Анна Семироль - Офелия

- Не очень у тебя с маскировкой, - покачал головой Питер. – Но сойдёт. Лу, кушай. И доспим хоть часок.

Пикси развернулся, подскакал боком к тарелке и принялся за еду. На то, чтобы расправиться с принесёнными продуктами, у него ушло от силы минуты три. Он с удовольствием чавкал, набивая полны щёки, постанывал, показывая, как ему вкусно, а когда ел пирог. Ещё и глаза закатывал. Питер смотрел на него и чувствовал, что тоже голоден. И на завтрак готов есть даже гадкую овсянку.

Когда Лу доел, Питер отнёс его в картонку под кроватью.

- Прячься. Я скоро уйду. И пока я сам за тобой не вернусь – ни звука, - строго велел он синепузому и улёгся под одеяло досыпать.

Разбудил окончательно его опять же Лу. Малыш пританцовывал на одеяле, хныкал. Питер сперва не понял, сонно уставился на него:

- Лу, я кому велел сидеть тихо! – и внезапно понял: - Ой, тебе же в туалет надо, да?

Он подхватил пикси, сунул его под пижамную куртку и, зевая, вышел из комнаты. Встретил маму.

- Доброе утро, милый. Рано ты сегодня проснулся. Умывайся и спускайся к завтраку.

- Да-да, я как раз иду в умывальню! – поспешно закивал Питер, чувствуя, как любопытный Лу старается вылезти из-за шиворота пижамы.

В уборной мальчишка выпустил пикси в ванну.

- Писай, я отвернусь, - пробормотал он и отошёл почистить зубы.

В ванне Лу не понравилось. Он скромно пожурчал над сливным отверстием и принялся прыгать, стараясь ухватиться лапками за край и выбраться. Укреплённое проволокой крыло трепетало за спиной, Лу гримасничал и видно было, как ему хотелось бы взлететь. Питер брызнул на него водой с зубной щётки и шикнул:

- Ну-ка, потише! Вдруг кто сюда заглянет?

Лу посмотрел на него обиженно и сел на дно ванны, подобрав лапки. Мальчишке даже стало немного неудобно перед ним. Он прополоскал рот, убедился, что дверь в умывальню закрыта на задвижку, присел на корточки и пообещал:

- Я отнесу тебя к Йонасу. Пожалуйста, потерпи. Да, я не лучший друг для тебя, но я стараюсь, чтобы тебе у меня хотя бы было спокойно и сыто. Пожалуйста, не шуми. Тебе же не хочется обратно в клетку, из которой ты сбежал?

В ответ раздалось умильное щебетание, и круглую мордочку пикси озарила широкая острозубая улыбка. А дальше Питер не поверил своим глазам: синепузый малыш сжал лапку в кулак и оттопырил большой палец.

- Ух ты! Это ты у Йонаса подглядел, умняха? – изумился Питер. – И, похоже, ты меня понимаешь куда лучше, чем мне кажется. Хватайся за меня, пора обратно в комнату, прятаться.

Отец и Ларри уехали в Лондон по делам. Пока мама и Агата собирали завтрак, Питер спустился в нижнюю гостиную. Здесь лучше думалось и рядом была Офелия. Сейчас её не было видно - русалочка спала в гротах -, но Питер всё равно ощущал её присутствие. Он присел напротив круглого окна, подложив под себя подушку с дивана, и прошептал, как будто другу на ухо по секрету:

- Привет. Ещё раз спасибо тебе за то, что позвала меня вчера. Лу в порядке. Думаю, как передать его Йонасу. Вот бы мама разрешила прогуляться в деревню… Но велосипеда мне точно не получить до возвращения папы. Вот бы мне снова позволили съездить в Дувр! Там в магазине игрушек есть так много того, что могло бы тебя порадовать. И даже лошадка. Если меня не отпустят одного, попрошу Ларри со мной съездить. – он помолчал, скользя взглядом по ровному ряду корешков книг на полке, и добавил: - Если только он опять не смотается к своей Бетти.

Но никого ни о чём просить не пришлось. К полудню пожаловали неожиданные гости: Йонас, сопровождаемый Конни Беррингтон. Питер, когда услышал голос друга во дворе, подскочил на месте, рассыпал на пол цветные карандаши и рванул из комнаты, топоча, как стадо слонов. В прихожей он едва не сбил с ног торжествующую Агату.

- Йон! – завопил мальчишка, увидев сидящего на скамейке рядом с мамой и тёткой понурого друга. – Да чёрт возьми! Вернулся!

Он кивнул, глядя себе под ноги. Питер поглядел на него, заметил новую чистую рубашку и строгие брюки, так нелепо выглядящие со стоптанными кроссовками, а когда Йонас поднял голову, Питер рассмотрел исцарапанную щёку и разбитую распухшую губу. Кулаки у Йона тоже оказались сбитыми. «Нелегко ему пришлось», - с грустью подумал Питер. И вернулся он совсем другим. Будто что-то в нём надломилось. Ребята обнялись, Йонас хлопнул Питера по спине и процедил сквозь зубы:

- Вернули.

- Ох, - спохватился Питер. – Здравствуйте, мисс Беррингтон.

- Здравствуй, - кивнула Конни и вернулась к разговору с миссис Палмер: - Я понимаю, что теперь мало кто вообще возьмёт его на работу после такого. Но я очень хотела бы попросить вас принять его хотя бы на испытательный срок. Осенью я определю его в интернат в Бристоле.

- Даже не волнуйтесь, - мягко сказала Оливия Палмер. – Йонасу у нас всегда рады. Если он всё ещё хочет помогать мне с садом, я буду только счастлива. Что скажешь, милый?

- Спасибо, миссис Палмер, - сдержанно произнёс мальчишка. – Я вам очень признателен.

- Скотина ты неблагодарная, - прорычала Конни, буровя племянника злым взглядом. – Надо было тебя обратно отправить, в Германию. Причём, сразу же!

У мамы Питера между бровей залегли морщинки. Как будто дунул холодный ветер, вызвав рябь на спокойной воде.

- Миссис Беррингтон…

- Мисс!!!

- Конни, - с нажимом произнесла миссис Палмер. – Йонас нам ничего плохого не сделал. Ничего не испортил, ничего не украл. И я о нём слова дурного не скажу. И вас попрошу воздержаться. Хотя бы на время, пока вы мои гости. Я надеюсь, вы не откажетесь от чаю? Мы с вами побеседуем, да и мальчикам наверняка есть о чём поговорить. Агата, милая, поставь, пожалуйста, чайник.

Питер и Йонас подорвались с места, как по команде.

- Мы будем в оранжерее! – крикнул Питер, уже исчезая в дверях дома.

Пока ребята поднимались по лестнице, Йон молчал. И Питер чувствовал, что это молчание – вовсе не от того, что ему нечего сказать. Так бывает, когда внутри тебя долго болит, потом становится на время легче – и болезнь возвращается. И ты полон не планов на будущее, а пепла от того, что не сбылось, не сложилось, перечёркнуто чьей-то недоброй, жестокой волей. И поезд, который должен был увезти тебя туда, где всё случилось бы иначе, скрывается вдали.

Хотелось помочь. Не словами, а чем-то другим. Чтобы Йонас хоть на минуту перестал быть таким… застёгнутым на все пуговицы до хрустящего накрахмаленного воротника. И Питер остановился у двери своей комнаты и просто улыбнулся:

- Йон, сделай лицо попроще. И заходи первым.

Йонас толкнул дверь и буркнул, переступая порог:

- Ни о чём рассказывать не буду. Не проси.

Заслышав знакомый голос, пикси в коробке под кроватью отозвался пронзительным писком, кубарем вылетел на середину комнаты, рассыпая конфетные фантики, которые он зачем-то тащил с собой. Йонас улыбнулся, присел на корточки, и фиолетовая малявка с рыжим хохолком радостно бросился к нему в ладони.