Хелью Ребане - Выигрывают все [сборник рассказов]

Все молчат.

Тренкма смотрит на Эху. Она применяет его же тактический прием — смотрит в пол.

— Эха!

Эха поднимает глаза.

— Я не специалист в этой области, — говорит она.

— Ты же читала диссертацию!

— Только первую главу и с точки зрения орфографии.

Тренкма смотрит на Деа.

— А ты, Деа?

— Я тоже не специалист в этой области.

Эха набирается храбрости и спрашивает Тренкма:

— А почему бы вам не выступить?

У нас только она может позволить себе такое.

Тренкма переплетает пальцы. И сухо отвечает:

— Я не специалист в этой области.

Входит Эндрик. Все склоняются над своей работой.

— Пойдем покурим, — предлагает мне Деа.

Мы выходим. Некоторое время стоим и молча курим. Вдруг Деа спрашивает:

— А ты, Мати, не хочешь выступить?

Я делаю глубокую затяжку. Потом говорю:

— Я не специалист в этой области.

В понедельник, когда я прихожу на работу, покурить не с кем. В отделе только Эндрик. Он сияет.

— Сегодня! — сообщает он. — В три часа. И месяца через два-три — защита!

Я не знаю, куда деваться. Неожиданно говорю:

— Пойдем покурим.

Он изумленно смотрит на меня.

— Ты же знаешь, я не курю.

Потом начинаются звонки. Первой звонит Эха.

— Здравствуй, Мати. У меня дочка заболела. Передай, пожалуйста, Тренкма.

Затем Деа.

— Мати? Будь другом, скажи Тренкма — у меня сын кашляет, вызываю врача.

И наконец Прийт.

— Привет. Слушай, мне что-то нездоровится. Передай Тренкма, ладно?

Появляется Тренкма. Он смотрит на пустые столы, затем на меня.

— Где публика?

— У Эха заболела дочь, у Деа сын. Прийт сам заболел.

Тренкма мрачно спрашивает:

— А ты? Как твое здоровье?

В три часа идем в конференц-зал. Стены увешаны плакатами. Из одного конца зала в другой протянута проволока. На ней тоже висят плакаты. На плакатах схемы и формулы.

На столе лежат четыре толстых тома в зеленом переплете. Председатель собрания объявляет повестку дня. Затем выходит Эндрик и начинает доклад.

— Значит… В своей диссертационной работе я, значит, хотел показать принципы работы мультипроцессора при условии…

Он говорит целый час.

Когда он заканчивает, председатель говорит:

— Слово представителю отдела.

Никто не выходит.

— Представитель отдела один-три!

Деваться некуда. Тренкма выходит.

— Ваше мнение? — спрашивает председатель.

— Мое мнение… Диссертация, на мой взгляд…

Тренкма собирается с духом и говорит:

— Диссертация нуждается в существенной доработке.

Дальше работу Эндрика принимаются ругать рецензенты и вообще все кому не лень.

Эндрик сидит одиноко в отделе, четыре тома лежат перед ним на столе. На него больно смотреть. Лицо его выражает недоумение и обиду. Он обращается ко мне:

— Этого я не ожидал. Когда Тренкма лез в соавторы моих статей, я его брал. Хотя он их в глаза не видел. Что ж, я знаю, почему он меня не пропускает. Он старше меня на два года, а всего лишь кандидат. Но я этого так не оставлю.

«Ну почему у меня такое железное здоровье», — думаю я.

Тренкма в командировке. Все сидят и что-то пишут.

Эндрик подходит к телефону, набирает номер.

— Товарищ Варес? Добрый день!

Варес — фамилия нашего директора. Все прислушиваются.

— Это говорит Эсси… Из какого отдела? Один-три. Да, да, отдел Тренкма. Товарищ Варес, мне необходимо с вами встретиться по важному вопросу… Через полчаса? Спасибо! Извините за беспокойство.

— Пойдем покурим? — подмигивает мне Прийт.

Остальные присоединяются к нам.

— Наступление на директора, — говорит Моника.

— Ничего он там не добьется, — говорит Деа.

— Дед, черт бы его побрал… — начинает Прийт.

В дверях появляется Эндрик с папкой под мышкой и торопливо спускается по лестнице.

Через час он возвращается, расстроенный и молчаливый.

За окном весна. В отделе непривычно тихо. Моника ушла в отпуск.

Эндрик встает, подходит к столу Тренкма и протягивает ему какие-то бумаги.

— Подпишите, пожалуйста.

Тренкма бросает взгляд на бумаги и сухо отвечает:

— Рыым подпишет.

— Почему он? — удивляется Эндрик.

Рыым заведует отделом 2. 1.

— Вам нужна подпись заведующего в а ш и м отделом, не так ли?

— Да.

— С сегодняшнего дня вы работаете в отделе два-один.

— Я об этом… впервые слышу.

Тренкма ничего не отвечает. Он продолжает что-то писать.

После обеда мы с Прийтом переносим стол Эндрика на первый этаж — в отдел 2.1.

Когда мы, запыхавшись, возвращаемся, Тренкма говорит:

— Стол числится за нашим отделом. — И добавляет со смешком: — Ну, раз уж человек к нему так привык…

Мы с Деа выходим покурить.

— Это уж слишком, — говорю я.

— Я знала, что этим кончится, — отвечает Деа.

— Эндрика жаль, — говорю я.

Деа как-то странно усмехается и ничего не отвечает.

Проходит год. Мы с Деа стоим на том же месте.

— Мати, ты слышал новость? — спрашивает Деа.

— Какую?

— Эндрик защитился.

— Не может быть!

Деа молчит. У нее сегодня особенно усталый вид.

Неожиданно для самого себя я спрашиваю:

— Деа, ты в детстве кем хотела стать?

Деа иронично улыбается:

— Я писала стихи.

Поздний вечер. Я иду на кухню, сажусь на подоконник и зажигаю сигарету. Слышится гул. Во тьме за окном загораются огни. Красный, зеленый, белый. Высоко в небе летит самолет.

Мы с женой стоим на невысокой смотровой площадке в виде шляпки гриба и, опираясь на металлический поручень, смотрим на море.

— Зачем только мы сюда приехали? — говорит жена, не глядя в мою сторону. — Не вижу в этом никакого смысла. Терпеть не могу эту одуревшую от жары толпу.

— Ты же хотела немного отдохнуть у моря, в Пярну…

— Разве это отдых? Восемь человек в комнате. Отвратительная спортивная база. Если не хватает денег, чтобы снять отдельную комнату…

Она уже с утра пытается поссориться. Так как я не обращаю на это внимания, она окончательно выходит из себя:

— Нам вообще не надо было жениться. В этом не было никакого смысла.

Я не отвечаю. Мы мрачно молчим и смотрим на пляж. На песке лежат плотными рядами тела. Сколько видит глаз — везде бронза, красное, коричневое. Порыв горячего ветра налетает на нас. Море переливается. На песок набегает волна, отступает. Отдыхающие играют в мяч, качаются, гоняются друг за другом. Их возгласы сливаются с шумом моря в мерный гул. Вдруг сквозь этот гул слышится резкий, как выстрел, звук. Он долетает откуда-то издалека, с той стороны, где пляж кончается и народа меньше. Я смотрю туда. Море сверкает. В воде не видно никого.

— Слышала? — спрашиваю я жену.

— Нет.

Она даже не интересуется, что я имею в виду.

Молчим. По всей вероятности, она твердо намерена поссориться.

Вдруг жена встревоженно говорит: