Владимир Лизичев - Москва — Маньпупунёр. Том II

— 12 пожарных щитов;

— 45 штук нового образца, светящихся в темноте, плакатов-схем эвакуации персонала профилактория и отдыхающих;

— необходимые средства автоматической сигнализации о возгорании;

— 32 огнетушителя углекислотных, пенных и порошковых;

— оборудованные места для курения и т. д. и т. п.

Короче, злые за погубленное воскресенье, набившие руку пожарные к 12.00 уже дня, выявили столько недостатков и грубейших нарушений норм ПОПы (противопожарной охраны предприятия), что руководство было — «Мало расстрелять! Да как Вы вообще раньше тут все не сгорели, уж лучше бы сгорели. Сядете и надолго, это я Вам обещаю. Кто Вас таких грамотеев на должности ставит?!».

А про себя — «Ё маё там же на акте моя подпись, изъять! Утвердил Рубинчик, ещё до того, как ушёл в Главк, — Тоже изъять. Господи, какой у нас везде бардак!

Никаких семинаров! Вы, что? Хотите людей погубить?! Объект закрыт для приёма выздоравливающих, до устранения всех, для Вас отдельно подчёркиваю, всех недостатков, включая оборудование замков на путях эвакуации. Они должны свободно открываться с обеих сторон и не препятствовать движению эвакуируемых в направлении выходов из помещений, Вам понятно? Свободно, с обеих сторон, а у Вас?!».

Потом, с устатку, уже спокойнее — «Ух ты, время то уже час. Обедать то мы, я так понял, сегодня не будем?». В столовой, после долгих уговоров принять всего-то по пол рюмочки — «Ну ладно, только, чтобы силы для дальнейшей работы сохранить». Но, как оказалось сил у начальства, уже после пятой стопки, наполненной до краёв, не осталось, и оно укатило, напоследок сурово насупив брови и ещё раз оглядев окрестности этого «сортира».

Правда, не сразу, но часа через полтора-два за ними убыли их подчинённые, главные по написанию итоговых актов. Их руководство, строго-настрого предупредило ещё до того, вообще до этого пожара, о недопустимости пития в ходе такого рода ЧП, и от того тоже злые, они строчили и строчили…

По территории ходили, фотографировали, шныряли какие-то люди в форме и без неё, бесконечно все требовали директора или кого ещё из должностных лиц, документы, сейфы не закрывались. По лестнице административного корпуса сновали туда-сюда уполномоченные, наделённые правами и просто, оборзевшие от вседозволенности мелкие сошки, при исполнении. Отдельно, от всех иных инстанций и роснадзоров работала милиция, да ещё пара каких-то силовиков с корочками. На проходной не успевали проверять, не то, что записывать в Журнал.

Само собой, там же предупреждали, прибывших с 15.45 важных господ о переносе на неопределённый срок проведения «конверсионного семинара», в связи с форс-мажором. Каким таким мажором, баба Шура от внука слышала, что это парень крутой такой, весь из себя, форсит значит, это понятно, а какое он имеет ко всему отношение?

Так вот неожиданно, сорвалось заседание давно и тщательно готовившееся подлыми врагами Отечества нашего, все по вине извечного отсутствия порядка в нем. Но ведь и немцы в 41-м под Москвой, которые тоже на дороги плохие потом ссылались, наверное, знали, на что шли. А в нашей неразберихе, да бестолковщине, только мы и можем жить, поскольку привычные. Ведь известно, что русскому норма, немцу — смерть.

И историки давно подметили, как только государство и народ начинают хорошо благополучно жить, значит скоро развал, конец. Толи власть расслабляется, толи народ не хочет за неё умирать. Может от того Россия до сих пор и не развалилась, что хорошо мы никогда и не жили…? Это как чемпионы, когда на третий, четвёртый раз уже нет того стимула морального. Вон китайцы как скакнули вперёд после культурной революции и голодухи, но и тут не спешат сделать так, чтобы народ жил лучше, гораздо лучше, а могли бы.

Есть те, кто счастливо живут без ног и рук, но есть и немало тех, кто с руками и ногами, но не живут, а существуют

Но, а что же наш главный герой, за перипетиями жестоких схваток Добра и Зла мы о нём совсем забыли? Не будем торопиться.

Он стоял один, и это было непривычно, всегда кто-то да был рядом. В пещере ли, где уже давно жило его племя, или на охоте на больших мохнатых буйволов, быстроногих оленей с большими острыми рогами, дзеренов и косуль, маленьких антилоп кабарга, других обитателей невысоких кустарников карагана, темьяна и магонии. Они в изобилии росли в этих местах, и даже во время жертвоприношения жестоким богам, всегда кто-то был рядом. Кто-то из сородичей, чьё дыхание, запах, говорили вот мы здесь с тобой, защитим, если надо, а ты защити нас.

Но с недавних пор, все изменилось, сначала незаметно, а потом увереннее день ото дня, Умо, самый выделяемый им среди соплеменников за удачливую добычу на охоте — стал вождём. И если ему он раньше отдавал после себя самые сочные куски мяса животных, а также заготовленные женщинами, в периоды тепла и большой воды, сладкие коренья, орехи, горькие листья паслёна и миндаля и цветы чебушника, то теперь он терпеливо ждал подачки.

Теперь, когда он, Гур — стал простым членом племени, которое называли себя — Ури Ал, стучали себя при этом в грудь и скалили клыки, получал покрытые шерстью остатки жилистых ног и редко мягкие хрящи. В последнее время, которое считали по восходам солнца Е-Ра и фазам луны, уже несколько Ра шёл дождь, охота на беспокойного зверя была неудачна. Еду давали не всем, только мужчинам охотникам и жёнам нового вождя, кормившим грудью.

Умо помнил добро, хотя вполне мог бы и убить сонного камнем или дубинкой размозжить голову, так бывало, когда менялись вожди и не всегда справедливо ими становились самые сильные и удачливые охотники. Однако и он не мог — идти против жестоких законов племени, они были установлены тысячи Е-Ра, Лун до них.

Вчера на заходе солнца он показал рукой на него и поднял её вверх, что было — внимание, важно, затем резко провёл ею по горлу, что означало одно, завтра он должен покинуть племя и умереть. Всё племя это видело. Жена и двое его первенцев уже давно ушли в тёмный мир Лати, где племя Леу забрало их. Сыновья и дочери от других жён выросли и давно уже заботятся о себе сами. Предки и жизнь, научили его, не боятся смерти, многих застигла она на охоте, умирали и от болезней, а главное вечного голода и жажды в периоды засухи, или холода, когда наступало время обильных дождей. Страшные наводнения в этой части высоких холмов, гор и лесных долин были редки.

Но хотел он, даже ценой собственной жизни, одному, без племени все равно не выжить, а кто пытался, их обглоданные кости он сам находил, когда добывал с другими, мясо и кровь животных, в ближних окрестностях пещеры, хотел отомстить за Гелу. Её, первую и самую любимую жену, а также двух его малых детей, Большой Леу которого племя знало, как Белое Пятно, убил. Это было так много Лун назад, больше чем пальцев на руках и ногах у пятерых соплеменников.