Владимир Лизичев - Москва — Маньпупунёр. Том I

О том, что срочно надобно позвонить, спрятать жену и детей директора он и не подумал. Другие заботы и мотивы двигали его «благородным» поступком, совершенно иного свойства. Не только Бог слышал искренние молитвы во спасение. Борьба шла с переменным успехом, за каждого. Лишних «камней» в этой большой (не путать с полем 19х19) игре не было. Белые «камни» были ещё как сильны. Помните — «Ты — Пётр, и на сем камне Я создам Церковь Мою».

Всего несколько человек на всем белом свете? Не задумывались, почему белом, а не зелёном свете, например? С голубым, все ясно. Наверное, потому что белый он — сумма всех семи цветов.

Всего несколько человек знали в полном объёме, что при строительстве первого, бывшего тогда ещё Аквапарка от потаённого входа в подвале комплекса, среди моторов и труб водоснабжения была смонтирована дверь не дверь, узкий, прикрытый люком лаз. Он вёл в небольшую комнатку. Далее, шла металлическая винтовая лестница (какие, обычно бывают в бомбоубежищах). Та вела глубоко вниз, на двадцать метров, и приводила в естественную пещеру, карстового типа, образовавшуюся с самых древних времён.

Может, и людей как таковых тогда ещё не было. Из пещеры размерами девять на семь метров, вглубь, вели несколько узких проходов.

Постепенно из тех, «чужих», кто проектировал, строил, рыл и монтировал хитроумные входы в подземелье, знали о нем, странным образом почти никого не стало. Один погиб на переходе, другой уехал и с концами, третий по пьяне, замёрз, двое болели сердцем, кто-то прыгнул с девятиэтажки, все вроде бы в разное время и по разным, что называется углам, никто даже не засуетился. Конечно, убрали не всех, но в первую очередь тех, кто мог претендовать на возможность сложить «мозаику» известных ему фактов и слухов.

Один из туннелей глубоко нырял и достигал Южного Бутова, где тоже в неприметной котельной существовал выход наружу со сложным 48-значным электронным кодом.

Вёл этот туннель, построенный путём соединения естественным образом, образовавшихся пустот под воздействием подземных вод, позже ушедших, участков и рукотворных перемычек, разных тупиков и лабиринтов, до самого Подольска и далее.

Второй ход-туннель, через полкилометра выводил к другой карстовой пещере, побольше, метров около двадцати пяти в длину, четырнадцати-пятнадцати в ширину и около десятка в высоту, продолжался и далее, в неизвестность. Если в туннелях было трудно дышать, то в большой пещере, благодаря циркуляции воздуха, возникающей непонятно откуда, было свежо.

Впрочем, по толстому кабелю, и двум трубам, проложенным по стенке туннеля, к моторам и электрогенератору, электрическому распределительному щиту в специальной нише и ещё куда-то, по настенным светильникам внутри, естественным образом возникшего помещения, можно было догадаться. Здесь кто-то предполагал находиться, если и не в комфортных, то уж во всяком случае, вполне приемлемых условиях.

Для полноты картины добавлю, что кроме нескольких сталактитов и сталагмитов, в пещере находились двенадцать одинаковых ниш, вырубленных в стенах, по обе стороны от входа, так, что в них могли свободно присесть на камне трое — четверо человек, более полутора десятков столов со стульями.

В дальнем от входа конце её — очень глубокая, ровными краями яма, диаметром более трёх метров. Там же в самом конце, на выходе несколько тупиковых ответвлений до десятка метров длиной, используемых для разного назначения.

В целом пройти по этим подземным маршрутам высокому человеку даже пару сотен метров все время, согнувшись в три погибели, было не просто. Дальше километра-двух смогли бы лишь люди подготовленные, экипированные и обязательно знающие хорошо кроки маршрутов. По пути, не единожды, встретились бы им кости каких-то людей, случайно, с «земли» (то есть, через провалы грунта) попавших в туннели-лабиринты или другим каким путём, и нашедших там страшную смерть свою.

Какая-то воинская часть, расквартированная над одним из туннелей с участием любопытных солдат срочников, обнаружила один из таких земляных лазов, с помощью офицеров-энтузиастов и приборов попыталась исследовать один небольшой участок, находившийся неглубоко от поверхности земли, но наступили зима, летом лаз засыпали, от греха, подальше. В народе, особенно в той его части, что проживала за Кольцевой дорогой, в частных деревянных домах, известно — старожилы, ходили всякие байки про сталинские метрополитены и подземные аэродромы, но точно никто ничего не знал.

Знали, и то далеко не все, сталинские чекисты. Только те из них, кто был напрямую к этим ужасам причастен, что в том, присыпанном овражке захоронены, послойно не одна сотня, а может и тысяча трупов врагов народа, предателей Родины и шпионов, троцкистско-зиновьевцев, вредителей, и самых мерзавцев, лично готовивших покушение на тов. Сталина.

Свято верили, так ведь сам Солженицын, признался, что неизвестно кем бы он стал, если не тот арест, и срок за «непозволительные разговорчики» (толи за «Петрушку», толи за письма Виткевичу?), изменивший жизнь на — до, и после.

От автора:

Однако к тому, по молодости и любопытству частенько сиживал я в беседке нашего большого дома на Люсиновской улице, слушая такое о войне от ветеранов, под сигаретку, или презентуемую им бутылку Жигулёвского, чего нигде не услышишь, не прочтёшь. Чешское пиво, можно было лишь изредка купить, если доставалось в кинотеатре Авангард.

Так вот, они часто спорили, и уже тогда, в конце 60-тых, один сосед артиллерист (на Девятое Мая, на кителе три разноцветных нашивки за ранения), как-то выдал про неизвестного нам пацанам, какого-то обсуждаемого ими меж собой горячо, писателя-фронтовика Солженицына.

Меня что гложет, срок-то комбатр отхватил вроде в феврале 1945 г. уже накануне Победы, а значит, неизбежной амнистии, подальше от передовой! Много позже, уже прочитав «Один день Ивана Денисовича», вспомнил я тот разговор ветеранов, и наряду с уважением к писателю и гражданину появилось у меня сперва, лишь ощущение, а позже и уверенность, верить всему, им написанному не смогу. Но как говорится — Не суди, да не судим, будешь.

На это правда, у каждого своя. Пишу как есть, не умаляя масштаба личности Солженицына, как писателя. Думаю, читателю будет интересно ознакомиться в этой связи с выдержками из следующей статьи:

«О правдивости данных книги „Архипелаг ГУЛАГ“ Александра Солженицына»

В конце 1973 года Александр Солженицын издал первый том своей книги «Архипелаг ГУЛАГ», в который он рассказывал о репрессиях в СССР с начала его основания вплоть до 1956 года. Солженицын не просто писал о том, как тяжело жилось жертвам репрессий в лагерях, но и приводил множество цифр. В 41-м, на момент начала войны, как пишет Солженицын, у нас были 15-миллионные лагеря. Точной статистики Солженицын не имел, поэтому цифры брал с потолка, на основе устных свидетельств.