Роберт Хайнлайн - Кот, который ходил сквозь стены

— Мы поступаем так, чтобы не возник черный рынок, — подтвердил Галахад. — Я мог бы показать вам планеты, где он есть, и поиск подходящей печени влечет за собой убийство донора, — но здесь такого нет. Правило ввел сам Лазарус больше ста лет назад. Мы покупаем и продаем все остальное… но не торгуем людьми и их частями, — улыбнулся он. — Есть и другая причина, по которой вам не стоит волноваться. Вы не могли ничего решать, когда наша команда пришила к вашей культе эту ногу, и все об этом знают. Но все также знают, что вы теперь не сможете от нее избавиться… если только не оттяпаете ее своим складным ножом. Я не стану отрезать ее, и ни один хирург на Терциусе не сделает этого. Профессиональные нормы и этика. Но если все же решите сделать это сами, — добавил он, — пожалуйста, пригласите меня: хочу посмотреть.

Лицо его оставалось совершенно серьезным. Морин взглянула на него с укоризной. Я так и не понял, шутит он или нет.

И все же разрядка напряженности сильно изменила планы Хейзел. Лазарус был прав, утверждая, что лишь воплощал в жизнь составленный ранее план. Но в то время приняли и другое решение: реализовывать план будет Хейзел, а не Лазарус.

Хейзел вполне могла с этим справиться, в отличие от Лазаруса. Лазарус никогда не сумел бы меня убедить — я считал все это попросту смешным. В то же время, если Хейзел действительно чего-то от меня хочет, отделаться от нее настолько же легко, насколько, например, Джинксу Хендерсону легко отказать в чем-нибудь своей дочери Гретхен.

Но Лазарус не мог этого понять.

Думаю, все оттого, что он непременно хочет быть самой большой лягушкой в любом пруду. Он хочет быть женихом на каждой свадьбе, покойником на каждых похоронах… притворяясь, будто полностью лишен амбиций — босоногий деревенский парень с соломой в волосах и навозом между пальцами ног.

Если вам кажется, что я не питаю к Лазарусу Лонгу особого расположения, не стану с этим спорить.

План выглядел примерно так, как описывал Лазарус. Хейзел рассчитывала, что я присоединюсь к ней в Корпусе времени, и запланировала для меня курс омоложения — биологического, до восемнадцатилетнего возраста, и косметического, на мой выбор. За это время я должен был освоить галакт, изучить историю мультиверсума — по крайней мере, для нескольких временных линий, — а после омоложения заново пройти военную подготовку по разным направлениям, пока не превращусь в ходячего ангела смерти, с оружием или без него.

А когда Хейзел решит, что я полностью готов, мы приняли бы участие в миссии «Адам Селен», части операции «Властелин Галактики».

И если бы мы остались живы, то могли бы уйти из Корпуса и доживать свои дни, получая щедрую пенсию, на любой планете по нашему выбору, сытые и счастливые.

Или могли бы остаться в Корпусе, продлевать контракт каждые пятьдесят лет, каждый раз проходить омоложение и в конце концов — кто знает? — стать Повелителями времени. Предполагалось, что это величайшая награда — намного забавнее маленьких котят, намного увлекательнее американских горок и намного приятнее любви в семнадцать лет.

И мы навсегда останемся вместе, живые или мертвые, — пока один из нас не отправится ждать другого в конце того самого туннеля.

Но план провалился из-за вмешательства Лазаруса, который пытался выкручивать мне руку (или ногу?), заставляя дать свое согласие.

Моя любимая хотела подойти к делу не спеша — пожить со мной на Терциусе (райское место!), заинтересовать меня историей мультиверсума и теорией путешествий во времени и так далее. Не давить на меня, требуя заключить контракт, а играть на том, что она, Гретхен, Эзра и остальные (например, дядя Джок) уже служат в Корпусе… пока я сам не попрошу разрешения вступить в него.

Стоимость новой ноги не беспокоила бы меня, если бы: а) у Хейзел было время убедить меня в том, что расходы будут покрыты за счет моего активного участия в миссии «Адам Селен» и нога тем самым будет оплачена (истинная правда, и Лазарус об этом знал); б) Лазарус не был так настойчив, используя ногу как средство давления на меня; в) Лазарус держался от меня подальше (как и предполагалось), не дав мне шанса заметить, что он и есть мой анонимный донор, — и не важно, был бы он босиком или нет.

Вы можете сказать, что ничего не случилось бы, если бы Хейзел не пыталась мной манипулировать (а она это делала, делает и будет делать)… но жена обладает уникальным, освященным традицией правом манипулировать мужем, которое неукоснительно соблюдается по крайней мере со времен Евы и яблока. А священную традицию критиковать я не стану.

Хейзел вовсе не отказалась от своих намерений, а лишь сменила тактику, решив доставить меня в штаб Корпуса времени, где большие шишки и технические специалисты могли ответить на мои вопросы.

— Дорогой муж, — сказала она мне, — ты знаешь, что я хочу спасти Адама Селена, как и мой папа Манни. Но мы с ним действуем по сентиментальным соображениям, а этого недостаточно, чтобы просить тебя рисковать жизнью.

— Не говори так, госпожа моя! Ради тебя я переплыву Геллеспонт [77] Геллеспонт — древнегреческое название пролива Дарданеллы. — в спокойный день, с лодкой сопровождения в кильватере. С подписанным контрактом на показ по головидению, со всеми коммерческими правами. И с роялти после повторных показов.

— Будь серьезнее, дорогой. Я вовсе не собиралась убеждать тебя, рассказывая о великой цели, о воздействии на мультиверсум… я и сама не до конца это понимаю. Мне не хватает математических знаний, и я не кавалер Круга — Круга Уробороса, который управляет всеми изменениями в мире.

Но Лазарус все испортил, попытавшись надавить на тебя. И теперь я считаю, что ты вправе знать во всех деталях, зачем нужна операция по спасению и почему тебя просят участвовать в ней. Мы отправимся в штаб, и пусть они попробуют тебя уговорить, а я умываю руки. Пусть решают кавалеры Круга, верхушка манипуляторов временем. Так я и сказала Лазарусу — он тоже кавалер Круга.

— Милая, скорее всего, я послушался бы тебя. Лазарус не смог бы продать мне десятикроновые банкноты по две кроны.

— Его проблемы. Но у него только один голос в Круге, хотя он Старейший. Естественно, он Старейший всегда и везде.

— Кстати, — вспомнил я, — насчет того, что Лазарусу две тысячи лет…

— Даже больше. Две тысячи четыреста с лишним.

— Не важно. Кто сказал, что ему больше двух тысяч лет? Он выглядит моложе меня.

— Он несколько раз проходил омоложение.

— Но откуда известно о его возрасте? Прости меня, любимая, но ты не в состоянии этого подтвердить. Даже если тебе столько лет, сколько ты говоришь, выходит, что он в десять с лишним раз тебя старше. Если это действительно так, откуда же это известно?