносишь ужасную брань».

Когда, например, у Гоголя один персонаж говорит: «Вот не было заботы, так подай!» — мистер Герни обволакивает эту лаконичную фразу-пословицу такой тягучей и тяжеловесной канителью:

— Ну, в последнее время у нас было не так уж много забот, зато теперь их очень много и с избытком.

От несусветного этого надругательства захотелось переводить так, чтобы примеры эти перевернулись — чтобы подлинник в сравнении с переводом казался той, нижней "многословной канителью".

Правда, даже заветам пресловутого пособия пособия по "высокому искусству" я, наверное, следовал не очень добросовестно — хоть и цитирую рьяно — и дайте-ка я так вот как бы незаметно выведу разговор к тому, чего ради треть послесловия [151] Поругать предшественницу — ПОРУГАТЬ СЕБЯ — поругать автора. и замыслил, и выложу начистоту, с какого бока к переводу подходил — чтобы вы навоображали всяких разниц, запутались, плюнули, и отправились изучать английский [152] Затея, вообще говоря, не напрасная. Мне и "Золотого Века" хватило по горло — "Досчитать до триллиона", "до бесконечности" и всю остальную "Eschaton Sequence" переводить, и даже читать желания нет. — сверять, чего этот чудак вам тут даром натолмачил.

Мало ли! Все вот хотят как лучше, а как это — "как лучше" — толкуют по-своему, и получается по-всякому. Кому-то люба построчность, кому-то — пословность, или даже побуквенность — как ещё объяснить "Везертоп"-"Weathertop"? — а на другом конце воображаемого коромысла сидит барон Брамбеус со своей Одиссеей [153] «Вот, дескать, о чем у меня кручинится нутро, отец наш, Жив Годочислович (это Зевс), высокодержавнейший! Честная нимфа Покрывалиха, (Калипсо) которая живет, как барыня, в резных полированных хоромах, поймала бедняжку Сбегнева… (Одиссея) тому домой к жене смерть хочется, а честная Покрывалиха настаивает — будь ей мужем! непременно!» Жив-Див поделом ей заметил: «Дитя моё, что это за речь перескочила у тебя через частокол зубов?» Справедливости ради — этот балаган был шутки ради, но высмеивал пагубу настоящую. и француз какой-то, который, руководствуясь утончённостью вкуса французского народа, из английского романа неприятные, грубые нравом отрывки выкинул напрочь.

Даже Спивак, недрогнувшей рукой выпечатывая — "Злодеус Злей" — из лучших побуждений старалась.

Кстати — про имена.

Переводы имён и терминов, по большей части, взяты из первого тома. Поэтому и Вторая Ойкумена непеременно Молчаливая, и Воинственный Разум названием не больно-то уклюж, и "Phoenix Exultant" — Феникс Побеждающий, что на мой вкус простовато, и я бы сделал Феникса Ликующего, будь моя воля. Но, с другой стороны, переводи я с нуля — духу бы не хватило оставить "манориалов" и "парциалов" как есть, как пить дать в приступе языкового пуризма придумал бы каких-нибудь "помещиков", "нарочных" и "частников".