Юрий Леляков - Точка в памяти миров [СИ]

— Да кто уже верит этим громким лозунгам…

— А ты как думаешь? Что коммунизм вообще построить нельзя — или сомневаешься в лозунгах только данного момента?

— Не знаю… Но я слышал, ты интересуешься историей Земли… И откуда у тебя эти книги? Где ты их взял? И… как оно там?

— Ну, первые годы после посадки звездолёта — ещё была видимость благопристойного капитализма; а потом, как стали рожать по двадцать детей и заселять планету — так и пошло: первобытность, рабовладение, феодализм… И если бы не найденные в раскопе земные книги… Но это и ускорило развитие капитализма — который до того формировался исподволь. Никто даже не знал, что на Земле этот строй так назывался. Ну, а дальше: мировая война, социалистическая революция… И потом у землян — ещё две мировые войны… (Заставило вздрогнуть!)…А у нас социализм должен перейти в коммунизм, но когда…

— Здесь что-то не то. В 1945 земном году кончилась их вторая мировая война, экономика развалена, люди устали, и вдруг в 1957 году — третья мировая война, звездолёт…

(Ах… «Не совсем та» история!)

…— Понимаю, что их 12 лет больше 50-ти наших — но неужели так сразу? Без пробных орбитальных полётов, после одних только проектов корабля «Аполлон» и станции «Скайлэб»?.. (Или и произнёс: «Скилаб»?) …А ты вспомни: сколько у нас было запусков сначала беспилотных спутников, потом пилотируемых кораблей, пока… запустили орбитальную станцию и межпланетный корабль! Но и то, и другое разнесло взрывом, а у землян — сразу звездолёт?..

(«Но идёт как-то «поверх»! — понял и это Мерционов. — Будто не они говорят…»)

…— Да что вы так смотрите?.. (Там — уже встретили кого-то!) …Возраст определяете? Видно же: ему лет не так много!..

Но — из толпы выскакивало вперемежку:

— …Ах ты, мерзавец! Как ты со старшими разговариваешь?.. На помощь!.. Он позорит людей!.. Я в его годы для школьной кочегарки сам дрова колол… А я свого тоже однажды увидел с одним из этих… так два зуба выбил… Да у него, что, просто не убили в войну никого?.. Вот кого мы воспитываем на свою голову. Историю не знают совсем…

«…кто сказал про выбитые зубы… шагнул навстречу…» (Снова «дикторский текст»?) «…Но эти слова всколыхнули… что-то такое, что весь страх разом куда-то улетучился, уступая место ненависти. Забыв о своей слабой нервной системе, он схватил и резко отвёл руку нападавшего, в упор глядя в его горящие животной злобой глаза. Поняв, что теряет контроль над собой… но ничего сделать уже не мог.

— Так сколько же мне было тогда? В 145-м веке? Если я родился только в 147-м? А те два зуба, которые вы выбили своему родному сыну — были уже постоянными? И… больше не вырастут, верно?…»

…— А у тебя, что, не убили в войну никого? — спросил кто-то второго мальчика. — Что же ты — с ним?

— Убили, — ответил тот. — Всех: и в войну, и после… Только не они…

— Да они пpocтo издеваются! — «как бы раздалось» в толпе. — Что вы их слушаете? Врезать им как следует, и в полицию…

— Да… за что? — «как бы» ответил мальчик, похожий на Джантара. — За 145-й век? Нас же ещё не было тогда, поймите это! А у него — действительно… Да, были националисты — но были, и партизаны! И — разве не они тоже били вместе со всеми… опозоривших наш народ? Так — до каких пор мы, все вместе взятые, будем виноваты перед вами?..

(«…Нам же вернули все права…», — донеслось ещё сквозь помехи.)

…— А ходить в таком виде можно?..

( «…в наступившей тишине прозвучал так неожиданно громко, что он не решился продолжать…» — снова «дикторское пояснение»?)

…— Так из-за чего всё? Из-за тех восстаний — или из-за штанов? А сожжённые дома как же? Что вы их сюда приплели?.. (Уже говорили другие люди, подошедшие следом?) …Что же, нашему народу вечно нести позор за кучку самозванных вождей нации? За ними-то и пошло не более… неграмотных дураков… А за это сейчас — можно и по закону ответить… Что вы, одурели совсем? Какой у нас сейчас век?..

(«Не наше! — прошептал Вин Барг. — У нас не могло быть! И даты не те!»

«Но похоже! — отметил Мерционов. — На это: «врывались в дома, резали семьи»!..»)

…— Да сколько можно попрекать нас прошлым… (Вновь — «как бы» говорил один из мальчиков?) …А урожай в спившихся колхозах кто убирает… Сами по торжественным случаям вспоминаете, что у нас нет детского труда… А одежда… Так в чём идти домой, если — с пляжа пропала?..

«…Хотелось крикнуть в эту вдруг замершую толпу… чего они стоят… «Вы сами воевали за это… правительство вернуло нам все права… сами кого воспитали, а валите на других» …всё это было готово уже сорваться с его губ — но в устах подростка такое было опасно прежде всего для него же…»

…— Да что ты перед ними оправдываешься?.. (Продолжал тот мальчик.) …Насмотрелись… о малолетних бандитах… а потом из-за вас хоть из дому не выходи!..

«…Выходя в гробовой тишине из разомкнувшегося круга… в упор посмотрел кому-го в глаза… но не мог произнести ни слова. После такого потрясения он не мог сразу успокоиться. Пульс бешено грохотал уже не в одних только висках — а, казалось, во всей голове, во рту было горячо и сухо, а руки всё старались непроизвольно повторить ту позу, когда он как будто замахнулся на одного из этих… Что было бы, если бы он его ударил? Какие-последствия это повлекло бы за собой для него, для…» (Того, второго?) «…Он потерял контроль над собой, он дважды срывался на крик, он сказал много лишнего… Да, он проявил себя не лучшим образом — но сильнее всего жгла обида не на себя, а на всё устройство общества, при котором надо быть готовым ответить на грубость, на удар… Нет, скорее даже — не ответить, а промолчать, затаив в себе слёзы и боль всего своего народа, и всех честных подростков, не объединившихся ни в какие банды. Нельзя сказать о том, что он, пока был здоров… бесплатно, поскольку формально детский труд запрещён… Нельзя напомнить, как всё было в 480-м и потом, до самого 569-го — история… засекречена во имя видимости благополучия «новой главы в истории человечества». Любого… может походя оскорбить любое патриотически морализирующее ничтожество, и любой его ответ — воспринимается как грубость… запомнил, что всё-таки сунула одному из полицейских в ладонь десять монет, да ещё… ловил за шиворот снова куда-то рванувшегося его брата — после того, как попытался объяснить ему, что всё произошло из-за него…»

(Хотя видно, и то нечётко, лишь — как шли уже вчетвером? С матерью и братом одного из них…)

…— Не оставляйте его одного… У нас тут ситуация с преступностью… Видите? — один из мальчиков указал на здание с большими круглыми окнами (что в сочетании с белым цветом стен и наружными галереями, соединёнными с торцов лестничными пролётами, делало его похожим на морской корабль). — Вот там и было! За мной погнались четверо наркоманов, я побежал туда, а меня остановили, и говорят: разбирайся сам! Я им объясняю: я не уголовник, у меня не может быть таких приятелей, зато у них — цепи, и могут быть ножи; а они: не впутывай взрослых, и всё тут! Вызовем полицию, ты своё получишь, и пойдёшь… А что «своё», что я им сделал? Но — получил… А тебе — ещё не доставалось?