Владимир Лизичев - Москва — Маньпупунёр. Том II

Гур стоял как раз на краю этой воронки и смотрел направо, где росли невысокие деревца, на них женщины Ури Ала обычно собирали плоды кислые и крепкие, как камни. Некоторое время он сидел на покатом камне, их было немало, рядом с тропой, которую протоптали животные, опускаясь к воде. Ещё не решил, куда идти дальше, когда подул ветерок, и у самого края горизонта не поползла в его сторону тёмная туча, видимо Гур все же чем-то прогневал страшного Мола и тот начал свою охоту за одиноким изгнанником.

Сорвав, несколько молодых листиков, с брусничного кустика, он тщательно разжевал их и потом вместе со слюной приложил к ране на левом плече и к глубоким царапинам на ногах, спустя тень от стопы бегущего по небу Е-Ра, боль утихла. Но это только на время. Если бы он был там внизу, то заботливые соплеменницы давно бы прижгли кровоточащие раны, наложили повязки, пропитанные чёрной водой, приготовили целебный отвар.

Небо уже на половину закрыли грозовые тучи, светило то исчезало за ними, то все реже и реже прорывалось через заслоны сердитого Мола. Вдали холмы покрыла стена серого дождя. А ветер усилился и стал холодным, старого охотника трясло, толи от этого ветра, толи от полученных ран, толи от страха перед близкими стрелами безжалостного бога, который мог на несколько Лун побороть даже самого Е-Ра.

Надо было срочно найти на время укрытие от дождя, который вот-вот доберётся и сюда. Ничего не оставалось, как взглянув ещё раз на свой мир, пойти дальше навстречу новому, неизведанному.

Прошёл он довольно далеко, между густыми кустами неизвестного ему ещё вида с маленькими плодами, горькими на вкус и липкими, смолистыми, и большими валунами, обглоданными временем. На земле вокруг них, в изобилии лежали куски, отпавшие за сотни и тысячи лет, что их точили вода и засухи, тепло и холод, ветры и просто старость, ибо и камни стареют, только очень медленно. Бывший вождь подумал, что из этих осколков поучатся отличные ножи и наконечники для копий.

Гур добрался до высокой скалы, где заметил, не так уж и высоко, небольшое отверстие в каменных пластах. Куда можно было подняться, спрятаться и если повезёт, даже прилечь. Силы покидали его. Все же он обрезал одним из острых сколов камня, принесённого им с того места, где он отведал тёплых ещё и нежных внутренностей Леу, и надломил несколько пушистых веток кустарника, чтобы положить их там на землю.

Набрал полную горсть земли и, присыпав раны, поднялся к месту своего будущего укрытия. Внутри оказалось даже просторно, запросто могло уместиться несколько человек. Видимо здесь когда-то обитал крупный зверь, в пещере сохранился его запах и остатки бурых волос. Сюда же он приносил свою добычу, повсюду валялись остатки костей и засохшие куски шкур убитых хищником животных. Гур боялся змей, они обитали вместе с мелкими грызунами в таких пещерах в ожидании своей добычи и неожиданно нападали, поэтому пошерудил, обломком своего копья по всем тёмным углам и, не услышав шипения, наконец, прилёг в небольшом углублении на те ветки, что принёс. Мясо в листах подорожника положил рядом с собой. Сильный дождь уже вовсю барабанил по земле, ему второй раз в этот день повезло.

То был не обычный ливень. Разверзлись хляби небесные. За те 4 дня, что Гур метался в бреду, а его покрытое шрамами тело боролось за жизнь старого охотника, дождь залил всю землю. На том месте, где он ещё в молодую луну играл с детьми племени в самую весёлую игру, когда он прятался, а молодняк с визгом его искал и гонялся за бывшим вождём в пещере, на том месте образовалось новое озеро, поглотив своими водами и ту пещеру и людей, что его изгнали. Молодой вождь Умо, боясь голубых стрел Мола, летевших на землю одна за другой, не увёл людей из пещеры, а потом стало поздно, потоки воды с верхнего плато устремились вниз, сметая на своём пути камни в несколько тонн, кусты вместе с корнями, животных и людей.

Все эти дни и ночи раненного Гура то бросало в жар, то колотило от холода. Он кричал во сне и призывал соплеменников не бояться, ведь Леу он убил. Однажды к нему пришла Гела, но она почему-то не велела ему идти за ней в долину, поросшую высокой сочной травой, где паслось большое стадо антилоп, а показала рукой в другую сторону, где горел высоким пламенем огонь, разожжённый одной из стрел громовержца, разгневанного на людей и их защитника Е-Ра. Потом он видел, как плакала Ба-ба и её каменные слезы катились с горы вниз, превращаясь в огненные шары, бьющие снопами искр во все стороны при спуске.

Какое-то время в полузабытьи, он ощущал себя и чувствовал, что к нему скрюченному калачиком прижимается кто-то очень горячий, как его мать Сул, в раннем детстве, которая всегда самый жирный кусочек мяса отдавала ему и только потом ела сама. Так она согревала в холодные дни и ночи его и младшую сестру, умершую вскоре ещё ребёнком.

Почти половина детей племени не доживала до срока, когда их впервые брали на охоту, а девочек на сбор плодов и кореньев, и разрешали забирать себе малую часть добычи. Сам Гур отсчитывал 23 смены периодов тёплого и холодного Е-Ра или чуть больше, по календарю смен лунных фаз, так говорил Учи. Соплеменники, да и он сам так думал, считали его глубоким стариком, которому давно пора искать новое племя в тёмном мире Лати.

Вечером 5 дня он очнулся от того, что страшно хотел пить. Во всем теле ощущалась слабость. Повернувшись, он едва не вскрикнул, в слабо освящённой пещере, рядом с ним лежали на мягких ветках два спящих слепых ещё кутёнка, бурого цвета с тёмными пятнами, недавно родившихся, судя по большим ещё слепым глазам тёмно-фиолетового цвета. В двух шагах, готовая прыгнуть скалила огромные клыки, их мамаша жёлто-бурая полосами гиена. Стараясь не двигаться, даже не дышать Гур замер, понимая, что шансов у него нет. Один укус этих резцов мог убить молодого леу, а стае гиен уступали тропу все, за исключением того быстрого и бесстрашного животного с большим рогом. Остальные хищники даже бросали добычу, так как свора налетала сразу со всех сторон, безжалостная и терпеливая, могла долгие тени Е-Ра гнать жертву, не уставая. Гиена прикрыла пасть и, успокоившись, улеглась на пол пещеры не переставая смотреть на старого охотника. Шерсть на загривке до того стоявшая дыбом улеглась. От неё шёл острый неприятный запах. Потом она даже отвернула рыло, в знак того, что не собирается нападать тотчас. Спустя ещё какое-то время она подползла к щенкам, куда делись остальные особи её стаи, Гур догадался уже ночью. Она позволила ему выползти из пещеры, готовая, атаковать при любом быстром движении. Недостатка в воде не было, и искать её было не обязательно. На пару метров ниже стояло море воды, в лунном свете это огромное, сколько хватало глаз до края земли, чёрное, похожее на масло зеркало слегка колыхалось. Ещё с плато, так и не подтопленного узкой косой полосы земли, стекали последние потоки не принятой грунтом воды. Но все успокоилось.