Катя Саргаева - Полет на Плутон

— Хорошо жучок, капельницу, так капельницу, я тебе доверяю.

Подобные слова от таких людей как Дима крайне редки, обычно такие люди никому не доверяют, и говорят это лишь немногим. Я встала так же аккуратно, как и легла, укрыла Диму одеялом и поставила капельницу.

Он заснул, а я все размышляла над тем, что произошло в последние двадцать минут. Это у Димы морфий, и он обосновывает наши эмоции и чувства его действием, а у меня-то что? Я понимаю и осознаю что это все наяву, а не галлюцинация. В медблок вошел Витя и прервал мои мысли.

— Я к тебе до конца дня. Как Гулливер?

— Не очень, у него серьезный ожог. А как там внизу?

— Пока запустили резервные генераторы. Сейчас устраняют последствия аварии. Там не сильно все пострадало.

— Хорошо, что не сильно. Там точно больше нет раненых? Может мне сходить туда на всякий случай?

— Нет. В бригаде аварийки есть свой врач, он осмотрел всех, кто был там во время аварии и пожара, все нормально.

Витя посмотрел на Диму, потом на меня, потом снова на Диму.

— Мне стоит волноваться? — наконец спросил он.

— Не знаю Витя. Но не думаю, что он меня обидит.

Дима проспал три часа, и проснулся перед тем, как я собиралась идти на обед. Я сидела на соседней с Димой койке и заполняла карту. Мне не хотелось его бросать, не хотелось даже уходить в кабинет, чтобы не заниматься ручной писаниной, а сразу внести все в компьютер. Рядом с ним мне было спокойнее. За него. И за себя тоже. Откуда вдруг взялись эти чувства? Ведь я его уже полтора года как регулярно вижу и общаюсь с ним. Почему раньше ничего этого не возникало? Вероятно потому, что сегодня мы впервые остались с ним наедине, он впервые отпустил шутки и был самим собой, пусть и под действием морфия.

— Привет жучок, — Дима протянул правую руку и схватил меня ею за коленку, — мне тут такой сон снился, или это галюны от морфия.

Он вдруг замолчал и посмотрел на меня, его ладонь продолжала тихонько поглаживать мою коленку. Я не убирала его руку.

— Что за сон?

— Как будто бы ты лежала со мной на этой койке, а я обнимал тебя. И ты прижималась ко мне так, как будто вся твоя жизнь заключена во мне, — сказал Дима без всякого сарказма.

— Это был не сон, и не галюны от морфия.

Дима молча смотрел на меня, как будто ожидая подвоха.

— А еще мы разговаривали о Маше и Медведе. И ты говорила, что Маше очень нужен Медведь.

— Да, я действительно это говорила.

— Я не знаю что у вас тут за разговоры о сказках, — услышала я голос Вити, стоящего в дверях стационара, — но и Маше и Медведю нужно кушать. Так что Рита, пошли в столовую.

— Особенно обожженному Медведю, — сказала я, глядя на Диму, — так что я принесу тебе обед.

В стационар вошел охранник Валера и сказал, что мы можем уходить.

В столовой я встретилась с Ирой.

— Привет героиня. Борский сказал, что ты нас всех спасла.

— Да. Только знаешь, я об этом не думала, о том, что спасаю всех людей, которые были в бункере. Для меня это было как соревнование с Борей, помнишь, я тебе о нем рассказывала. Так что Ира, я плохой человек, которому тупо нужно было подняться в собственных глазах на новый уровень, и сделать то, чего раньше не делала. Я плохой человек, и точно не героиня.

— О, у кого-то появились эмоции.

Я не стала комментировать Ирины слова. Я считала, что завтра утром приедет Глеб, мы с Димой больше не будем оставаться наедине, и все встанет на свои места.

На кухне уже приготовили обед для Димы, так как в таком замкнутом пространстве новости разлетаются быстро. Все знали, что он пострадал и лежит в стационаре.

— Так ты сегодня вечером придешь или нет? Раз бункер открыли, то и не надо быть в медблоке все сутки? — спросила Ира.

— Глеба нет, а там Дима лежит, так что я останусь с ним, на всякий случай, у него серьезный ожог.

Я кормила Диму с ложки, так как он очень просил об этом. Просил он в шутку, но я чувствовала, что ему действительно этого очень хочется. Он улыбался и был рад тому, что за ним кто-то ухаживает. Так как с нами все время был Витя, Дима вел себя в своей обычной манере, и больше не спрашивал о моменте нашей платонической близости. Но когда я подходила к нему сменить повязку, или поставить капельницу, измерить температуру и давление, или покормить, Дима тихонько, чтобы Витя не видел, брал меня за свободную руку, и гладил по пальцам. Или нежно гладил по ноге, не позволяя себе лишнего. Или аккуратно обнимал за талию. Он не упускал возможности прикоснуться ко мне. В этих прикосновениях не было ничего похабного или грубого, я чувствовала, что Диме просто нравится меня трогать. И каждый раз, касаясь меня он как будто следил за моей реакцией, не уберу ли я его руку, не отпряну ли от него, как будто хотел убедиться, что то, что возникло между нами, не было галлюцинацией от морфия. Иногда я намеренно, как бы невзначай, подставляла руку, или прижималась к нему телом, в такие моменты Дима невольно улыбался, и я тоже улыбалась. Мы вели себя как влюбленные школьники. Витя не был слепым, и конечно все замечал.

— А на ночь ты в камеру пойдешь, или здесь останешься, — спросил меня Витя.

— Здесь останусь, на всякий случай.

Вечером Витя спросил, нужно ли присылать кого-то на ночь, так как обычно ночью в медблоке не дежурили, даже если в стационаре лежал больной. Но если оставался врач, то с ним всегда была охрана. Я сказала, что никого присылать не надо, пусть только не забудут утром меня на завтрак отвести.

Витя пожелал спокойной ночи и ушел. Мы с Димой остались вдвоем. Я растянулась на соседней с Димой койке.

— Что жучок, уморил я тебя?

— Нет. Бывало гораздо хуже. Я привыкла к таким условиям работы, когда нет медсестер, сиделок и санитарок, лаборанток, а есть только ты. Привезли тебе среди ночи полудохлого больного, и делай с ним что хочешь.

— Я не понял, так ты что, не в больнице работала?

— Нет. Я тебе больше скажу — по сути, я даже не врач.

— Как так? А ну-ка, расскажи поподробнее.

— Мне тогда тебе полжизни рассказать придется.

— А разве мы куда-то спешим? Давай, жучок, своди меня в туалет, а потом ложись ко мне, как утром, и рассказывай, хорошо?

Я невольно улыбнулась и встала с койки.

— Хорошо. Почему-то сегодня я не могу тебе отказать.

Я помогла Диме встать с кровати и отвела его в санузел, который находился напротив кладовки в стационаре. До этого в туалет его водил Витя. Я подвела его к унитазу, и Дима начал стягивать с себя штаны. Я отпустила его руку и развернулась к выходу.

— Да ладно, жучок, чего ты там не видела?

— Я подожду тебя за дверью, — с улыбкой сказала я.

Уложив Диму на кровать, я ушла в кладовку за инфракрасной лампой. Сняв повязку и очистив рану от остатков мази я установила ее над ожогом. Потом сняла халат и аккуратно легла к Диме, так же как и утром.