Владимир Лизичев - Москва — Маньпупунёр. Том II

Все вещи, чьей-то заботливой рукой были разложены по ящикам, коробам и коробкам. В шкафу с покрытием металлик, висело, о чудо, её новое уже самое любимое синее платье. На прикроватной тумбе, лежали подарок — часики и, в кофре, тот самый гарнитур, что она надевала в «Кронос Сити Холл» ещё вчера. Позабыв обо всем, Настя бросилась на шею к дядюшке чисто по-детски со словами благодарности, тот покружил её и, поставив на ковёр, сказал — Ну, ну заслужила.

Я сейчас отъеду по делам, никому не открывай, если что звони. Пока я не разобрался, в офис не приходи, сами без тебя пару дней управимся. Деньги, я оставил на кухне, они на полке у холодильника, кстати имей в виду, он умный, сам заказывает продукты. Персоналка — Apple MacBook подключён, на столике за перегородкой. Словом разбирайся, обживайся, пока. И поцеловав её в лоб ушёл, сказав, что Ровер ему пока ещё нужен.

Настя ещё раз обошла все закоулочки, укромные места, своей новой такой классной квартиры и начала, перед тем как опробовать ванную, вспомнив о Реакторе, названивать ему (номерами мобильников они обменялись ещё на митинге, после его победы в конкурсе). Победителям должны доставаться лучшие женщины, так он тогда сказал, она была не против.

А в третий раз ей грубый мужской голос ответил, что никакого Реактора или Роберта тут и рядом не стояло, и попросил больше не звонить.

Расстроенная, а до того полная планов на завтра, взяла себя в руки. А был вариант — может и сегодня, холодильник забит, полезла в ванную, решив, что он как истинный рыцарь, должен сам её найти и спасти от меланхолии, включила музыку в наушниках от маленького красненького плеера Sony и залезла в воду, пропитанную морской солью и запахом елового лапника. Столько всего необычного произошло с ней за последние сутки, все хотелось осмыслить и рассудить.

Но, как известно, сосуд, наполненный до краёв надо эпизодически полностью сливать, иначе жидкость, в нем находящаяся испортится, даже вино превращается в уксус. Так и нервная система организма, должна сбрасывать, переполняющие её гекалитры эмоций, разного рода возбуждений, иначе стресс и болезни. Именно потому за периодами подъёма и радости приходят к нам успокоенная заторможенность и сонливость, как говорят иногда дети — воздух весь вышел. В ванной вместе с музыкой песни Трофима к ней не вышел, но тихо вошёл Сомн. Он считался второстепенным божеством у римлян. Матерью его была богиня ночи Никс, а отцом её брат Эребус.

Сон её был, как и все в этой отремонтированной квартире странным, Ей снилось, что в квартиру при помощи отмычки вошли трое вооружённых людей, двое остались у двери к лифтам. Те, что вошли, вели себя по хозяйски, осмотрев квартиру, её они почему-то не заметили ни в ванной, ни потом, когда она вышла из ванной и присела, наблюдая за происходящим, на край кожаного дивана. Тот из них, видимо старший сказал — Опять ничего, куда эта баба смылась? Но в хате недавно кто-то был, вода ещё горячая, может её предупредили? Она поняла, что разговор идёт о ней, видимо в связи с той дракой, что была несколько часов тому назад недалеко от кафе, что рядом с Гоголевским бульваром. Где её родной дядя — «одним махом семерых побивахом» и проснулась от того, небольшого всплеска и прикосновения к телу провода от наушника, упавшего в воду из уха.

Как бы в продолжение сна на кухне, как ей показалось, кто-то жалобным монотонным голосом читал молитвы. Долго лежала не в силах побороть страх, наконец, вылезла из воды, боясь, что именно в этот момент пока она вытирается, тот чтец зайдёт в ванную. Надела халат, шёлковый, подарок Валерия Викторовича и, вышла, будь, что будет. На кухне никого и голос пропал. Несколько раз заходила и вновь выходила из ванной, пока не догадалась, что звук идёт из плитки с множественными мелкими отверстиями воздуховода вентиляционной шахты. Молился мужчина, потом Настя догадалась, это шла толи запись, толи передача по кабельному каналу TV, либо кто-то зашёл на сайт Интернета. Разобрать было ничего нельзя, кроме — Господи Иисус Христос, но язык был русский.

Ничего не имея против посещения церквей, она и молилась часто, но по-своему, своими словами, лишь изредка дома и по Молитвослову читала тексты канонические православные.

Этот же полушёпот, полу-шум, её раздражал, постепенно, ей начало казаться, что слышит она беспрерывный звук везде, по всей квартире, включила телевизор, но только стоило звуку в передаче умолкнуть или стать тише, он тут же возникал.

Она надела наушники и около часа бродила по сайтам Рунета и всемирной сети. Попыталась найти в «Одноклассниках» и «В Контакте» если ни страничку, то хоть что-нибудь о Реакторе, но ничего не обнаружила, ведь кроме имени — Роберт и странного имени-прозвища ничего о нем не знала. Ей стало муторно на душе, сняла наушники и вновь этот речитатив непрерывной молитвы — читки. Открыла окно в надежде, что шум машин с улицы заглушит этот, сводящий с ума мужской ровный, без эмоций голос, но он стал только громче, как ей показалось, шёл из окна сверху.

Было уже темно и давно за полночь, когда она решила идти спать с больной головой и в расстроенных чувствах, решив, что утром попросит дядю помочь найти Роберта, она уже не собиралась никому отдавать Реактора. Кроме того, ей пришла в голову мысль, что можно приехать на то место в тоже время, вдруг он тоже догадается, он у неё умный.

Спряталась под плотную, чистую простынь (дома было тепло), от этого непрерывного чтения молитв и уснула.

Но, буквально через двадцать минут, её разбудила непрерывная трель нового звонка, от входной двери. Приняв его спросонья, за трель мобильника, она долго нажимала на все кнопки, пока не догадалась.

Когда это произошло, Анастасия злая, подошла к двери и спросила, не открывая той, что у лифта, — «Кто там?». В ответ раздались десятки звуков-голосов причитаний женского многоголосья. Единственно, что точно удалось разобрать — «Господи спаси и сохрани», и о том же молили Царицу небесную. Вспомнив, что слева от двери закреплён домофон на стене в прихожей, включила камеру и обомлела.

От самой закрытой двери в их межквартирный холл, у лифтов, до самых дверей на лестницу и далее в темноте со свечами в руках стояли старухи и пожилые женщины в тёмной одежде и в чёрных платках на голове. Все были строги лицами и усердно молились, во главе монахиня, с горящими, безумными глазами фанатички размашисто осеняла крестным знамением дверь в квартиры. Зрелище в черно-белом видео было жутким, 30—40 человек в колышущемся тусклом свете, казалось, что их лица то хмурились, то дьявольски страшно улыбались, губы шевелились.

Отражение этой толпы в стекле окна на улицу, что было строго напротив, создавало иллюзию того бесконечного её продолжения, которое обескуражило бедную девушку. Шёпот молитв то разрастался до громкого, то прерывался песнопениями тягостными и жалобными, но подхваченные десятками голосов они угнетали и тревожили.