Владимир Лизичев - Москва — Маньпупунёр. Том II

Несколько раз Гия, пыталась сама приручить красного убийцу, хватая головешки от кострища в пасть, но только обожглась, из чего сделала вывод, что тот дружит только с её вожаком. Она уже знала, что кормить красного надо большими ветками и даже пыталась сама их добывать, но человек делал это лучше. Ещё она любила смотреть на то, как красный зверь пожирает ветки, и они жалобно трещат в его пасти. Однажды ей посчастливилось загнать в угол, среди камней, неуклюжее животное с длинными иглами и человек смог его убить длинной палкой, оба конца которой он, до того дал обглодать красному.

Человек ободрал большим каменным когтем с него шкуру и сделал из неё при помощи острых косточек и тонких высохших жил себе самую простую обувку, отчего ноги его стали походить на ноги толстого однорогого гиганта. Теперь гиена могла с ним даже побегать наперегонки по выпавшей с неба белой массе снега, что покрыла за ночь все плато толстым слоем, в котором лапы тонули полностью и легко читались следы других зверей.

Шкурой сверху человек обзавёлся ещё в период дождей, связав несколько оленьих, от погибших животных найденных им на спуске с плато. Сначала он снял их, отделив от туловищ, тщательно очистил большим пучком тонких веточек от остатков сгнившего мяса животных, и несколько дней сушил на высоких ветках, чтобы не достала самка гиены и щенки. Затем несколько дней держал в каменной яме, поливая смесью воды и глины из большой лужи, что была неподалёку. Опять же чтобы гиены её не утащили, сверху накрыл яму крупными камнями и всё это время мочился в неё. И долго, долго мял руками, пока кожа не становилась мягкой. Вынимал и намазывал внутреннюю поверхность шкурок смесью слюны и жёваных толстых листьев брусники и аира, сушил и опять мочил. Потом Гур растирал высохшие кожи соком стеблей и жёлтыми кистями цветов донника, опять мочил и сушил на ветках у дымного костра. Потом, пока они не отвердели и не погрубели, долго мял и, при помощи нарезанных острым краем скола камня, тонких лент из мягкой кожи на брюхе животных, высушенных, и скрученных в длинные полосы, связал обрезанные шкуры. Небольшие отверстия в шкурах, он проделал при помощи шила, изготовленного из малой косточки кабарги. А чтобы они не рвались, края отверстий прижёг с обеих сторон угольком. Скатывал ленточки в шнурки, натерев до того их жиром, и этими кожаными верёвками соединил большие куски шкур между собой. Поскольку шкур было целых три, получился такой тёплый и свободный наряд, в котором он и ходил теперь, лишь изредка снимая, чтобы вытряхнуть мелких кровососов и клещей.

Таким же макаром Гур изготовил некое подобие шапки, хотя внешне изделие более походило на перевёрнутый конус пожарного ведра, или колпак куклуксклановца. Стянутый сверху, внизу колпак опирался на спину и грудь, в нем были прорези для глаз и рта. Зимой он хорошо защищал от ветра и мороза. Жизнь постепенно налаживалась.

Так прошло ещё четыре месяца, наступило первое потепление, щенята подросли и уже понемногу, более крупный Гил, стал сопровождать мать в охотничьих выходах. Характер гиены испортился, у молодой суки началась течка, и она все чаще уходила далеко от пещеры. Гита же предпочитала греться на весеннем солнышке, охраняя их прибежище.

И однажды по её настороженному хихиканью и смеху (так звучит лай гиены) Гур понял, что рядом поджидает опасность. Спрятавшись за валунами, он вскоре увидел как со стороны высоких каменных пальцев — злых духов, торчащих из земли на другом краю плато, показались три фигуры людей. Было ещё не разглядеть кто это, но одна фигурка была явно ниже двух других — это был ребёнок, отсюда Гур сделал вывод что, скорее всего одна другая — женщина. Он, крадучись забрался в пещеру и стал ждать, вооружившись копьём и деревянным ножом с лезвием из камня, изготовленным им не так давно из найденного прозрачного куска слезы Е-Ра прилетевшей с неба. Гита, вслед за вожаком тоже ушла в пещеру и спряталась за спину охотника.

Отношения между племенами, особенно когда одно из них искало новый район для пропитания, были разными, вплоть до каннибализма, которого тогда особо и не стеснялись. Убить человека было иногда гораздо легче, чем оленя или лань, причём этим отличались не только особи мужского пола, но и женщины.

Эпоха патриархата, тем и отличалась от матриархата, что вожди и мужчины были менее жестоки к особям одного с ними вида, чем крайне ожесточённые женщины. Даже в наши дни драка между дамами идёт, что называется до последнего. Может от этого, может по причине вообще развития этики норм существования, или ещё какой другой но, во времена доминирования сильного пола кровавых разборок между племенами стало меньше. И все же, как правило, от таких встреч обе стороны ничего хорошего не ждали. Не заметить следы человека и гиены с выводком было просто невозможно, запах костра был слышен также издалека, зимой и весной это могло означать только одно, где-то рядом стоянка людей.

Но вот троица приблизилась, и стало различимо — это две женщины и ребёнок возрастом 5—6 пальцев или периодов смены тёплого и холодного Е-Ра. Были они ростом ниже, и кожа их была светлее, чем у соплеменников Гура. На лицах заметно меньше растительности и волосяной покров светлее. Их шкуры были изготовлены не так, как это делали женщины племени Ури Ала. У этих завязки нательных шкур из кожаных лент были спереди, а не сбоку, это было сложнее, но и гораздо удобнее. Кроме того кожа обувки на ногах стянута не сзади, а спереди и загнута вверх, а сбоку крепится до верха икр ремешками кожи крест-накрест.

Гур вышел из пещеры и приложил ладонь к груди, давая тем знать, что не имеет злых намерений. Женщины остановились и о чем-то заговорили на непонятном языке, мальчишка спрятался за спинами их и вдруг стал теребить обоих, показывая в сторону, откуда они пришли. Это ещё далеко, но мчалась гигантскими прыжками Гия. Испуганно вскрикнув, обе подбежали к Гуру, прихватив малого, как раз вовремя, подбежала и гиена, ощерив клыки и высунув язык, с которого на землю капала слюна. Она готовилась атаковать, но ей мешал её вожак — человек. Его добыча.

Он не только запретил ей тронуть пришлых, но и провёл в пещеру, развёл огонь и даже поделился с ними куском мяса, который вялился на солнце на высокой палке с привязанной поперечиной. Гия сначала обиделась, потом приревновала к этим чужакам, одной с человеком стаи, и даже ночевать ушла куда-то прочь из пещеры. А щенки уже вовсю играли с мальчишкой, позволяя трепать себя за длинные широкие, стоящие торчком уши и дёргать за хвосты. Только на третий день гиена смирилась с новым пополнением их жилища. Мальчишку звали Яр, из женщин ту, что моложе Уше, ту, что старше Сиу.