Джек Вэнс - Лазурный мир

«Не спеши! — сказа Хаст. — На мой взгляд, все мы находимся в замешательстве. Два крагена, один очень большой, другой поменьше, нанесли нам ущерб. Я, Скляр Хаст, и мои друзья надеялись защитить плот от хищнического ограбления. Мы не преуспели. Но мы — не преступники, мы просто не так сильны, как Царь-Краген, или не так порочны и злобны, как он».

«Неужели тебе неизвестно, — гремел Войдервег, — что Царь-Краген взял на себя обязанность защищать нас от меньших крагенов? Неужели ты не понимаешь, что, нападая на крагена, тем самым ты нанес оскорбление Царю?»

Скляр Хаст задумался: «Насколько я понимаю, нам нужны более эффективные средства обороны, чем веревки и долота — средства, позволяющие убить Царя-Крагена».

Семм Войдервег отвернулся — он не мог найти слов. Люди апатично смотрели на Хаста. Очень немногие, по всей видимости, разделяли возмущение старейшин.

Иксон Мирекс почувствовал общее настроение отчаяния и усталости: «На препирательства и взаимные обвинения нет времени. Предстоит много работы, — в его голосе появилось искреннее выражение глубокой скорби. — Наши замечательные сооружения придется строить заново, сигнальную башню надо привести в порядок, нужно снова плести защитные сети». Он помолчал немного, и в какой-то мере в нем разгорелась прежняя ярость: «Но преступление Хаста нельзя оставить без должного наказания. Я созываю Всеобщий Собор! Он состоится через три дня на Смотрине. Пусть судьбу Хаста и его банды решает совет старейшин».

Хаст перестал слушать арбитра и подошел к Мерил Рохан — та сидела, закрыв лицо ладонями, по ее щекам текли слезы.

«Мне очень жаль, что твой отец погиб, — неловко произнес он. — Мне очень жаль всех погибших — но тебе я особенно сочувствую».

Мерил смерила его взглядом, выражение которого Хаст не понял. Он продолжал — скорее хрипло бормотал, а не говорил: «В один прекрасный день невзгоды Транка уступят место более счастливому будущему... Теперь я знаю, что мне суждено убить Царя-Крагена. Больше меня ничто не беспокоит».

Мерил Рохан внятно, тихо сказала: «Хотела бы я знать с такой же уверенностью, как ты, в чем заключается мой долг. Я тоже должна что-то сделать. Должна искоренить или помочь искоренить зло, причинившее сегодняшнюю беду. В чем заключается это зло? В Царе-Крагене? Или в Скляре Хасте? Или в чем-то другом, чего я еще не понимаю?» Теперь она размышляла вслух, ее глаза уставились в пространство — так, будто она забыла о лежавшем перед ней теле отца и о стоявшем рядом Хасте: «Зло существует, это неоспоримо. У зла есть источник. Так что моя задача — в том, чтобы найти источник зла, понять его природу. Победить врага можно только тогда, когда знаешь, кто он».

Никто никогда не сумел измерить глубину океана. В шестидесяти-семидесяти метрах под водой — а глубже не могли нырять водолазы, нарезавшие стебли и собиравшие стручки — путаница стеблей морской поросли еще не кончалась. Некто Бен Мермен, вымогатель шестого поколения, человек одержимый и отчаянный, спустился на девяносто метров и видел в иссиня-черном сумраке стебли, пропадавшие в смутной бездне и словно сливавшиеся в перспективе в один необъятный ствол. Попытки промерить дно с помощью каната, утяжеленного мешком рубленых костей, оказались безуспешными. Каким образом, спрашивается, удерживались на дне такие длинные стебли? Иные предполагали, что поросль была древним растением, возникшим еще тогда, когда уровень воды был гораздо ниже. Другие считали, что дно океана постепенно опускалось; третьи довольствовались тем фактом, что такая способность была наследственной характеристикой морской поросли.

Из всех плотов Смотрина была крупнейшим и одним из первых населенных плавучих островов. Площадь центрального скопления поросли там составляла больше трех с половиной гектаров, а вокруг лагуны расположились больше тридцати островов поменьше. На Смотрине традиционно проводился — как правило, ежегодно — Всеобщий Собор. В нем участвовали активные и ответственные взрослые обитатели архипелага, в другое время редко отлучавшиеся от родных плотов — широко распространенное поверье гласило, что Царь-Краген не одобрял дальние плавания. Царь-Краген игнорировал кораклы махинаторов и плоты, груженые стеблями или прутьями, иногда пересекавшие проливы между плавучими островами, но время от времени топил лодки и кораклы, которым, по его мнению, нечего было делать вдали от дома. Кораклы, перевозившие участников Собора, он никогда не трогал, однако. Царь-Краген, судя по всему, знал о проведении Собора и нередко наблюдал за совещаниями с расстояния примерно четырехсот метров. То, каким образом Царь-Краген узнавал о происходящем, оставалось великой тайной. Кое-кто утверждал, что на каждом плоту жил человек, который только притворялся человеком, а внутренне был олицетворением Царя-Крагена. Согласно этому суеверию, благодаря такому «информатору» Царь-Краген знал о любых событиях на любом плоту.

На протяжении трех дней, предшествовавших Собору, сигнальные башни непрерывно перемигивались. О разрушении Транка сообщали во всех подробностях, так же как об обвинении Скляра Хаста арбитром Иксоном Мирексом и об опровержении этого обвинения Хастом. На каждом из плотов теперь велись напряженные дискуссии, в той или иной мере сопровождавшиеся ожесточенными конфликтами. Так как в большинстве случаев арбитр и заступник плота выступали против Хаста, невозможно было говорить о каком-либо организованном движении в его защиту.

Рано утром в день Собора, еще до того, как небо стало голубым, полные людей кораклы стали сновать между плотами. В числе первых пустившихся в путь были выжившие после катастрофы уроженцы Транка, в большинстве своем нашедшие убежище на Тразнеке и Бикле, а также обитатели Альмака и Сционы, крайних западных плотов.

Все утро кораклы плавали от одного плота к другому; вскоре после полудня первые группы участников Собора стали прибывать на Смотрину. Каждая группа демонстрировала отличительные эмблемы родного острова, а придававшие большое значение кастовой принадлежности носили также традиционные прически, таблички на лбу и продольные ленты на груди и на спине. Во всем остальном обитатели плотов одевались примерно одинаково: на них были рубахи и панталоны из грубого сукна, пряденого из волокон морской поросли, сандалии из кожи ковровой рыбы, церемониальные рукавицы и эполеты из блесток, вырезанных из сердцевины моллюсков полуживотного, полурастительного происхождения.

По мере прибытия народ собирался в знаменитой старой таверне «Смотрина», где посетители рассаживались за общим столом, подкрепляясь пивом, пыльцовым печеньем, перечной рыбой и маринованными палечниками, после чего расходились по участкам плота в соответствии с традиционными кастовыми различиями.