Роберт Хайнлайн - Кот, который ходил сквозь стены

Я крепко взял Гвен за локоть:

— Что ж, все честно. Если он вдруг появится, дайте нам знать, хорошо? Номер «Л».

Администратор посмотрел на Гвен:

— Номер «КК» вам не нужен?

— Нет.

Он переключился на меня:

— Вы заплатили за номер «Л» в расчете на одного. За двоих мы берем больше.

Внезапно я почувствовал, что сыт по горло всей этой хренью, попытками командовать мной, окружающим меня идиотизмом.

— Попробуйте взять с меня хоть крону — я уволоку вас на Дно и откручу вам башку! Идем, дорогая.

Все еще злясь, я пропустил Гвен в номер и запер дверь.

— Гвен, пора убираться с Луны. Здесь все изменилось. К худшему.

— И куда ты хочешь отправиться, Ричард?

Судя по ее виду и голосу, Гвен была сильно расстроена.

— Гм… я предпочел бы вообще эмигрировать из Системы — на Ботани-Бэй, Проксиму или что-нибудь вроде этого, будь я моложе и с двумя ногами, — вздохнул я. — Порой я чувствую себя как ребенок, потерявший мать.

— Дорогой…

— Да, милая?

— У тебя есть я. И я хочу стать тебе матерью. Я пойду за тобой куда угодно, хоть на край Галактики. Но мне пока не хочется покидать Луна-Сити… если, конечно, ты согласишься. Можно поискать другое пристанище. Но вдруг ребе Эзра прав и мы ничего не найдем? Может быть, мы сможем потерпеть этого угрюмого клерка до понедельника? А тогда что-нибудь обязательно отыщется.

Я сосредоточился, пытаясь унять сердцебиение:

— Да, Гвен. Если не найдем ничего подходящего, можем перебраться в другое место после выходных, когда храмовники разъедутся. Мне плевать на этого придурка за стойкой, если к понедельнику у нас будет подходящее помещение.

— Да, сэр. Можно рассказать, почему я пока не хочу покидать Луна-Сити?

— Гм… Конечно. Да и мне стоит на время прекратить разъезды. Кое-что написать, заработать денег — я сильно поиздержался за эту неделю…

— Ричард, я устала это повторять. О деньгах можешь не беспокоиться.

— Гвен, о деньгах всегда стоит беспокоиться. Я не собираюсь тратить твои сбережения. Можешь считать, что я мачо, но я намерен тебя содержать.

— Да, Ричард. Спасибо. Но тебя никто не торопит. Я могу раздобыть столько денег, сколько нужно. И быстро.

— Вот как? Смелое заявление.

— Таким оно и задумывалось, сэр. Ричард, я перестала тебе лгать. Пришла пора для новой порции правды.

Я отмахнулся от нее обеими руками:

— Гвен, я ведь ясно сказал: меня не волнует, какую чушь ты мне наговорила, сколько тебе лет, кем ты была. Начнем все с нуля — только ты и я.

— Ричард, перестань обращаться со мной как с ребенком!

— Гвен, я вовсе не отношусь к тебе как к ребенку. Я всего лишь говорю, что принимаю тебя такой, какая ты есть. Сегодня. Сейчас. Твое прошлое касается только тебя.

Она печально посмотрела на меня:

— Любимый, ты не веришь, что я — Хейзел Стоун?

Пора соврать! Но от лжи нет толку, если в нее не верят (конечно, есть ложь, в которую и не должны верить, — но не в этом случае). Настало время танцев с опахалами.

— Милая, я хочу сказать, что мне все равно, кто ты — Хейзел Стоун, Сэди Липшиц или Покахонтас. Ты — моя любимая жена. И не будем омрачать этот блистательный факт несущественными деталями.

— Ричард, Ричард! Послушай меня. Дай мне сказать. — Она вздохнула. — Иначе…

— Иначе что?

— Ты ведь отлично знаешь — сам использовал это «иначе» против меня. Если не станешь слушать, мне придется вернуться и доложить о провале миссии.

— Куда вернуться? Кому доложить? Какой миссии?

— Если не станешь слушать, это не важно.

— Ты же сама просила не отпускать тебя!

— Я вовсе не собираюсь тебя бросать — быстро сделаю кое-что и вернусь. Если хочешь, можешь составить мне компанию, я буду только рада! Но мне нужно доложить о своем провале и подать в отставку… а потом я могу отправиться с тобой хоть на край Вселенной. Но я должна именно подать в отставку, а не дезертировать. Ты солдат, ты должен понимать.

— Ты — солдат?

— Не совсем. Агент.

— Гм… agente provocateuse? [56] Агент-провокаторша (фр.) .

— Ну… вроде того, — криво усмехнулась она. — Скорее, наверное, agente amoureuse [57] Агент-любовница (фр.) . . Правда, мне не говорили, что я должна в тебя влюбиться — только выйти за тебя замуж. Но я действительно в тебя влюбилась, Ричард, и, возможно, это угробило мою карьеру агента. Я должна доложить о провале. Ты со мной? Пожалуйста!

С каждой минутой я понимал все меньше.

— Гвен, с каждой минутой я понимаю все меньше.

— Тогда почему ты не даешь мне все объяснить?

— Гм… Гвен, это невозможно объяснить. Ты утверждаешь, будто ты — Хейзел Стоун.

— Так и есть.

— Черт побери, я умею считать. Хейзел Стоун, если она все еще жива, давно перешагнула столетний рубеж.

— Совершенно верно. Мне далеко за сто, — улыбнулась она. — Так что я совратила младенца, дорогой.

— Ради всего святого! Послушай, дорогая, последние пять ночей я провел с тобой в постели. Ты удивительно горяча для старой кошелки!

— Спасибо, дорогой, — усмехнулась она. — Этим я обязана овощной смеси Лидии Пинкхэм [58] Лидия Пинкхэм (1819–1883) — американская предпринимательница, создавшая популярное в свое время средство под названием «женский тоник». .

— Правда? Патентованная панацея убрала кальций из твоих суставов, вернув его обратно в кости, разгладила морщины на лице, восстановила гормональный баланс и прочистила артерии? Закажи мне целую бочку, а то я что-то прихожу в упадок.

— Миссис Пинкхэм пользовалась помощью опытных специалистов, дорогой. Ричард, если ты позволишь мне доказать это посредством отпечатка пальца на Декларации Независимости, твоему разуму откроется правда, пусть и весьма странная. Жаль, я не могу предложить тебе идентификацию по образцу сетчатки… но тогда мою сетчатку не фотографировали. Но есть отпечаток пальца. И группа крови.

Я ощутил легкую панику — как поступит Гвен, когда ее фантазии рассыплются в прах? И тут я кое-что вспомнил.

— Гвен, Гретхен что-то говорила о Хейзел Стоун.

— Да, говорила. Гретхен — моя праправнучка, Ричард. Я вышла замуж за Слима Лемке из банды Стоунов, когда мне исполнилось четырнадцать, и в день земного равноденствия две тысячи семьдесят восьмого года родила своего первенца, мальчика, которого назвала Роджером, в честь моего отца. В две тысячи восьмидесятом родилась моя первая дочь…

— Погоди. Ты говорила, что, когда я командовал спасательной операцией, твоя старшая дочь училась в университете имени Персиваля Лоуэлла.

— Это все из тех трех коробов вранья, Ричард. На самом деле там училась моя внучка. Так что я все равно тебе за это благодарна. Но мне пришлось подправить детали, чтобы соответствовать видимому возрасту. Первую мою дочь назвали Ингрид, в честь матери Слима… а Ингрид Хендерсон назвали в честь ее бабушки и моей дочери, Ингрид Стоун. Ричард, ты не мог догадаться, как мне было тяжело тогда, в «Высохших костях»: впервые встретить пятерых кровных родственников — и не иметь возможности в этом признаться.