Катя Саргаева - Полет на Плутон

Однажды, году в восьмидесятом, заключенные подняли бунт, и чуть было не сбежали. Тогда двери тюрьмы заперли и тюрьму перевели в режим бункера. Лишь первый этаж, находящийся над землей не был изолирован. Когда все под землей начали задыхаться, то стало ясно, что системы подачи, очистки и фильтрации воздуха вышли из строя. Бункер расконсервировали и приняли решение заменить все системы жизнеобеспечения на более современные, что и было сделано. Для профилактики новых систем раз в девяносто дней на одни сутки здание тюрьмы переходило в режим бункера. Так продолжалось последние почти сорок лет. В течение этого времени некоторые системы обновились и модернизировались. Система отопления работала круглый год и требовала регулярного ремонта. Бюджета на это выделялось мало, а когда в тюрьме появился Дима, то вообще практически прекратилось. Дима умел сделать из говна конфетку, переварить старые детали неизвестно от чего и сделать из них новые. В таких условиях сложно соблюдать технику безопасности, и Дима периодически получал различные травмы, в основном ожоги и раны. По этой причине он и был моим частым пациентом. В те сутки, когда тюрьма переходила в режим бункера, дверь не могла открыться раньше истечения двадцати четырех часов, так как была запрограммирована на этот интервал времени. Все кто на момент закрытия двери находился на первом этаже не мог попасть под землю и наоборот. Спустя девяносто дней механизм снова срабатывал автоматически, и тюрьма переходила в режим бункера.

Была зима, Глеб уезжал куда-то раз в сезон на два дня, мне он не говорил куда ездит. Как раз сейчас он был в отъезде. Сегодня в девять часов утра должно было состояться профилактическое закрытие бункера. Об этом всегда сообщалось по громкой связи, и все были подготовлены. Так как Глеба не было, то я на сутки оставалась в медблоке на случай ЧП. Я собрала себе наволочку с зубной щеткой и пастой, книгой и сменным бельем. Да, в качестве сумки для переноса вещей здесь использовали наволочку. Я решила не носить с собой свои вещи, а зайти за ними в камеру после завтрака. Сегодня из столовой в медблок меня сопровождал новый охранник Юра, он поступил неделю назад, и все над ним прикалывались, делая суровый вид и кидая невыполнимые угрозы. Я в этом издевательстве над бедным парнем не участвовала, но он все равно ждал от меня подвоха. Рабочий день начинался в девять утра, и в связи с переходом тюрьмы в режим бункера все должны были быть на местах уже без пятнадцати девять.

— Юр, мы быстренько забежим в мою камеру за вещами, ладно? — сказала я, когда мы вышли из столовой. Сегодня он сопровождал только меня.

— А мы успеем? — Юра глянул на свои наручные часы, — без пятнадцати девять.

— Мы бегом, там уже чемодан собран, я только заберу и все, две секунды дела. Дверь все равно закроется ровно в девять часов, десять раз еще успеем.

Юра нехотя согласился. Мы зашли в мою камеру, я забрала наволочку и тут же вышла.

— Вот видишь, две секунды дела, — сказала я Юре с улыбкой.

Мы вышли в коридор и направились к лифту, и тут я услышала крики.

— Бегом Романову приведите, пока дверь не закрылась! — послышался голос одного из охранников.

Через секунду из-за поворота выбежал охранник Валера из нашей столовой, он схватил меня за руку и, не говоря ни слова, потащил за собой. Юра растерялся, и кинулся за нами.

— Валера, что случилось? — спросила я.

— Рому пекаря током шандарахнуло, там замыкание видимо, — испуганно выпалил он.

— Он без сознания?

— Да.

Мы вбежали на кухню, Рома безжизненно лежал на полу. Метрах в десяти один из охранников стоял на резиновом коврике и поливал из огнетушителя покрытый пламенем конвектомат. Я послушала дыхание, пощупала пульс, ни того ни другого не было. Я начала делать массаж сердца, перемежая с искусственным дыханием, Рома не приходил в себя.

— Давай, Рома, дыши, пожалуйста, — бормотала я.

Спустя две минуты Рома пришел в себя.

— Ну слава богу, — выдохнула я, — надо тебя в медблок доставить.

— Дверь закрывается через четыре минуты, — послышался голос из громкоговорителя.

Когда до закрытия двери оставалось десять минут, то оповещение с отсчетом времени было каждую минуту. Вокруг нас собрались все кто был на первом этаже.

— Давайте, ребята, хватайте его, и пошли бегом, нам надо в медблок, здесь нет нужных препаратов!

Рому подняли двое охранников и поволокли к выходу, он пришел в себя, но пока что идти самостоятельно не мог, и ноги его не слушались.

— Дверь закрывается через две минуты.

Мы уже стояли возле двери лифта, и он поднимался бесконечно долго.

— Что будет, если мы не успеем? — спросил у меня один из охранников.

Рома смотрел на меня с надеждой, но я знала, что если мы не успеем, то до открытия двери он не доживет. Он держал в руке металлический поддон из конвектомата, прижимая его к груди в тот момент, когда по непонятным мне причинам вырвался ток. Ток вошел в руку и прошел через сердце, от резкого рывка Рома прислонился к конвектомату головой, и ток прошел через мозг, потом его оторвали от конвектомата деревянной шваброй. Рому оттолкали в сторону, а конвектомат вспыхнул. Я удивлялась тому, что он вообще выжил.

— Мы должны успеть, — ответила я.

Дверь лифта наконец-то открылась, но лифт не двинулся с места, потому что время вышло.

— Внимание! Дверь закрывается, — сказал голос из громкоговорителя, и в коридоре повис полумрак, освещаемый лишь красной лампой над дверью лифта.

Мы вернулись назад, уложили Рому на кровать его камеры, он тоже жил наверху, и укрыли одеялом. Борский ходил чернее тучи, он время от времени разговаривал с кем-то посредством гарнитуры вставленной в ухо, с такими тут ходили и все охранники. Он ходил из угла в угол, и все боялись даже смотреть в его сторону.

— Да, — сказал он, в очередной раз, коснувшись пальцем гарнитуры, — да. Все здесь. Да. Твою мать!!!

Я думала, что от его крика вылетят стекла. Он повернулся и внимательно посмотрел на каждого из нас. Потом его взгляд вернулся ко мне.

— Пошли со мной, — отрезал он и вышел в коридор.

Я послушно последовала за ним. Мы молча дошли до комнаты в которой он жил. Борский прислонил ладонь к электронному замку и дверь со щелчком открылась. Но за этой дверью была еще одна, на ней был замок с распознавателем сетчатки глаз. После второй двери мы вошли в комнату, прошли ее всю и подошли к стене. На первый взгляд это была самая обычная, покрашенная светло-желтой краской стена, но если присмотреться, то можно увидеть в ней дверь, Борский отпер ее с помощью карты-ключа. Войдя в эту дверь мы попали в комнату наполненную всяческим оборудованием. Были мониторы видеонаблюдения, два компьютера и серверы.