Владимир Лизичев - Москва — Маньпупунёр. Том II

Чего не подвёл или кого, он тоже не понял, кроме Лидии Владимировны и Алии Махмудовны никто не парился, всего-то их трое, как обычно и было. Правда слышал он от других не от Ивашки, что в последнее время в баньку заглядывали и приезжие гости, но те привозили своих баб и алкоголь с закусью.

В общем, делать нечего придётся ночевать в бане, там, у Ладонина была своя истопницкая клетушка и койка с одеялом, так как машину забрал Арсат, а жил Артамон далеко за МКАД на Самаркандском бульваре. Работы он не чурался, платили ему, по нынешним временам не так уж и плохо, за сороковник перепадало, правда, в конверте, по белому меньше, но где сейчас найдёшь такое место, да и шеф его уважал или делал вид, не так и важно.

Баня 9х9м под ключ, обошлась в 998 тыс. руб., имела мансардный этаж с двумя смежными комнатами наверху. Одна спальня, другая биллиардная. Если гости решали задержаться, остановиться на ночь было где, и уединиться тоже. Там же большая терраса, закрытая от солнечных лучей и посторонних глаз, так как выходила на близкий забор. Директор любил посидеть там в одной простынке, в кресле качалке, поглядеть на звезды и предаться философствованию, умничать любил он, видите ли.

На первом — парилка с предбанником, комната отдыха, она же раздевалка и в пристройках, уже упомянутая клетушка истопницкая и небольшой бассейн с проточной водой из родничка, к которому бегала, согласно, местной легенды крепостная Наташка, по имени которой и было позже названо имение. Дескать, граф Шувалов девицу любил шибко и, горевал по безвременной её кончине от чахотки. Таких историй Вам расскажут в Подмосковье с три сотни минимум.

Но местные верили, и в своё время боролись с планами строительства на том месте бани. Победила демократия, в поселковое муниципальное образование строители и заказчики принесли протокол общего собрания жителей, просто давно метающих о бане, именно на месте родничка. Проверять, как водится… догадайтесь с трёх раз. К бане примыкала уютная беседка с мангальной зоной, и столом для дружной компании в тёплое время года.

Первое время, помятуя о «предвыборных» посулах, окрестный народ, да и свой профилакторский, а как же, рвался в баню. Его сначала не пускали, по причине — дескать, не все готово, а потом и вовсе, к всеобщему разочарованию и злости — готово, но не для вас! Только отдыхающие, всё для коммерции.

Все для человека, т.е. одного, а то много их здесь желающих — любил в изрядном подпитии говорить директор и сладостно закатывал очи, рассказывая о крепостных девках, и обычаях помещиков тех, далёких лет. Барином себя видел.

Ровно, без пяти 19.00 или для гастарбайтеров отдельно, маленькая толстая стрелка на часах на цифре семь, а длинная и тонкая на цифре одиннадцать, «барин» вошёл в парилку. На градуснике было 95 градусов по Цельсию. В отличие от кирпичной печи, «каменка из металла», установленная в бане была заводского изготовления и нагревалась в течение всего 35—60 минут, не занимала много места и не требовала тщательного ухода. С её появлением отпала необходимость протапливать по пол — дня, это так понравилось шефу, что он всем знакомым уши прожужжал, популяризируя продукт германской фирмы — Ферингер (упаси бог, не подумайте, что на правах рекламы)!

Сидорук приподнял крышки светлого дерева на двух бочках с горячей и холодной водой принял ендову с кислым квасом, оглядел все ещё раз хозяйским глазом и командным голосом выдал — «Запускай». По энергичному взмаху его руки грянул — Гром Победы:

«Громъ побЬды раздавайся!

Веселися храбрый Россъ!

Звучной славой украшайся

Магомета ты потрёсъ…»

Под него церемониальным шагом, подтягивая носком по полу одну ногу за другой и слегка разворачивая корпусами 5 и 6 размеров, строго по ранжиру с лицами, преисполненными воистину царского достоинства в комнату отдыха вошли, выплыли Алия, а за ней Лидия, держа руки в крутые боки.

На столе стояли уже наполненные три рюмки с водкой, с золотой вязью по верхнему краю, накрытые сверху маленькими кусочками бородинского и мелкой очищенной и раскрытой килькой на тонком слое сливочного масла, все украшенные мелкими веточками зелени. Пока ещё звучал, Государственный гимн Российской империи на слова поэта Державина выпили, и не присели. Только с окончанием записи на Бумбоксе, музыкальном проигрывателе причудливый поп-культуры из восьмидесятых сели, каждый на своё определённое место. Помолчали, будто что-то про себя произносили, склонив головы.

Впрочем, ненадолго, женщины начали тут же хлопотать за столом, опорожняя холодильник, притулившийся в углу. Через 10 минут все было нарезано, расставлено и красиво накрыто, перешли к следующей части бардельеро — либерально-демократической. Отношения сугубо деловые на работе, в бане сменились застольными.

Ещё через полчаса, когда поступила следующая зычная команда — Юбки настежь, ноги врозь! Компания разделась и, пошла, париться, весело подтрунивая и смеясь, шлёпая друг друга по голым задницам, в пару, вырвавшемся из 100 градусной парилки, Артамон расстарался, было и не различить какая из них чья, все попы были одинаковы широкие и мясистые.

Опуская подробности весёлого времяпровождения новой генерации наташинских хозяев, твистеров наших дней, владельцев заводов, газет, пароходов, как писал детский поэт Самуил Маршак, которому думаю, и в страшном сне не могло такое присниться, а если бы и приснилось, то он молвил бы, наверное, только одно — Чур, меня, чур! Чтобы не нанести морально-психической травмы молодому поколению в процессе новомодного гендерного воспитания. Не оскорбить религиозные чувства служителям культов, чересчур пуританским или жеманным представителям обоих полов, постараюсь охарактеризовать творившиеся там разврат между хозяйствующими субъектами такими нейтральными финансово-экономическими терминами как:

много векторная направленность притязаний, лизинг производителя и потребителей услуг, хеджирование, волатильность и амортизация процессов, износ основных фондов, капитальные вложения инвестора и наконец — падение курса акций, попытки стимулирования инвестора, существенная разница в планировании поставок и реализации продукта потребления.

После двух, а у Бориса Трофимовича и трёх заходов в парную, там уже было около 110 по Цельсию. «Надо узнать, что за перец был такой этот Цельсий?» — и обязательных омовений с — «Ой, Ай» и то и другое вместе с «Бляха-Муха», покрасневшие и помолодевшие руководители профилактория утихомирились. Назавтра предстоял тяжёлый день, приняли по крайней и уже в сумерках, по одному, разошлись после служебного совещания по домам, а что с запахом, так, то — «Мы с девчонками/мужиками отметили внеочередные вливания инвестора в бюджетные фонды предприятия, понятно?!».