Андрей Миколайчук - Красное внутри

Дима, глядя на отца, никак не мог сосредоточиться. В последнее время, он часто навещал его в больнице, пытался поговорить (как в кино разговаривают), с впавшими в кому людьми, но у него никогда не получалось связать даже два слова. Буквально. Болезнь не сделала их ближе, а наоборот, отдалила друг от друга. Дима никак не мог смириться со смертью, она казалась огромной несправедливостью. Отец говорил, что любовь побеждает смерть, но в жизни смерть была непобедима.

— А сколько времени может работать эта программа? — спросил Дима помощника.

— Эта программа может работать бесконечно, — ответил голос.

— Как это?

— Программа интегрирована в систему, как кластер, массив данных не растет, значит, дополнительных ресурсов не требуется. Есть проблема с энергообеспечением, но она решается.

— И много этих кластеров? — спросил Дима.

— Двенадцать миллиардов.

— Ого, вы успели оцифровать воспоминания стольких людей?

— Это было не сложно, воспоминания — это жизнь, вы сами ее стали фиксировать и сохранять.

— А эмоции? Индивидуальность?

— Я не уверен, что мои объяснения будут вам понятны.

— Ладно, — согласился Дима, — а как ты меня выведешь из системы.

— В инструкции все написано, — в голосе помощника послышалось волнение.

— Забудь про «написано», я ее не читал, говорил же уже!

Мужчина возле пальмы прищурился, заметив Диму.

— Есть контакт, — сказал голос.

— Он узнал меня?

— Конечно, вы же его сын.

— Что мне делать?

— Идите к нему, до возвращения осталось семьдесят пять минут.

Дима нерешительно ступил на газон, и пошел по направлению к отцу. Человек, который лежал на топчане привстал и повернул к нему голову. Оба мужчины радостно улыбались.

— Как ты сюда попал? — спросил Олег Дмитриевич и крепко прижал к себе сына. — Вот так сюрприз!

— Гостевой вход, — ответил Дима, выпутываясь из объятий. — Ты снова в коме, а я так и не успел с тобой поговорить.

— Я так понял, со мной обниматься не надо, а! — папа в молодости схватил Диму на руки и раскрутился вокруг своей оси. — Вот так встреча! Я с тобой только что по телефону говорил, ты хвастался оценками в школе.

Дима развернул бутылку «Джим-Бима» и протянул родителям.

— Может выпьем?

— Чего? — встрепенулся молодой Олег Дмитриевич. — Я тебе выпью! Совсем сдурел!

— Папа, объясни ему, что мне тридцать лет, — попросил Дима отца постарше.

— Тебе восемь с половиной лет! Дай сюда! Где мама, когда вы прилетели? И зачем? Я же запретил, здесь небезопасно! — отнял бутылку и стал засыпать Диму вопросами, отец помоложе.

— Ты ему, что, ничего не объяснил? — спросил мальчик.

— Зачем? Я здесь не для этого, — ответил отец постарше.

— Вы что знакомы? Вместе прилетели? Да? Разыграть меня хотели? — не унимался молодой папа. — А где Алиска? Куда маму дел? Я так счастлив!

Папа искренне радовался и Дима понял, что ему будет очень трудно объяснить реальное положение дел.

— Я сам прилетел, если можно так выразиться. Мама дома, — ответил он. — Ты присядь, надо поговорить.

— Постой! Как дома? Как ты пролетел десять тысяч километров без мамы? Разыгрываешь?

— Нет, пап, ты выпей, я тебе все объясню, только позже.

— Что значит выпей? Я тебе что алкоголик? Давай объясняй! Или нет, я сейчас сам позвоню маме и все узнаю.

Дима подумал, что это был самый лучший выход из положения. Он поговорит с мамой, потом с ним, вторым, тем, что сейчас дома, и будет проще все объяснить.

— А его на время выключить нельзя? — спросил, на всякий случай, Дима помощника.

— Здесь ничего не выключается и не включается, программа работает по принципу работы жизни, — ответил голос.

— Чего?!

— Надо читать инструкцию, — сухо промолвил голос.

Папа что помоложе, тем временем закончил разговор и вернулся к ним. Надо отдать должное, держать себя в руках он умел здорово.

— Я только что с тобой говорил, — сказал он, садясь на топчан и открывая бутылку бурбона. — Ты молодец, десятка по математике.

Он сделал большой глоток, достал сигарету и закурил. Папа постарше, присел рядом, пригласив Диму стать в центре.

— Понимаешь, я это ты, только через двадцать лет, — начал он.

— Не так пап! Дай я объясню! Это не жизнь, нас тут нет, а вы, — Дима показал на своих отцов пальцами обеих рук, — вы мой папа, в разное время, с промежутком в двадцать лет. Это программа, иллюзия, воспоминание.

Папа постарше отпил из бутылки виски и сказал.

— В общем, ты все правильно сказал, только ему видно, как-то не по себе, от таких слов.

Пока они говорили, небо затянуло тучами, и прогремел оглушительный гром.

— Валить надо, — сказал отец помоложе, — сейчас ливанет!

Они перешли на крытую террасу и заняли угловой столик.

— Значит программа? Как «виндовс»?

— Типа того, — ответил Дима, потом поднял голову и прошипел, — может, поможешь?!

— Чем? — ответил голос.

— Кто это? спросил папа помоложе.

— Помощник, — ответил ему отец постарше.

— Ты знал?

— Ну да.

— Значит ты это я?

— Ага.

— А я могу сорвать вон те зонтики, — вмешался голос.

— Зачем? — спросил Дима.

— Чудо совершу, продемонстрирую сверх способности.

— Давай! — поддержал его отец помоложе, — Чудо это, как раз то, что мне сейчас надо.

Ветер повалил зонты, и перевернул стопку топчанов, закинув три в бассейн.

— А еще один можешь?

— Легко, — сказал голос, и забросил в бассейн еще одну штуку.

— Круть! — обрадовался молодой папа, — а вы что умеете?

— Ничего такого, — ответил Дима.

— Совсем ничего?

— Ну, у нас есть воспоминания о будущем, — задумавшись ответил Дима.

— Это не ничего, — довольно крякнул молодой папа.

— А ты, старикашка? — обратился он к самому себе.

— Я на двадцать лет тебя старше.

— И все?

— Ну и умнее, и мудрее, и красивей.

— Да ладно! Но спорить сам с собой не буду, — он широко улыбнулся. — Ты мне нравишься старикашка. А ты, что скажешь? — он поднял голову вверх.

— Я скажу, что Диме осталось полчаса до эвакуации, отвезите его на площадь «Колон», — ответил голос.

— Иначе что?

— Ничего, система восстанавливает исходный код, каждые два часа восемнадцать минут.

— Поэтому мне надо вернуться на площадь? — спросил Дима.

— Да. Только так ты можешь остаться, тут, еще на два часа восемнадцать минут, — ответил голос.

— Иначе? — спросил Дима.

— Ни люди, ни мемрики не любят о таком говорить. Вы не можете представить смерть.

— А ты можешь? — спросил помощника молодой папа.

— Мне не надо ничего представлять, я же программа, — ответил помощник, — смерть — это обыкновенная функция системы, как и рождение.

— Объясни, — попросил папа постарше, — мне, похоже, такая информация очень пригодиться, я как раз умираю.