Эмили Сувада - Этот жестокий замысел [litres с оптимизированной обложкой]

Я поворачиваюсь к Мато:

– Это фейерверк?

Он наклоняет голову и прислушивается.

– Думаю, да, но первые два взрыва прозвучали очень близко.

– Может, это беспилотники?

– Нет, здесь поблизости нет никого из «Картакса». Больше напоминает самодельную взрывчатку. Что-то маленькое, но мощное. Забавно…

Я поднимаю глаза:

– Что в этом забавного?

Он поджимает губы:

– Уж очень они напоминали взрывы облаков гидры. Только эти слишком маленькие.

Еще один хлопок разносится тихим эхом по бункеру, и я чувствую, как по спине ползет дрожь. Мато прав – взрывы слишком маленькие для дурманщиков. Должно быть, это фейерверки в честь прилета голубей.

Я разрываю связь с емкостью ДНК, и карта распространения светящейся стаи исчезает. Но как только это происходит, я резко вспоминаю, что показалось мне странным.

– Подожди-ка, – протягивая руку, говорю я.

Карта вновь вспыхивает в воздухе. На ней веером по всему миру расползаются алые линии, отмечающие распространение стаи. От каждой точки расходится новый пучок, потому что популяция разрастается с каждым новым поколением.

Но я уже видела эту схему раньше.

Когда мы возвращались на «Комоксе» в лабораторию, Дакс показывал нам точно такую же карту, вот только он отслеживал не голубей. Он отслеживал распространение нового штамма. Это было несколько дней назад, но от того, насколько они схожи, становится жутко.

– Что случилось? – спрашивает Мато.

Подхватив рюкзак, я протискиваюсь мимо него, наваливаюсь плечом на дверь и сбегаю по лестнице в лабораторию Регины. Позади раздается эхо захлопнувшейся двери в архив ДНК голубей и тихих шагов Мато. Им вторит еще один взрыв. Я бегу по коридору и открываю стальную дверь лаборатории.

Охранница пропала, басы сотрясают воздух, а парк все так же заполнен людьми. Я пересекаю лестничную площадку и, вцепившись в металлические перила, осматриваю атриум. Мы находимся примерно на четвертом этаже, и нам прекрасно видны очереди к лифтам внизу и темный цилиндр из бетонных стен, устремляющихся ввысь. Хотя на самом деле не темно. Светящиеся голуби залетают сюда с улицы и вырисовывают полосы света в воздухе над парком. Птицы кружат и срываются вниз, а их крики эхом отражаются от изогнутых стен атриума.

Взрыв заглушает музыку, и я крепко сжимаю перила. А затем поднимаю глаза и всматриваюсь в стаю. В облаке дымки кружат перья. Это напоминает светящийся фейерверк, только вместо искр в разные стороны разлетаются обезумевшие голуби.

Мато подходит ко мне и растерянно оглядывается по сторонам, пока одна из птиц этого светящегося кобальтового облака не взрывается. Люди в парке начинают кричать. Мато хватает меня за руку и, прикрыв рот, отшатывается назад.

– Катарина, пойдем. Нам нужно вернуться в лабораторию.

– Мы уже заразились, – выдыхаю я.

В воздухе пахнет серой и древесным дымом. Нотки чумы, которые сложно с чем-то спутать. Неудивительно, что в «Картаксе» не смогли сдержать новый штамм вируса. Он больше не распространялся через людей.

Он атаковал голубей. И теперь его не остановить.

Голуби обезумевшей, клубящейся массой кобальтового света спиралью влетают через открытый люк в атриум. Их крики оглушительным эхом отражаются от изогнутых стен. Люди в парке разбегаются в стороны, спасаясь от дождя медленно опадающих черно-синих перьев.

Не думала, что конец света будет таким прекрасным.

Мато стоит рядом со мной, потрясенно наблюдая, как голуби кружатся в воздухе, а толпа под ними разбегается в поисках укрытия. Но его уже не найти. Прятаться бесполезно.

Если голуби заразились гидрой, то вакцина нам вряд ли поможет.

Я закрываю глаза и еще сильнее сжимаю металлические перила лестницы. Не уверена, что мы теперь сможем остановить вирус. Даже если загрузить вакцину каждому человеку на поверхности, то чума все равно продолжит разрастаться и распространяться, как лесной пожар. Теперь у нее миллиарды новых хозяев, и она только принялась за них. Неудивительно, что новый штамм так сильно мутировал. Это видовой скачок. Мы старались побороть этот вирус всеми возможными способами – вакцинами и дозами иммунитета, бункерами и карантинными зонами, – но их оказалось недостаточно.

Природа обскакала нас и теперь потешается над нами.

– Нужно уходить, – говорит Мато, осторожно касаясь моей руки.

– Зачем? – выдыхаю я. – Все кончено. Мы проиграли.

– Нет, это не так. Пока нет. Исправленная вакцина еще работает.

– Но на сколько ее хватит? – Я указываю на птиц, и с губ срывается горький смешок. – На неделю? Месяц? Мы уже потеряли первую вакцину Лаклана, а вскоре перестанет помогать и исправленная. Это конец, Мато.

– Последние два года ты выживала без вакцины, – сжимая мою руку, говорит Мато. – И мы обязательно победим вирус. Лаклан не единственный, кто может нас спасти.

Я встречаюсь с ним взглядом, чувствуя, как его слова прорываются в мое сознание сквозь крики голубей. Он прав. Я прожила последние два года без вакцины, и произошедшее ничего не меняет. Да, это новая угроза, но при этом это все еще просто вирус. Если вакцина перестанет работать, мы напишем новую. Или, возможно, избавимся от наших легких, или изменим наши клетки и тела так, чтобы они смогли противостоять чуме.

Пока мы живы, есть надежда. Есть шанс на счастливое будущее. Внезапно атриум под нами заполняется голосами. Люди выходят из лифтов и устремляются в разные стороны. Они одеты для вечеринки и измазаны светящейся пастой из водорослей, а еще облеплены перьями. Один из мужчин несет на руках раненую женщину. Регина сказала, что в пустыню приехали тысячи людей, чтобы посмотреть на голубей, и все они сейчас находятся на поверхности. Когда они попытаются вернуться в бункер, начнется давка.

И ситуация быстро выйдет из-под контроля.

Глаза Мато стекленеют, а на маске быстро мелькают какие-то символы. Его плечи напрягаются.

– Черт, – говорит он. – Нужно уходить отсюда. Быстрее, я знаю, где есть лифт.

Он поворачивается и устремляется вниз по лестнице.

Я отвожу взгляд от толпы, заполняющей атриум, и следую за ним. Мы спускаемся по ступенькам и сворачиваем в тоннель, который выглядит так, словно его пробурили в скале.

– Нужно связаться с остальными, – говорю я.

– Они сами разберутся, что делать, – говорит Мато, добравшись до бетонной комнаты с лифтовой шахтой в центре, окруженной стальными прутьями. Он нажимает на кнопку, чтобы вызвать кабину. – Я только что получил сигнал от «Картакса». Они объявили эту зону карантинной. И отправляют сюда беспилотники.

– Что? – выкрикиваю я, хватаясь за прутья, чтобы прийти в себя. – Это сумасшествие, ведь заражены голуби. Пытаться изолировать их равносильно попыткам сдержать океан. И бомбардировка ничем не поможет.