Марк Шейдон - Проклятие Звёздного Тигра. Том II [СИ]

‒ Правду?

‒ Почти. Я сказал, будто она из цветочников, как и он, вот и весь обман. Имён, конечно, не называл, но в его мире их никто не называет, он и не ждал иного. А вот причину я объяснил совершенно честно.

‒ Почему?

‒ Во-первых, он спросил. А поскольку подобные вопросы против правил игры, а он знает правила, то надо было наказать его или ответить. Наказывать за тревогу о той, кого он спасал, нелогично, а лгать сенсам, даже двушкам, опасно. Во-вторых, ситуация действительно выглядела странно: тигр нуждается в услугах мелкого воришки. В-третьих ‒ а почему бы и нет? Здесь ведь нет ничего сверхсекретного.

‒ Он учуял тигра? ‒ подняла брови Мираниэль.

‒ О, тигров все они чуют немедленно. Вопрос выживания. Там, где охотятся тигры, мелочи не место.

Девушка покачала головой.

‒ Не могу привыкнуть к спокойствию, с которым ты обо всём этом говоришь. Правила игры, охота… Язык джунглей. Хищники и мелочь. А мы тогда кто же ‒ пища?

‒ Ну нет, ‒ хмыкнул Рейн. ‒ Мы вроде слонов. Для еды великоваты, но если не злить ‒ не опасны.

‒ Прискорбно, ‒ заметила она, ‒ если не опасны все без исключения. ‒ Её наставник возвёл взор к потолку и издал красноречивый вздох. ‒ Но я спрашивала о другом. Почему он, а не ты?

Райнел воззрился на неё с непритворным недоумением.

‒ Я объясню, ‒ серьёзно сказала Мир. ‒ Ты хотел, чтобы гордость не заставила её уйти или совсем от нас отдалиться; хорошо. Но ведь тот человек был по-настоящему жесток. Держал на наркотике, не давал еды, бил… ты же понимаешь ‒ только чудом он не успел её изнасиловать. Но он мог успеть. Ты помешал бы ему? Или нет? И что тогда ‒ в любом случае ‒ стало бы с её гордостью?

Он встал, подошёл к окну, сел рядом с девушкой на подоконник и прислонился виском к стеклу.

‒ Не с гордостью, Мираниэль. Она почти вир, вот в чём дело.

Карие глаза Мир широко раскрылись. Рейн печально усмехнулся:

‒ Ужас понимания отразился в её прекрасных очах, как выражаются авторы плохих любовных романов. А ты ‒ гордость! У неё очень нетипичная сенс-схема, сплошь глубокие уровни эмпатии, как они взаимодействуют ‒ неясно, а насчёт стабильности я и гадать не решаюсь. Но энергии ‒ до чёртиков, она же на полдня сбила меня со следа. А в Ла-Джиасе я нашёл её у того ублюдка на привязи. Да, я рисковал. Но вытащи я её сам, и все её чувства ‒ после побоев и издевательств угадай, какие, ‒ устремились бы на меня. Я ей небезразличен. Весьма. Но она меня не знает и не доверяет мне. Она поняла бы, что я за ней следил, ‒ и всё. Спичка в пороховой погреб. Ненависть. Полноценный вир.

Мир со вздохом кивнула. Цена доверия, грустно думал он, вечный танец на канате над пропастью.

‒ Но всё же, ‒ тихо промолвила она, ‒ если бы он захотел её изнасиловать ‒ ты бы вмешался?

‒ Он не успел, ‒ сказал Рейн, ‒ и слава богу. Я не знаю, Мир. Я спрашивал себя… я просто не знаю.

‒ Ещё слишком холодно, чтобы жить в лесу!

‒ Меня зовёт Чар, ‒ терпеливо повторил Вил. ‒ Ну, постарайся понять. Мне некогда уходить.

Энтис глядел на него с таким состраданием, словно он был истерзанной жертвой страшных пыток.

‒ Энт, я ведь иду не вслепую. Ты только верь мне, и всё будет хорошо. Вот увидишь.

‒ Люди не живут в лесу зимой! ‒ в отчаянии воскликнул Энтис.

‒ Уже не зима, а весна. Скоро совсем потеплеет.

‒ А тем временем ты простудишься насмерть! А от твоего голоса что останется после такой жизни?!

‒ Лучше голос потерять, чем весь Сумрак.

‒ И знаешь, как ты это сказал?! Будто руку в огонь сунул! И ты ещё просишь тебе верить?!

‒ Ну, не верь и иди в трясины! ‒ Вил стиснул зубы. Мерцание, куда подевалась вся его выдержка?

‒ Вил, ‒ Энтис сильно сжал его плечи и заглянул в лицо: ‒ Пожалуйста, послушай. До Эверна отсюда рукой подать. Сьер Эверлен спрашивал, не нужна ли помощь, помнишь?

Он взволнованно всматривался в непроницаемую глубину чёрных глаз.

‒ Они сами тебя Рыцарем посчитали. Ты им не врал. И теперь не придётся, просто не станем уточнять. И никакого вранья, и опасных вопросов не будет.

Ну и жизнь началась! Энта неправда не смущает ‒ а ему, вовсе не самому честному человеку в мире Сумрака, от молчаливого, безобидного обмана так неуютно… или оттого, что готов обманывать Энтис?

‒ Разве не лучше спать на чистом белье в уютном доме, чем на холодной мокрой земле?

‒ Лучше. Для тебя. Энт, уходи. Домой, в Эверн, как хочешь, а я не могу вылезать из лесу до Исхода. У Черты, в полосочке дикой земли, Звезда меня не заметит. А в Эверне непременно есть Вэй, и рядом Джалайн, а там ‒ Луч. Ты пойми: пока Исход не свершился, любой ребёнок, идущий по Ступеням, меня услышит! Мне не позволят разгуливать на свободе, Энт. После пробуждения я принадлежу Звезде.

‒ Чёрта с два, пока я рядом! Даже Верховный не осмелится спорить с Орденом!

‒ Ты не Орден, Энт. Ты мальчик, не прошедший первого посвящения.

‒ Я Рыцарь, ‒ отрезал Энтис, ‒ а Орден владеет Великой Тайной. Вэй тебя не тронут. Я не позволю.

‒ Ты-то Великой Тайны не знаешь.

И вряд ли теперь узнаю . Кровь бешено стучала в висках. Я не хочу говорить об этом. Не хочу .

‒ С чего ты взял? ‒ небрежно поинтересовался он. Боги, как вести себя, чтобы он не расспрашивал?!

‒ Ну… ‒ Вил пожал плечами: ‒ Ты… просто человек. В степи чуть не умер, сознание от боли терял… А Тайна, она же чудо, особая сила. И люди должны быть особенными.

‒ По-твоему, ‒ тихо спросил Энтис, ‒ я её недостоин?

‒ Вовсе нет. Сила меняет, вот я о чём. А в Тайне силы тьмища. Она бы вылезла наружу, хоть разик.

Вил поболтал рукой в ледяном ручье. Никто не достоин Тайны, как ты. Если бы моё слово что-то значило, я сказал бы это и в Тени, пусть даже пришлось бы всю оставшуюся жизнь провести в эллине.

‒ Уходи, Энт. Пожалуйста. Встретимся здесь, через два знака.

Энтис вздёрнул подбородок и прищурился.

‒ Ты ведь не хочешь со мной поссориться, Вил?

Вил, пряча вздох, отрицательно покачал головой.

‒ Тогда, ‒ ласковым голосом промолвил его друг, ‒ ни слова больше об этом. Идёт?

‒ Тебе решать. ‒ Вил коротко усмехнулся. ‒ Ты из лука хорошо стреляешь?

‒ Да, ‒ удивлённо сказал Энтис, безуспешно пытаясь понять причину вопроса, ‒ ты же видел.

Вил видел, и не раз: на ярмарках, свадьбах и прочих празднествах, где он играл и пел, зарабатывая на жизнь им обоим, а Энт, за неимением других занятий, развлекался. Поскольку стрельба из лука была одним из любимых увеселений среди деревенских жителей, Вилу представилось немало возможностей убедиться: стреляет его друг так же хорошо, как танцует с мечом, играет на флейте, охотится… как почти всё, за что берётся. Мастерство его в обращении с луком можно было описать в трёх словах: он не промахивался. Во всяком случае, исключений из этого правила Вилу наблюдать не довелось.