Джек Вэнс - Лазурный мир

Высокий темноволосый человек в роскошной мантии, расшитой белыми, алыми и черными узорами, попросил допустить его на трибуну — Баркван Блаздель, заступник Смотрины. Он отличался трезвостью, непринужденностью и достоинством, придававшими его словам гораздо больше веса, чем излишнее возбуждение — возгласам Войдервега.

«Как признаёт сам обвиняемый, вопрос о клевете имеет лишь отдаленное отношение к делу, и я предлагаю полностью забыть о нем. Помимо некоторой неопределенности, вызванной этим вопросом, все совершенно ясно. Ситуация нелицеприятна — можно даже сказать, поразительно очевидна. Ковенант требует, чтобы полномочия по пресечению беспорядка на море предоставлялись Царю-Крагену. Скляр Хаст безрассудно, намеренно и сознательно нарушил Ковенант, что привело к гибели сорока трех мужчин и женщин. С этим невозможно спорить, — Баркван Блаздель презрительно пожал плечами. — Не хочется говорить о смертной казни, но придется. Поднимайте кулаки! Смерть Скляру Хасту!»

«Смерть!» — снова закричали заступники, высоко вытянув руки со сжатыми кулаками, поворачиваясь направо, налево и назад, призывая остальных присоединиться к ним.

Умеренный призыв Барквана Блазделя оказался более убедительным, нежели страстные обвинения Войдервега; тем не менее, присутствующие еще колебались — как если бы чувствовали, что не выслушали все, что можно было сказать по этому поводу.

Баркван Блаздель вопросительно наклонился над трибуной: «Как это понимать? Вы не желаете вынести приговор? Я не мог обосновать свою позицию яснее».

Файрал Бервик, арбитр Смотрины, поднялся на ноги: «Хотел бы напомнить Барквану Блазделю, что он уже дважды призывал вынести смертный приговор Скляру Хасту. Если он сделает это еще раз и снова не заручится поддержкой большинства, Скляр Хаст будет оправдан».

Блаздель озарил толпу улыбкой, повернулся, бросив быстрый, почти боязливый взгляд в сторону Хаста, и без дальнейших слов спустился с трибуны.

Теперь трибуна пустовала. Никто не желал выступить. Наконец сам Файрал Бервик поднялся по ступеням: плечистый седой человек со скуластой физиономией, ледяными голубыми глазами и коротко подстриженной седой бородой: «Скляр Хаст призывает убить Царя-Крагена. Семм Войдервег и Баркван Блаздель призывают убить Хаста. Скажу вам, что я думаю по этому поводу. Намерение убить Царя-Крагена вызывает у меня серьезные опасения. Намерение убить Хаста вызывает у меня сильнейшее отвращение. Не знаю, что делать. В связи с призывом Хаста, однако, прав он или нет, мы обязаны принять решение. Нужно внимательно, не торопясь рассмотреть все стороны возникшей проблемы».

Баркван Блаздель вскочил: «При всем моем уважении вынужден настаивать на том, чтобы рассматривалась исключительно степень вины Скляра Хаста в связи с трагедией, постигшей Транк».

Бервик коротко кивнул: «Мы соберемся снова через час».

Скляр Хаст протиснулся в толпе к тому месту, где сидела Мерил Рохан, но та уже ушла. Пока он стоял и вертел головой в поисках девушки, мужчины и женщины с разных плотов, представители всевозможных каст, гильдий и поколений окружили его с осторожным любопытством, чтобы просто посмотреть на него или поговорить с ним. Некоторые, движимые болезненными психическими побуждениями, протягивали руки, чтобы прикоснуться к нему; другие проклинали его хриплыми, сдавленными голосами. Высокий рыжий субъект из касты мародеров, с искусно раскрашенной пятицветной эмблемой, возбужденно наклонился к Хасту: «Ты говоришь, Царя-Крагена можно убить. Как это сделать?»

Скляр Хаст сдержанно ответил: «Не знаю. Но надеюсь узнать».

«А если Царь-Краген возмутится такими намерениями и опустошит каждый из плотов по очереди? Что тогда?»

«Кому-то, возможно, придется пострадать. Зато наши дети и внуки вырастут свободными».

Вмешалась женщина, крепко сжимавшая зубы, слушая Хаста: «Если это значит, что мне придется тяжело работать, страдать или умереть, я хотела бы, чтобы такая же судьба постигла всех, кому свобода дороже всего».

«Все зависит от точки зрения, конечно», — вежливо ответил Хаст. Он попытался ускользнуть, но его задержала другая женщина, в синем с белыми полосками широком кушаке наставницы хулиганов. Она покачала пальцем перед носом первой женщины: «Как насчет двухсот Первоплавателей, сбежавших от тиранов? Думаешь, они боялись риска? Нет! Они пожертвовали всем, чтобы избавиться от рабства, чтобы их потомки могли жить хорошо. По-твоему, опасности и самопожертвование — уже не для нас?»

«Пусть так! — воскликнула первая женщина. — Но зачем навлекать на себя опасности зря?»

Заступник с одного из крайних плотов выступил вперед: «Царь-Краген — наш благодетель! Зачем говорить глупости об опасностях, рабстве, самопожертвовании? Говорить нужно о благодарности, вознося хвалу и поклоняясь благодетелю».

Рыжий мародер, наклонившийся к Хасту, замахал руками на заступника: «Почему бы вам, заступникам и всем, кто вам верит, не убраться вместе со своим Царем-Крагеном на какой-нибудь дальний плот и не поклоняться ему там, сколько вашей душеньке угодно? А всех остальных оставьте в покое!»

«Царь-Краген служит всем! — напыщенно, с достоинством ответствовал заступник. — Лишив остальных его защиты, мы тем самым поступили бы неблагородно».

Наставница хулиганов стала возражать, но к тому времени Хасту удалось отступить в сторону, и теперь он заметил неподалеку Мерил — под навесом лавки, где она прихлебывала из кружки чай. Снова протиснувшись через толпу, он присоединился к ней. Мерил подтвердила ледяным кивком, что заметила его присутствие.

«Послушай! — сказал Хаст, взяв ее за руку. — Давай отойдем куда-нибудь в сторонку, где нам не помешают. Мне нужно тебе многое сказать».

«Не хочу с тобой говорить. Считай это детским капризом, если хочешь».

«Именно это я хотел с тобой обсудить!» — заявил Хаст.

Мерил Рохан бледно улыбнулась: «Лучше придумай какие-нибудь аргументы, чтобы спасти свою шкуру. Собор вполне может решить, что ты прожил достаточно долго».

Скляр Хаст поморщился: «А ты как проголосуешь?»

«Мне наскучили все эти формальности. Скорее всего, я вернусь на Четырехлистник».

Понимая, что настаивать было неудобно, Хаст удалился, попрощавшись настолько вежливо, насколько умел.

Он присоединился к Рубалу Галлагеру, сидевшему в увитой лозами беседке таверны.

«Плот разрушен, ты нажил себе врагов — но твоей жизни еще ничто не угрожает, — сказал Галлагер. — По меньшей мере таково мое мнение».

Хаст угрюмо хмыкнул: «Иногда я сомневаюсь: стоило ли все это затевать? Тем не менее, предстоит много работы. Так или иначе, придется заново строить сигнальную башню. И мне нужно подумать о своей должности».