Александр Спиридонов - Берлога для Уммки

Алекс, поблагодарив, вышел из редакции. «Час от часу не легче. Может быть, все-таки повернуть оглобли в Мозгву? Время лихое, то и дело слышишь об ограблениях. С другой стороны, пока светло, можно рискнуть. Если что, успею вернуться на вокзал».

Доехав до КПП, Спиро пересек полотно широкого шоссе. Огромный указатель говорил, что до Мосленска триста киломиль. Парняга, нетвердо стоящий на ногах и пытающийся остановить проносящиеся машины, на вопрос о деревне Черной, бросил: «Киломиль двадцать». Алекс, пройдя чуть дальше по шоссе, ждал недолго. Фура, с надписями на джунглийском, замигала поворотным сигналом и остановилась рядом. Дальнобойщик, молодой парень, спросил с любопытством:

— Рисуете?

— Есть такое дело.

— А я смотрю у вас сумка, как у художника.

Еще через некоторое время:

— Здесь места вообще-то есть красивые. Еще не всю Гроссию продали, жабы!

Спиро что-то невразумительно промычал.

У синего транспаранта «Дер. Кукушка» стояла одинокая фигурка девушки.

— Тоже вышла! Рожа кривая, а туда же…

Алекс сначала не понял смысл сказанного.

— Здесь есть на трассе деревни — бедствует народ. Вот и идут девки на дорогу. Был у одной бабки, с внучкой живет. Говорит: «Сынок, ну возьми хоть яблочков». Я ей: «Да не нужны мне твои яблочки». — «Ну тогда хоть внучку».

Долго молчали. Алекс взглянул на часы на приборной доске. «Что такое, уже полчаса едем, а никакой деревни Черной. Неужели проехали?»

В придорожном кафе бойкая буфетчица объяснила, что Черная находится в противоположном направлении. Получалось, что проскочили лишних двадцать киломиль. Перейдя на другую сторону, Спиро увидел, что фура, остановившаяся у обочины, выпустив клуб синеватого дыма, двинулась дальше. «Смотри-ка, значит, водитель стоял, ждал. Мир не без добрых людей… Вот если бы еще погода оказалась милостивой — кажется, дождь начинается».

Через минут двадцать удалось остановить большой междугородный автобус. Пять рубларов исчезли в лопатообразной ладони водителя.

— До деревни Черная Речка.

— Черная Речка?

— Извините, оговорился. Деревня Черная.

Пробираясь к жилищу Криса в заливающей поселочек вечерней мгле, ежась от холодных капель, Алекс молил бога, чтобы писатель был на месте. Вот двухэтажный особняк. Но что это? Темные окна, неужели уехал? Постучав, Спиро услышал лай собаки в глубине дома. Спустя несколько минут дверь открыла женщина с простым лицом и спокойным взглядом.

— Здесь живет Уолт Крис?

— Здесь, а вы кто?

— Я его земляк из Эгвекитауна.

— Проходите, он дома.

Поезд в Сент-Педробург шел без остановок.

За окнами мелькали огни полустанков, частые стволы деревьев, со свистом проносились электрички, платформы пригородных станций. Алекс, закинув свою походную торбу наверх, развернул рулет матраса и, застелив постель, залег на второй полке. Перебирая события последних дней, Спиро делал вывод, что начало можно назвать обнадеживающим. Если не считать накладки с обратным билетом в Ханадырь. Что при ближайшем рассмотрении было ему даже на руку. Жаль, что Крис оказался не в форме, могла бы открыться новая тропа. И не хуже, чем у Роста. Череда праздников выбила Криса из колеи, и Алекс, решив не терять зря времени, договорился о переносе встречи на более позднее время, когда вернется из своего малого круга паломничества. Крис, несмотря на свою выбитость, проникся общим замыслом и, придя в несколько возвышенное состояние духа, заверил Спиро в своем непременном участии в деле создания романа века и тем самым оказании посильной помощи «умкам» Чумландии. Особенно его растрогал подарок Алекса: графическая работа с видом Ханадыря — правосольным храмом.

Что ж, впереди новые встречи, и все зависит только от него самого. Насколько он будет убедителен и насколько убедительна будет идея объединения защитников Полярного Круга. Если таковые вообще найдутся, ибо большинство млян смирились с новой реальностью и даже находили в установившемся вечном лете свои преимущества. Несмотря на некоторые недостатки в виде многократно участившихся стихийных бедствий, что объяснялось учеными как закономерность переходного периода. Были и другие сложности. Но Алекс никогда особенно не ломал головы над тем, как быть в той или иной ситуации. Полагаясь на внутреннее чутье и на удачу, он двигался от одного «пойнта» к другому, полагаясь, что сколь ни безумна затея, всегда найдется несколько чудаков, которых она увлечет. Сейчас он надеялся найти поддержку у бывших эгвекитаунцев, перебравшихся в северную столицу, но в особенности — у своего сокурсника по институту Чека Шоу. Он не виделся с ним лет двенадцать. Первое время они переписывались, но потом переписка заглохла, как и с остальными приятелями Алекса. Спиро сознательно оборвал все свои старые связи, чтобы без помех, на новом месте, найти то, что он интуитивно искал все время.

Некоторые сомнения беспокоили его. Они усилились после того, как Алекс еще в Ханадыре получил ответ из Секирбаштана на свое письмо от другого однокорытника — Тантала Гата. Тот, обрадовавшись внезапному появлению Спиро и его успехам на ниве педагогики, довольно пессимистично отнесся к идее соавторства в «Золотом Умке». Вспомнив поползновения Алекса в этом направлении еще в иституте, Талгат, не без мрачного юмора заметил: «Ты предлагаешь тряхнуть стариной или чем там от него осталось… Опомнись! Нельзя войти в одну реку дважды. Да и кураж не тот…". Так что Алекс не мог с уверенностью предсказать итог будущей встречи. Но, решив пройти путь в этом направлении до конца, считал, что даже один шанс из ста должен быть использован.

Из динамика доносилась музыка. Гоняли, как обычно, попсу, в ее худшем гроссийском варианте. Убогость текста сводила скулы. К счастью, вскоре музыкальную программу сменил выпуск новостей. Вновь правительство в отставке, курс пошатнулся, но удержался на отметке двадцать один рубллар за долбль. Министр иностранных дел Ван дер Ноу вылетел в Больград для переговоров с президентом Югосолии Лошем Вичем, решившим во что бы то ни стало усмирить Закосию. Потом замяукал Гут со своей группой «Гумми-Кроль», и Алекс прикрутил динамик.

В купе еще горел свет, Спиро решил сделать кое-какие записи. Убедившись через пару минут, что швыряние вагона из стороны в сторону и тряска не дадут шансов потом расшифровать свои каракули, Алекс решил просто полистать дневник, куда он время от времени вписывал всякие умности. Свои и чужие. На одной из страниц ему попалась фраза Фреда Доста: «…что такое сила духа русской народности как не стремление ее в конечных целях своих ко всемирности и ко всечеловечности?..».

Интересно, кто из писателей первым придумал — «Россия»? От слова «роса», что ли? Поэтично… И в то же время — русский, а не росский. Путаники эти дубленщики…". В вагоне свет пригасили, и, чтобы прочесть текст, приходилось напрягать глаза. «Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только… стать братом всех людей, всечеловеком…».