Владимир Лизичев - Москва — Маньпупунёр. Том I

В зеленоватом свете высокой лампы, длинные тени при вспышках молнии, прятались и опять появлялись, словно играя в пятнашки, бегали по палате.

Около двенадцати (вахта нечисти), как бы в награду за смелость и понесённые муки к Александру Алексеевичу пришёл вещий сон, какие бывают редко, но остаются в памяти, надолго потом овладевают сознанием, будоражат его. Именно после таких снов и появляются завершённые таблицы периодических элементов или другие, какие светоскопы.

Бывали они у Серова такие провидческие, нерядовые сны и раньше, но столь чистого, светлого, радостного — никогда. А пришли к нему гости из далёкого будущего, но по порядку.

Слушатели в очередь.

Не было никаких прелюдий, сразу из небытия и черноты в ласковый солнечный мир, хотя как раз солнца-то видно нигде и не было. Воздух чистый, кристальный, духмяный, был пронизан им насквозь, свет его, приятный для глаз, не слепящий совершенно, но золотистый яркий отражался от морской глади и от белых стен непонятного сооружения.

Более всего оно походило на бассейн с высокими вертикальными колоннами квадратного сечения стороной около полуметра. Левая часть его коробки, шириной полтора метра, и выступающей из воды на тридцать-сорок сантиметров, уходила в море. Туда, где царил полный штиль, другая часть упиралась в перегородку, за которой тоже шла морская вода, заключённая в очередную прямоугольную коробку длинной около тридцати метров. Но она уже ограничена в торце сплошной вертикальной стеной и плоской белой крышей.

Шума прибоя или просто волн слышно не было, хотя судя по всему, сооружение целиком находилось в море. Как уже отмечалось, свет лился ниоткуда, небо все было одного ровного нежно-голубого цвета.

Прозрачная морская вода сочного синего цвета почти не колыхалась, но на её поверхности играли солнечные зайчики — стихиалии. Они светощебетали и смеялись, радуясь, и носясь друг за другом, как дети малые на некотором возвышении от воды, в пяток сантиметров. Даже ветерка не ощущалось совершенно, жарко, однако, не было.

В отдалении справа, почти у перемычки стояла девушка в белой блузке и такой же белой короткой юбке, похожие на костюм теннисистки и приветствовала его взмахом руки. Не сразу, но Саша узнал в ней дочь. Удивления от того факта, что в реальности у него детей ещё не было, почему-то не возникло, и вообще покой растворился в нем и торжествовал.

Откликнувшись на призыв, он едва успел подумать о том, чтобы пойти навстречу, но дорожка, на которой он стоял, поехала. Вернее дорожка — каменное обрамление воды, по виду похожая чем-то на неполированный мрамор даже не шелохнулась, двигался он, как, оставалось загадкой.

Несколько удивлённый происходящим Саша взял ладошки дочери в свои руки и улыбнулся. Дочери было лет тридцать на вид, и она была красива. Кудряшки рыжих волос горели на солнце.

Все молча — «Как тебе здесь?» сразу же за тем пришло понимание того, что они сейчас в будущем. Вслед, мгновенно и торопливо — «Какое оно? Главное?»

Лучезарная, почти детская улыбка дочи сменилась на мудрую улыбку Мадонны с младенцем Боттичелли.

Это уже потом пришло — надо было спросить о том, как её зовут и о многом другом, но все было так, как было. Где-то в отдалённых уголках, нейроны там, что ли другие? Появлялась мыслишка о том, что то и не дочь вовсе была, а эманация существ из будущего, потомков человека разумного.

Не ответив сразу на вопрос, позвала его за собой, подойдя к одному из вертикальных столбов, вставила, непонятно как появившейся в руке кривой стержень в образовавшееся, при приближении треугольное отверстие глубиной пару сантиметров. Повернула ключ, сбоку отскочила небольшая пластина, на которой стоял высокий прозрачный стакан с водой и пузырьками внутри. Точно в центре стакана спустя секунду появилась вращающаяся ягода, похожая на вишню. Ещё спустя мгновение, из центра ягоды во все стороны пробились острые лучи белого цвета, затем превратившиеся в кристаллы льда и уже из них видимые сквозь стекло полетели синие и золотистые мелкие искры, вода зашипела. Из вишенки брызнули строго по центру стакана струйки сиропа, разрезали воду на две части.

Протянула напиток, все молча. На вкус он был приятным и не острым.

В голове отчётливо сформировался ответ — «Мы научились структурировать пространство. Все что ты видишь, создано разумом». Немо въехал — «Люди как боги? Они стали богами?»

Кивок.

«Едино, что наверху, что внизу».

Поворот головы и все изменилось.

Человеку, не испорченному изысками смеси модернизма и начертательной геометрии, а тем паче трезвому, даже отдалённо трудно представить, тем более описать этот мир. Всё равно, что темнокожего аборигена заморского племени Мамбу-Ямбу, попросить подробно описать технологическую суть подмосковного синхрофазотрона в Дубне.

Разве что попытаться донести непостижимое изменение-перетекание и схлопывание пространственно-плоскостных матриц и бесконечный ряд разного диаметра гибких труб — шлангов, шаров, переплетённых хаотично и вне какой-либо видимой системы.

Полупрозрачные трубы — сосуды жили сами по себе, изредка в местах пересечений, утолщений и узостей, между ними возникало подобное перемигиванию изменение цвета и активности внутренних течений, вихрей, пульсаций. Кишки-трубы имели бледно-розовый цвет с отливами желтизны. В пространственно-временных формах между трубами и шарами плавно текли струи не то газа, не то сгустков энергии.

Понять, толи это были квантовые модели или живые организмы, толи транспортные артерии, толи сложный биомеханизм никак не удавалось. Пояснений, подсказок не было, на то и сон. Единственной зацепкой было то, что это не был большой космос, ибо фотоны распространяются в плоскостях. Хотя, если очень большой космос из сотен кластеров, живущих по своим, иным Законам, почему нет?!

Может быть, сплетение восьми или всех 11 мировых плоскостей? Нечто, похожее на D-браны.

Показ чередование последующих десяти — пятнадцати картин мироздания слились в сплошной поток, в котором сознание тонуло и уже не сопротивлялось беспомощности постичь суть явленного. Все смешалось и в очередной раз исчезло.

Обычно, некое понимание того увиденного, что было в этих как бы снах, приходило к Серову — Немо позже. Да и то, если это происходило то, после долгих раздумий и прикидок, из которых рождались на первый взгляд абсурдные гипотезы, а уже потом из них математические модели и физические коты Шрёдингера.

Гигантская тёмная металлическая птица летела в бездонных парсеках космоса в абсолютной же тишине. Была она километров 120—150 в длину, причём почти половину её составлял перистый широкий хвост.