Эмили Сувада - Этот жестокий замысел [litres с оптимизированной обложкой]

– Теперь ты дома, – говорит она.

Океанские волны все выше. Я чувствую что-то знакомое в запахе ее волос и в прикосновении щеки. А затем отстраняюсь.

– Я… я приходила к тебе раньше?

– Да, приходила. Ты сравнила свою ДНК с моей, которая хранилась в файлах «Картакса». А когда сбежала, то добралась до Энтропии и пришла ко мне. Ты прожила здесь полгода. Не в само́м городе, но мы постоянно встречались.

Чувствуя, как начинает кружиться голова, я поворачиваюсь и прижимаю руки к лабораторному столу. У меня есть мать. Я клон, созданный, чтобы манипулировать одним из величайших кодировщиков в мире. От этой мысли по коже ползут мурашки, но плохо мне не только от этого. А от доказательства того, что Мато прав – я бросила остальных и сбежала. А затем прожила здесь недостающие полгода своей жизни. Кодировала, работала. Жила в свое удовольствие подальше от Лаклана.

– Я уже дважды теряла тебя, – хриплым голосом говорит Регина. – Сначала оставила в лаборатории, а потом позволила Лаклану увезти тебя отсюда. Я ни разу не смогла спасти тебя, но попытаюсь сейчас. Мне не хочется терять тебя снова.

Я поворачиваюсь к ней и провожу рукой по волосам. У меня в голове есть запертая клетка с воспоминаниями, по миру расползается вирус, а у нас в запасе катастрофически мало времени, чтобы остановить запуск протокола «Всемирного потопа» в «Картаксе». Но впервые за несколько недель я ощущаю, что у меня появилось что-то под ногами. Твердая земля.

– Я не прошу у тебя ответа прямо сейчас, – продолжает она, – но хочу, чтобы ты подумала над тем, чтобы остаться в Энтропии. Здесь найдется место и для твоих друзей. В этом городе я смогу защитить тебя. Пока ты не выйдешь за его границы, люди «Картакса» тебя не тронут. У меня достаточно данных о том, что они творили, чтобы навсегда разрушить их репутацию. Здесь ты обретешь дом. А еще я смогу научить тебя контролировать воспоминания. Мы сможем вместе разгадать тайны твоей ДНК.

– Но сначала нам нужно пережить следующие несколько дней, – говорю я. – И найти Лаклана.

– Ты права, – соглашается она, и ее глаза стекленеют. – Кстати, сканирование твоего импланта завершено.

Я вызываю меню манжеты, и перед глазами тут же вспыхивает отчет. Это выглядит так, словно передо мной парит лист бумаги. Я протягиваю руку и провожу по нему пальцами, отчего во все стороны, словно колода карт, разлетаются страницы. Отчет заполнен непонятными мне показаниями импланта, среди которых несколько страниц посвящено данным маячка. Я просматриваю строки спецификаций и временных показателей, выискивая слабые места, которые могли бы помочь нам отыскать Лаклана.

Но там ничего нет.

– Хм, – со все еще стеклянным взглядом хмыкает Регина. – Не думаю, что маячок нам в чем-то поможет, но я еще покопаюсь в отчете после вечеринки. Празднование начнется с минуты на минуту. Сегодня вечером в пустыне соберутся тысячи людей, чтобы понаблюдать за прилетом стай. Голуби всего в нескольких милях отсюда.

– А как же Лаклан? – спрашиваю я. – У нас не так много времени в запасе.

– Я соберу поисковую группу, которая поможет вам, – говорит она. – И открою твоим друзьям доступ к нашим камерам. Мне тоже хочется найти его, но, думаю, он сам придет к тебе. И, возможно, уже сегодня.

Чувствуя, как меня сковывает напряжение, я отталкиваюсь от лабораторного стола.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что ты получила сотрясение мозга из-за того, что одна из команд не выполнилась. Ты говорила, что это произошло во время расшифровки? Должно было случиться что-то еще?

Регина проницательнее, чем я думала.

– Не знаю наверняка, – говорю я. – Но мне кажется, что после расшифровки ко мне должны были вернуться воспоминания.

Она наклоняет голову:

– Интересно. Ну что бы ни пытался сделать Лаклан, его планы пришлось отложить на прошлой неделе. Думаю, он решил подождать, пока ты не вылечишься. Если бы он попытался запустить команду снова, пока не зажила травма, это могло бы тебя убить. Но сейчас ты почти исцелилась, так что, скорее всего, он скоро объявится.

По коже ползут мурашки. Всю неделю я удивлялась, почему Лаклан больше не атаковал людей гневом. Он мог удерживать в заложниках целые бункеры, чтобы заставить меня пойти к нему, но не сделал этого, потому что выжидал. А я позволила себе поверить, что мне ничто не угрожает и что он ждет, пока мне захочется добровольно прийти к нему.

Но, возможно, это не так. Скорее всего, Лаклан просто дожидался моего выздоровления, прежде чем снова прогнать через меня свой код.

И теперь я нахожусь в том же городе, что и он. И почти выздоровела. Поэтому у него больше нет причин ждать.

– Тебе ничто не будет угрожать в этом бункере, – говорит Регина. – И я бы не советовала тебе выходить из него. Можешь остаться в лаборатории и провести здесь столько времени, сколько захочешь. Возможно, это самое безопасное место в городе. Я попрошу своих людей присмотреть за тобой и помочь твоим друзьям поискать Лаклана во время вечеринки.

– Я хотела отправиться на поиски вместе с ними.

– Я бы на твоем месте не стала этого делать, – говорит Регина. – Твоим друзьям будет легко слиться с толпой и обыскать город, но Лаклан может отыскать и схватить тебя сам.

Регина протягивает мне руку, и мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что она хочет забрать микроанализатор. Дотянувшись до затылка, я достаю его и отдаю ей. Она прячет его в коробочку, а затем снова скользит пальцами по моей руке.

– Подумай о моем предложении, Катарина. Я многим бы хотела с тобой поделиться. Давай обсудим это утром, после вечеринки.

Она пересекает комнату и останавливается в коридоре, дожидаясь меня. Я молча следую за ней. Охранница у входа перекладывает винтовку из одной когтистой руки в другую, прежде чем открыть дверь, и от этого я вздрагиваю.

– Ох, расскажи мне еще кое-что, прежде чем уйти, – говорит Регина. – Ты сказала, что Лаклан разработал «Нулевой код», с помощью которого можно влиять на инстинкты. А что еще он делает?

– Зачем тебе это?

– Мне просто любопытно.

Я пожимаю плечами:

– Он сказал, что собирается избавить человечество от гнева, но, думаю, с помощью него можно изменить любой инстинкт. Лаклан хочет сделать человечество лучше.

– Ах! – Она запрокидывает голову назад. – Гнев. Это его давняя мечта. Он не понимает, что попытка отрезать нас от одного из самых важных инстинктов не приведет ни к чему хорошему. Мы бы ни за что не выжили без него.

– Ты действительно так думаешь? – спрашиваю я. – Что насилие – часть нашего замысла?

Она улыбается:

– «Замысел» – серьезное слово для такого места, как Энтропия. Особенно если речь заходит о ДНК. Есть те, кто, смотря на вселенную со всеми населяющими ее живыми существами и человечеством, не может поверить, что это действительно чей-то замысел. Как ученый я не могу исключить вероятности, что они правы. И на самом деле уж давно ищу ответ на этот вопрос. Я изучила наш геном тщательнее, чем кто-либо другой. Заглянула в каждую клетку, в те самые узоры, которые связывают их, и могу сказать лишь одно: если в основе нашего мироздания действительно лежит какой-то замысел, то он расчетливый, жестокий и изощренный.