Алистер Лоуренс - Соната лунной принцессы [СИ]

Наконец, боль охватила все тело, а ноги и руки словно окунули в холодную воду. Туловище же жгло, будто невидимым огнем. Каждый вздох только увеличивал страдания. — «Пожалуйста, остановите это. Убейте меня, наконец, больше не могу терпеть эти адские муки. Проявите милосердие». — Тогда я мечтала только о смерти.

Дышать становилось все труднее и труднее, в груди, словно что-то давило, мешало набрать столь нужного для жизни воздуха. На мгновение, посреди боли я только могла вспомнить улыбку Зака.

Последнее, что я слышала перед тем, как окунуться в пустоту — слова отца: «Убей ее — она страдает».

Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, но сознание и боль вернулись, ужасная, сильнее, чем раньше. Я не могла кричать, дышать и понимала: моя смерть уже занесла кинжал.

Вскоре боль утихла, на сей раз это означал конец, и я отделилась от тела, воспарив над комнатой, где меня уже ждала мать, дворецкий и безымянный мужчина со шрамом. Наши тела неподвижно лежали на окровавленном полу и мы уже ничего не могли поделать.

— Смерть никого не красит. — Произнесла мама, взглянув на наши тела. — Я ждала тебя.

— Сколько времени прошло? — Спросила я, словно не понимая, есть ли для нас время или его теперь просто нет.

— Долго. Ты боролась до последнего. Сильная девочка, вся в отца. Теперь наш дом здесь. Навсегда. И никто не отнимет его у нас.

— Да. — Я обернулась и пошатнулась назад от увиденного, на лбу матери — огромная дыра.

Теперь я посмотрела на себя в ужасе. Даже после смерти мое тело осталось изуродованным и из раны торчали уродливые разорванные кишки. Наши телесные раны отпечатком легли и на души. — «Как такое возможно?» — Неужели это жизнь после смерти?

— Не пугайся. — Раздался знакомый голос.

— Зак? — Да, позади меня стоял он, мой возлюбленный, только теперь в окровавленной и рваной полицейской форме.

Не знаю, что сказать. Я не до конца понимала, что на самом деле происходит. Что нас больше нет в живых, и это не игра, не гипноз и не сон — все чистая правда.

— Больно было? — Произнесла я, прекрасно понимая: смерть не всегда мгновенна. Чаще всего — наоборот, долгая и мучительная, в чем лично смогла убедиться перед тем, как попасть сюда, но теперь все позади.

— Нет, сразу в сердце, даже опомниться не успел. — Зак улыбнулся, но я знала, что парень притворяется, и его гибель была не менее мучительной, чем моя собственная.

— Но разве мы не должны были отправиться к праотцам, в рай или ад? В загробный мир? Царство Аида? Как его еще называют. Ведь, если душа есть, значит, должно быть и место, где мы встретим новый дом, не так ли? — Переспросила я, удивленно. — Не бывает же, что б умершие оставались на Земле. Разве нет?

— Не знаю, дорогая, не знаю. — Ответила мать и обняла меня. — Я попала сюда раньше нас всех и убедилась, что отсюда выхода нет.

— Выходит, мы заперты? — Переспросил Зак.

— Да. Возможно, это и есть загробная жизнь. Но наш мир ограничивается этим городом, превращенным в кладбище.

Я повернулась к Заку.

— Я все равно тебя люблю, Зак. — Произнесла я. — Жаль, что отец…

— Отец позволит. — Раздался голос отца за дверью. — Извини, но, думаю, тебе лучше не видеть мой облик. Не уберег жизни, теперь, пусть будет по-вашему. Простите, я подвел вас всех… И заслужил смерти…

Зак улыбнулся. Его красоту не сломила даже смерть. Мы вместе… Снова. Его губы, по-прежнему теплые, мы ведь — только иллюзия? Энергия? Но можем чувствовать друг друга, тепло, будто живые.

— Кто-нибудь уцелел? — Неожиданно спросила я, после поцелуя, словно очнувшись ото сна, вспомнив о нашем несчастном городе.

Мать отрицательно покачала головой.

Какой кошмар. Весь подземный город? Тысячи жизней оборвались в один только день, и никто не нашел спасения. Теперь только окровавленные стены и наши тела на полу — вот все, что напоминало о былой жизни.

— Дети, старики, женщины: все погибли, но почему? Мы не смогли ничего предпринять.

— Они действовали неожиданно, без предупреждения. Когда Клод предал нас, Мардук все знали. Они отключили наш компьютер и открыли защитные двери, к такому никто из нас не был готов. Все двери, кроме одной, отворились. Последняя — за нашей спиной, ее заклинило, видимо тоже не специально. Но проход все равно открыт. В подвале, через пролом и лабиринт. Туда угодил один из воинов низшего звена Мардук — «Цитадели». Полагаю — он обречен, не зная карты ему уже не выбраться обратно.

— Я видел одного из клана, городом правит не человек. — Произнес телохранитель, весь перепачканный в крови, с зияющими ранами на теле. — Гигант. Огромный исполин, в три человеческих роста, с лицом, грубым и лишь издали похожего на людское. Он лично спустился наградить Клода за помощь. И наградил.

Трое мужчин-полицейских ввели душу Клода, волоча под руки, в цепях, всего израненного. Вот и награда — медали из свинца. Все его тело пронизывали раны от пуль, стреляли прицельно, чтобы подольше помучился и только потом хладнокровно добили. — «Это был Вилмер, он лично привел в исполнение приговор магистра и пристрелил предателя». — Характерный почерк. Не помню где и как, но я точно знала, что он обожал расстреливать людей в туловище, и смотреть, как жертва задыхается, захлебываясь своей кровью. Такую смерть он считал наиболее эстетичной. — «Только вот вопрос: откуда я знаю все это? И, черт подери, кто я вообще такая?»

— Ему обещали место в башне клана, вы там бывали неоднократно, под солнцем. Но предателям нет веры, на этом свете и на том, в подземелье и над землей, среди туманов и врагов человечества, от которых бежали под землю мы в свое время, и под палящим солнцем, лютыми морозами и грозовыми облаками — нигде нет веры убийцам, предавшим друга и погубившем целый город. — Грозно вещал отец.

— Я рада, что ты с нами. — Произнесла я, так же холодно, как и он, когда стрелял в меня. — Это твое наказание. Живи с этим, ненавидимый всеми нами, в вечном заточении.

— Прости, пожалуйста. — Произнес жабоподобный человек и делал это так фальшиво и с таким притворством, что от его слов мне вдруг захотелось воскресить его, если бы это было в моих силах, а затем убить снова, и так до бесконечности, ведь из-за него погибли невинные люди.

— Прости? У меня была жизнь, я хотела жить счастливо, создать семью, родить детей, а ты оборвал все это. Прости? Благодаря тебе и твоей алчности полегли невинные люди. Прости?! Тебе неведомо слово прощение, так почему я должна прощать такого, как ты? За подземный город и его жизни в ответе ты. Все мы мертвы. Из-за тебя. Теперь мы — лишь души и ничего не сможем изменить. Нас не вернуть к жизни и твое «прости» уже не сможет помочь никому из нас.

— Но я, госпожа… Они обещали, что никого не убьют… — Продолжал причитать Клод, то падая на колени, то кланяясь до пола, но без какого-то душевного раскаяния, а только из-за страха.