Катя Саргаева - Полет на Плутон

Он — ветеран, который участвовал во многих боевых действиях, который терял друзей на поле боя, который защищал тех людей, что хотели просто жить, а не участвовать в политических распрях. Он — неделями спал в окопах, обнимая автомат. Он — видел, как его сослуживцы становятся наркоманами, потому что, не уколовшись героином очень страшно идти на смерть каждый день. Он — видел, как чеченские боевики насилуют русских женщин, которые случайно подвернулись им под руку. И это лишь капля в море из того, что он увидел на войне. Чистенький, холеный чиновник с пухлыми ручками и щечками сдох бы там в первые же пять минут. Возможно его самого изнасиловали бы чеченские боевики, а потом повесили бы на собственных кишках на мосту, предварительно отрезав ему уши, из которых они делали ожерелья, и носили как трофеи.

И вот, в один прекрасный момент, пресытившись желчью несправедливости, Дима начал делать то, за что угодил в «Енисей». Он стал современным Робин Гудом. Он воровал деньги у чистеньких холеных чиновников, и раздавал их ветеранам, спонсировал больницы и детдома, специальные учреждения для детей и людей с ограниченными возможностями, помогал старикам и просто нуждающимся. У него была группировка из пяти человек, он сам организовал и возглавлял ее. Хищение денег и других ценностей происходило разным образом, от ограбления домов и загородных дач, до перехвата инкассаторских машин, которые перевозили награбленные деньги чиновников. Позже, с появлением и массовым распространением информационных технологий были задействованы и они. По инкассаторским машинам давались наводки «своего» человека. Как ни странно, выяснилось, что этим человеком был наш общий знакомый Никифор. Позже я узнала, что именно он дал наводку спецслужбе, которая завербовала его, не только на Диму, но и на меня.

Однажды, Дима получил очередную наводку на инкассаторскую машину. В ней был очень крупный куш, который Дима со своей командой благополучно забрали. Дима не всегда разбирал чьи деньги он переворовывает, ему был важен факт — забрать у богатых и отдать нищим. Вышло так, что в последней инкассаторской машине с большим кушем были деньги родного брата премьер-министра России 3 3 Вымысел автора. Описываемое событие произошло в сентябре 2013 года. На тот момент премьер-министром был Медведев Д. А., который является единственным ребенком в семье, и не имеет братьев и сестер. . Он был очень честолюбив, и был в шоке от того, что какой-то сброд посмел его обокрасть. Он орал благим матом о том, что «завтра этот сраный ветеранишка доберется и до его, премьер-министрского кармана, а послезавтра и до кармана президента», и о том, что его непременно надо ликвидировать. Но сам премьер-министр понимал, что таких людей убивать нельзя, их надо пользовать, и для таких есть свое место — тюрьма «Енисей».

— Зачем ты рассказал мне про войну? И про то, что ветеранов вот так бросали? И про родителей? И про то, какими объемами гребли деньги чиновники? — спросила я, когда Дима закончил свой рассказ.

— Чтобы ты понимала мои мотивы. Я не бездельник, который не хочет работать, а хочет воровать, и жить за чужой счет. Я считаю, что исправлял недостатки, насколько это вообще было возможно.

Дима посмотрел на меня, я лежала как маленький ребенок, прижимаясь одной щекой к Диминой груди, а вторую накрыла кулачком, как будто хотела защититься от услышанных мною слов.

— Какой же ты у меня наивный, жучок, — сказал Дима с улыбкой, — тебе сколько лет?

— Двадцать пять не так давно исполнилось.

— Смотри какая уже большая девочка! А все не хочешь верить, что мир совсем не розовый?

— Не хочу, Дима. Не хочу! Я отказываюсь все это принимать.

— Слушай, ты же вроде не в царской семье выросла, откуда столько наивности и веры в хорошее?

— Гога превращал для меня плохое в хорошее, он ограждал меня от всего. Я же говорю, я не приспособлена к самостоятельной жизни.

— Ладно, мой маленький жучок, я буду украшать твой мир как смогу.

— Значит, ты хочешь быть моим Медведем? — сказала я с надеждой глядя на Диму, и убрав кулачок со щеки.

— Хочу, жучок, и буду.

Мы с Димой еще долго лежали в обнимку и разговаривали. Я держалась до последнего, хотя мне очень хотелось спать. Но я знала, что завтра вернется Глеб, и такого рая в шалаше больше не будет.

Ночью я проснулась от того, что мне было очень жарко. Дима сбросил с нас одеяло, потому что весь горел. Он не спал. Я потрогала его лоб и шею, и встала за капельницей, я даже не стала измерять температуру.

— Почему ты меня не разбудил?

— Мне не хотелось отпускать тебя ни на секунду. Ты так трогательно спишь, и так посапываешь, как маленький ребенок. Мы ведь наверное больше никогда не будем спать вместе.

Утром приехал Глеб, было очень рано, седьмой час. Я лежала на соседней с Димой койке, и проснулась от их голосов.

— Сейчас мы его и опробуем, — говорил Глеб, роясь в большой спортивной сумке.

— Привет, — сказала я сонно.

— Доброе утро Рита, мы тебя разбудили?

— Ничего страшного, а что ты там привез?

Глеб всегда из своих поездок привозил какое-нибудь новомодное устройство, или новый тестовый препарат.

— Это жидкая кожа, представляешь! — Глеб достал из сумки баллончик с распылителем, — есть для каждой группы крови. Просто распыляешь на рану, и частицы этого вещества сами начинают клонировать живые клетки, с которыми соприкасаются, и делают это очень быстро! Таким образом появляется новый слой кожи в считанные дни, и пересадка больше не нужна. Это просто чудо-изобретение! Наши придумали, а не какие-нибудь там американцы, — гордо добавил Глеб. — Риточка, раз ты проснулась, то очисти рану, а я пока сбегаю, переоденусь, я прямо с самолета сюда. Мне еще в пути рассказали, что у вас тут произошло. Так что я мигом, переоденусь и назад, и будем распылять чудо-кожу!

Глеб весь светился, и был как на иголках от азарта испробовать новый препарат. Он всегда так реагировал на что-то действительно стоящее. Глеб ушел, а я подошла к Диме и перевела его кровать в полусидячее положение. Я взяла его большую ладонь и прислонила к своей щеке.

— Доброе утро, Медведь, — сказала я, целуя его ладонь.

— Доброе утро, Маша, — с улыбкой ответил Дима.

Пока я очищала рану от остатков мази, Дима внюхивался в мои волосы и кожу и улыбался. Пришел Глеб, и с горящими глазами распылил часть содержимого баллончика. Потом отпустил меня к себе в камеру, дал мне отгул так сказать, потому что я пробыла в медблоке последние сутки. Мне не хотелось уходить, но Глеб меня практически выгнал.

— Что это вдруг за рвение такое к работе? — спрашивал он меня, — ты конечно девочка ответственная, но и стахановкой никогда не была.